Предвидения Энгельсом будущих открытий в области строения материи
Мы находим у Энгельса множество отдельных высказываний, основанных на предвидении того, что атомы не последние, не абсолютно простые, не абсолютно неделимые и неизменные частицы материи, а сложные дискретные образования, за которыми должно последовать открытие каких-то более простых дискретных видов материи. К этой мысли Энгельс приходит двумя путями. Один путь ведет к понятию мирового (или светового) эфира, принятому в физике XIX в., другой связан с анализом учения об электричестве. Еще в письме Марксу от 16 июня 1867 г. Энгельс писал, что «атом, который прежде изображался как предел делимости, теперь—только отношение...» [31, с. 258]. Иначе говоря, никаких неделимых атомов в действительности не существует. Из каких же других частиц может состоять атом? Ф. Энгельс предположительно отвечает, да и то не прямо, а косвенно: из частиц эфира. До 1880 г. Энгельс не высказывал мысли о дискретности эфира. Рассматривая эфир как среду для распространения света, Энгельс сначала склонялся к признанию, что эфир и его волны делимы и измеримы до бесконечности. В 80-х годах в связи с возникшими представлениями о том, что некоторые физические явления вызваны движением «эфирных частиц», Энгельс начинает склоняться к мысли, что эфир имеет дискретную структуру. В соответствии с этим Энгельс составляет новый ряд последовательно усложняющихся дискретных видов материи. Он пишет, что «всякое движение связано с каким-нибудь перемещением — перемещением небесных тел, земных масс, молекул, атомов или частиц эфира» [20, с. 392]. Этот ряд соответствует у Энгельса развитию форм движения от низшей к высшей, ибо «чем выше форма движения, тем незначительнее становится это перемещение. Наиболее значительно оно в движении небесных тел, наименее значительно — в движении «эфирных частиц». Характеризуя далее всю природу как некую систему, или совокупную связь тел, Энгельс поясняет, что под словом тело он понимает здесь «все материальные реальности, начиная от звезды и кончая атомом и даже частицей эфира, поскольку признается реальность последнего» [20, с. 392]. В другой заметке, написанной примерно в те же годы (в начале 80-х годов), Энгельс устанавливает тот же по сути дела ряд дискретных видов материи, развертывая его лишь в обратном порядке по сравнению с предыдущей записью (см. [20, с. 608,609]). В этой последовательности дискретных, качественно различных видов материи от простого к сложному (от «атомов эфира» 217
до небесных тел) частицы (или атомы) эфира занимают у Энгельса вполне определенное место: по нисходящей линии они следуют за атомами (показывая этим, что атомы не последние частицы материи) в ряду, который у метафизиков должен был бы кончаться на атомах; по восходящей линии они предшествуют атомам (показывая этим, что атомы не первичные частицы материи) в ряду, который у тех же метафизиков должен был бы начинаться с атомов. Позднее, в 1885 г., Энгельс вновь вернулся к своему предположению. Он писал: «Но атомы отнюдь не являются чем-то простым, не являются вообще мельчайшими известными нам частицами вещества. Не говоря уже о самой химии, которая все больше и больше склоняется к мнению, что атомы обладают сложным составом, большинство физиков утверждает, что мировой эфир, являющийся носителем светового и теплового излучения, состоит тоже из дискретных частиц, столь малых, однако, что они относятся к химическим атомам и физическим молекулам так, как эти последние к механическим массам...» [20, с. 585]. Резюмируя свой подход к данной проблеме, Энгельс отмечал: «Итак, какого бы взгляда ни придерживаться относительно строения материи, не подлежит сомнению то, что она расчленена на ряд больших, хорошо отграниченных групп с относительно различными размерами масс... Видимая нами звездная система, солнечная система, земные массы, молекулы и атомы, наконец, частицы эфира образуют каждая подобную группу. Дело не меняется от того, что мы находим промежуточные звенья между отдельными группами...» [20, с. 585]. Затем Энгельс попытался конкретизировать свои предположения. Речь идет о проникновении идеи дискретности в учение об электричестве. Поскольку, начиная с 1803 г. (открытие Дальтоном химической атомистики), а фактически гораздо раньше, начиная с «химика-скептика» Р. Бойля (1661), химия была буквально насквозь пронизана идеями атомизма, постольку было вполне естественно делать прогнозы в отношении учения об электричестве, сопоставляя его с химией. В 1882 г. Энгельс следующим образом рисовал состояние этих двух достаточно близких областей неорганического естествознания, одна из которых (химия) к тому времени уже 80 лет развивалась под знаком ведущей для нее гипотезы (атомистики), а другая — учение об электричестве — только еще подходила к аналогичному для нее открытию: «В химии, особенно благодаря дальтоновскому открытию атомных весов, мы находим порядок, относительную устойчивость однажды достигнутых результатов и систематический, почти планомерный натиск на еще не завоеванные области, сравнимый с правильной осадой какой-нибудь крепости. В учении же об электричестве мы имеем перед собой хаотическую груду старых, ненадежных экспериментов, не получивших ни окончательного подтверждения, ни окончательного 218
