Французская буржуазно-демократическая революция и последовавшие за ней наполеоновские войны разрушили прежний мировой порядок. Складывавшийся веками баланс сил оказался разрушен. Талантливый полководец и честолюбивый политик Наполеон Бонапарт устремился к мировому владычеству. В период борьбы с Наполеоном Россия, руководимая противоречивым императором Александром I, постоянно метавшимся между приверженностью к традиционным русским ценностям и либеральными симпатиями, сделала два весьма сомнительных территориальных приобретения. В 1809 году после победы над Швецией в состав России вошла Финляндия, которая так и осталась инородной частью в составе империи. Места в Государственной Думе, выделенные для депутатов от финского сейма, пустовали даже в начале XX века. В 1815 году по решению Венского конгресса в состав Российской империи под именем “Царства Польского” вошла часть бывшего герцогства Варшавского. Это приобретение тоже не принесло России ничего, кроме нескончаемых проблем. Русское население региона подвергалось постоянным притеснениям со стороны польского дворянства и католического духовенства, неоднократно там вспыхивали кровопролитные антироссийские восстания. Эти территориальные приобретения со всей непреложностью подтвердили важнейшую геополитическую закономерность: прямой контроль над территорией может быть надежным, успешным и эффективным лишь в том случае, если население этой [c.96] территории принадлежит к родственной цивилизации. Западные державы – в первую очередь Великобритания и Франция – отказались от прямого политического контроля над своими бывшими колониями именно потому, что осознали эту истину...*** После победы над Наполеоном Россия превратилась в европейскую супердержаву, став главным гарантом стабильности нового мирового порядка. К сожалению, на этот раз она не сумела реализовать все возможные преимущества такого положения. Более того, исходя из романтического понимания своего “долга перед союзниками”, Москва согласилась на то, чтобы основополагающим принципом международной политики стал принцип “легитимизма”, который предполагал отказ от каких-либо дальнейших переделов сфер влияния и поддержание стабильности всех существующих политических режимов вне зависимости от их отношений с Москвой. Россия, особенно в годы царствования императора Николая I, стала настоящей заложницей этого принципа, действуя зачастую вразрез со своими национальными интересами. Так, Александр I отказал в помощи пророссийски настроенным грекам, восставшим против власти турок. Вмешательство России еще раз спасло турецкого султана в 1833 году во время восстания египетского паши, а австрийского императора – в 1849 г. во время восстания венгров. Но за такое заступничество султан и император [c.97] “отблагодарили” Россию во время Крымской войны тем, что встали на сторону ее врагов и тем самым в значительной мере предопределив исход кампании... Достигнув к концу XVIII века естественных географических и этнографических границ на западе, Россия в XIX столетии устремила взоры на юг и восток, стремясь четко определить пределы своих владений и на этих стратегических направлениях. Еще Петр Великий, совершив поход на Дербент в 1722 году, добился включения в состав России западного и южного побережья Каспия, утраченных, однако, преемниками императора. В XIX веке Россия вновь обретает силы и возможности для проведения активной политики на Кавказе, тем более, что закавказские христиане давно просили Россию о помощи и заступничестве. Кавказская война 1817-1864 годов, закончившаяся присоединением к России Чечни, Горного Дагестана и Северо-Западного Кавказа, вовсе не была (как и остальные российские войны) завоевательной или агрессивной акцией. После добровольного вхождения в состав России Грузинского Царства (1801-1810) и Азербайджана (1803-1813) Северо-Западный Кавказ превратился в плацдарм турецкой и иранской экспансии в регионе, порождавший бесконечные военные конфликты, несший разорение целым областям, горе и смерть – сотням тысяч мирных жителей. Кроме того, присоединение Закавказья к России создало ситуацию, когда русское государство контролировало определенную территорию, но не контролировало коммуникации, ведущие к ней. Горские племена Северного Кавказа отказались признавать власть России, совершали грабительские набеги на русские поселения, угоняли жителей в рабство, препятствовали снабжению Закавказья. Такое положение вещей активно поддерживала Англия, для [c.98] которой укрепление континентального могущества России таило в себе большую угрозу. Все это сделало неизбежной Кавказскую войну, которая длилась несколько десятилетий – то затухая, то разгораясь вновь. Особенно ожесточенный характер война приобрела в 40-е-50-е годы. Наконец, большая часть горцев признала власть России, а в 1859 году пал последний очаг сопротивления и был взят в плен имам Шамиль. Границы России на Кавказе стабилизировались. О результатах присоединения Кавказа можно судить хотя бы по тому, что под российским скипетром надолго прекратились бесконечные кровопролитные войны, из века в век почти непрерывно терзавшие этот регион. И вот в наше постперестроечное время, когда защитники Отечества покидают “независимые государства”, льется кровь в Чечне и Ингушетии, Осетии, Абхазии, Грузии, Армении и Азербайджане! Неужели история нас так ничему и не научит? Вообще говоря, ведущие политики России прекрасно понимали, что евразийские интересы страны не могут обеспечиваться исключительно военной силой, и всегда делали ставку на мирное влияние в регионах, где были сосредоточены ее жизненные интересы. Этим, кстати, обусловливается уникальный многонациональный характер России, которая в течение долгих столетий принимала как братьев все соединившиеся с ней народы. С 1864 года началось продвижение России в Среднюю Азию. Как и в случае с Кавказом, оно диктовалось стремлением к миротворчеству и интересами безопасности российского государства. Во-первых, Державе нужна была четкая естественная граница, которой в этом регионе у России по-прежнему не было. [c.99] Во-вторых, необходимо было покончить с враждебными действиями местных ханов и эмиров против России. На рынках Бухары, Ташкента и других среднеазиатских городов из года в год в большом количестве продавались в рабство русские пленники. Терпеть это дальше было нельзя. В-третьих, установить контроль над этим регионом стремилась давняя геополитическая соперница и противница России – Англия. А это создавало непосредственную угрозу безопасности российского государства. Сами по себе среднеазиатские ханства и эмираты не представляли стратегической военной угрозы для России – они могли лишь грабить русские пограничные селения и купцов. Но местные князьки легко становились марионетками в английских интригах против России, а их владения – возможным плацдармом для прямой военной агрессии. Все это делало необходимым включение таких земель в зону русского геополитического контроля. При том в отношении Средней Азии русское правительство проявило завидную гибкость. Вооруженная сила применялась только в случае крайней необходимости и в ограниченных размерах. Особенностью же русской политики стало сохранение в большинстве случаев местных правовых норм и обычаев, а также сохранение власти в руках местной элиты, при условии соблюдения его лояльности России. В данном случае был сохранен даже формальный суверенитет Бухарского эмирата и Хивинского ханства – с ними были лишь заключены договоры о русском протекторате. Таким образом, к 1885 году границы России и в Средней Азии оформились окончательно... В то же время требовали четкого определения и дальневосточные границы российского государства. [c.100] Активная русская колонизация Сибири началась в конце XVI века сразу после побед казаков Ермака над сибирским ханом Кучумом. А уже в середине следующего столетия русские вышли к берегам Тихого океана, заложив по пути десятки крепостей. К середине XIX века граница с Китаем имела естественный характер, проходя по Амуру, не вызывая споров и конфликтов. Исключение составляло Приморье, остававшееся неразграниченным. К этой территории проявляли интерес англичане, ревниво следившие за продвижением России к Тихому океану. Наконец, в 1860 году Пекинский договор официально определил русскую границу с Китаем, и на отошедшей к России территории в том же году был заложен город с символическим названием Владивосток. В 1875 году были решены спорные территориальные вопросы и с другим восточным соседом – Японией. Ясно и четко представляя пределы своего могущества, русское правительство вступило в переговоры с американцами и продало США в 1867 году русские владения в Северной Америке****. В итоге через сто лет после достижения естественных географических границ на западе, к 80-м годам XIX столетия Россия достигла того же на юге и востоке. Таким образом, к концу XIX века границы нашего государства приобрели законченный вид. Россия взяла под свой контроль все пространства, которые позволяли ей обеспечить безопасность и устойчивость развития ее государственности. Дальнейшее приращение территории отныне не являлось жизненно необходимым. С этого момента геополитическое развитие государства должно было быть направлено на решение иных задач. [c.101] Главная внутриполитическая задача состояла в том, что теперь следовало обеспечить эффективный контроль над собственной обширной территорией. Проблемы хозяйственного освоения несметных российских богатств, укрепления границ, развития и совершенствования путей сообщения предоставляли необозримое поле для созидательной, конструктивной деятельности государства и общества. Внешнеполитическая задача заключалась в смене парадигмы геополитического развития России. Отныне интересы государственной безопасности страны следовало обеспечивать уже не за счет территориального расширения, не путем прямого военно-политического контроля над сопредельными территориями, путем дипломатического и экономического влияния на соседей. Понимание первостепенной важности этих задач демонстрирует уже правительство Александра III в конце XIX века. Но в целом именно неспособность российской государственной машины обеспечить их конструктивное решение в значительной степени предопределила геополитические катаклизмы, обрушившиеся на Россию в XX столетии. Наиболее влиятельная часть политической элиты Российской империи так и не сумела понять произошедших перемен и по инерции продолжала стремиться к территориальной экспансии. Сперва это привело Россию к бесславной войне с Японией (1904-1905 гг.). Она воочию продемонстрировала невозможность продолжения прежней геополитической стратегии, особенно при отсутствии развитой системы коммуникаций для надежного контроля территории и обеспечения внутренней безопасности. Невозможность быстрой и безопасной переброски войск и вооружений на дальневосточный театр военных действий привела к [c.102] плачевному военному итогу. Одновременно рост социального недовольства народных масс потряс страну революционным взрывом 1905-1907 годов. Затем – грандиозная трагедия первой мировой войны в сочетании с бездарной внутренней политикой правительства, так ничего не понявшего и ничему не научившегося, закономерно завершилась революцией 1917 года, гражданской войной и сокрушительной геополитической катастрофой. Парадоксальность происшедшего заключается в том, что это потрясение настигло Россию в тот момент, когда казалось, что ее могущество стало вечным и несокрушимым. И все же вопреки очевидности XX столетие явилось для нашей страны периодом невиданных социальных взрывов, кровопролитных войн и геополитических катаклизмов. Чтобы понять, почему это стало возможным, необходимо обратиться к тем духовным и мировоззренческим процессам, которые определяли внутреннюю крепость Российской Державы. [c.103]
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Рождение империи» з дисципліни «Геополітика»