опровержения, какое-то неуверенное блуждание во мраке, не связанные друг с другом исследования и опыты многих отдельных ученых, атакующих неизвестную область вразброд, подобно орде кочевых наездников. И в самом деле, в области электричества еще только предстоит сделать открытие, подобное открытию Дальтона...» [20, с. 433,434]. Это прямо показывает, что Энгельс ожидал в то время открытия дискретного материального носителя электричества. Но он не ограничивался простым указанием, что у электрического движения должен быть какой-то еще неизвестный вещественный носитель дискретного характера, какие-то частицы материи. Для Энгельса было важно попытаться нащупать более конкретный путь к этим частицам. И он видит такой путь все в той же эфирной теории. По словам Энгельса, «она дает надежду выяснить, что является собственно вещественным субстратом электрического движения, что, собственно, за вещь вызывает своим движением электрические явления» [20, с. 439]. В этой связи Энгельс пишет, что «почти все крупнейшие исследователи рассматривают теперь электричество как движение эфирных частиц...» [20, с. 429]. Спустя 15 лет предвидение Энгельса и тех физиков, которые высказывали аналогичные предположения, подтвердилось в той части, которая указывала, что должен существовать дискретный носитель электрического движения: в 1897 г. (два года спустя после смерти Энгельса) Дж. Том-сон открыл электрон. С тех пор учение об электричестве стало развиваться в принципе на такой же атомистической основе, на какой в XIX в. развивалась вся химия. Приведенные высказывания Энгельса сводятся по крайней мере к следующим четырем положениям: 1) атомы сложны и делимы, они состоят из каких-то более простых частиц материи, возможно из частиц эфира (такое умозаключение вытекает из составленных Энгельсом восходящих и нисходящих рядов дискретных видов материи); 2) если эфир реально существует, то он дискретен и его частицы (атомы) являются материальными носителями светового и теплового излучения, возможно, и электрического движения; 3) материя образует последовательный ряд структурных уровней, который Энгельс называет «группами» тел, обладающих различной по своему масштабу массовпдностыо или различными «ступенями» дискретных частей (различными качественными формами существования всеобщей материи); 4) предполагавшееся открытие новых, еще неизвестных дискретных частиц материи (частиц эфира) должно было бы привести к расщеплению физики по крайней мере на две науки, поскольку, по словам Энгельса, «когда мы настолько продвинемся вперед, что сможем дать механику эфира, то в нее, разумеется, войдет и многое такое, что теперь по необходимости причисляется к физике» [20, с. 429]. 219
Таковы были предвидения, выдвинутые фактически Энгельсом в данной области научного исследования. Все они так или иначе оправдались, но уже после его смерти. Особый интерес приобретает в связи с последним положением предвидение Энгельса об образовании «механики эфира», под которой он понимал область субатомных физических процессов и которой в будущем еще только предстоит сформироваться и выделиться из прежней физики. Это должно было бы повлечь за собой глубокий пересмотр сложившихся в XIX в. взглядов на взаимосвязь наук, на их, классификацию. Следовательно, Энгельс предвидел, что изменения в данной области научного знания будут вызваны и открытием переходов между прежде обособленными науками, и проникновением науки в субатомный мир, что приведет к созданию новых наук (например, механики эфира), лежащих за пределами ранее существовавших. Далее, в противоположность односторонним концепциям строения материи, основанным на признании одного лишь притяжения, как якобы всеобщего свойства материи, Энгельс писал, что притяжение и отталкивание совершенно неотделимы друг от друга и что «поэтому уже на основании самой диалектики можно предсказать, что истинная теория материи должна отвести отталкиванию такое же важное место, как и притяжению, и что теория материи, основывающаяся только на притяжении, ложна, недостаточна, половинчата. И действительно, имеется достаточно явлений, наперед указывающих на это» [20, с. 559]. Надо только иметь в виду, что принятое физиками в XIX в. понятие эфира оказалось несостоятельным и было впоследствии отброшено. Так теория в форме марксистской концепции истории науки раскрывала свою прогностическую функцию. При этом следует заметить, что Энгельс предвидел и то, что уже существовало в самой природе (связи и взаимопереходы между объектами природы, их сложность и изменчивость), и вместе с тем то, что должно произойти в будущем в самой науке с того момента, когда она найдет и откроет это существующее уже в самой природе и отразит его в форме своих теоретических построений. Поэтому, строго говоря, во многих естественнонаучных предсказаниях Энгельса выступает сложный, или смешанный, тип научных предвидений, соединяющий в себе своеобразным способом оба первых типа научных предвидений. В заключение этого параграфа рассмотрим один случай особого рода, который касается фактического предвидения Энгельсом некоторого общего закона движения. История такова. Энгельс познакомился с речью К. В. Сименса и по этому случаю написал Марксу 23 ноября 1882 г.: «Электричество уготовило мне маленький триумф. Ты, может быть, помнишь мои рассуждения о споре Декарта — Лейбница по поводу mv и mv2, как мере движения; они сводились к тому, что mvпредставляет собой меру механического движения при передаче 220
механического движения как такового, тогда как mv2/2 является его мерой при изменении формы движения, мерой, в соответствии с которой оно превращается в теплоту, электричество и т. п. Так вот, для электричества, до тех пор пока вопрос решался только физиками в лабораториях, мерой электродвижущей силы, которая рассматривалась как представительница электрической энергии, признавался вольт (Е) — произведение силы тока (ампер, С) на сопротивление (ом, R). E=CхR. И это правильно, пока электрическая энергия при передаче не превращается в другую форму движения» [35, с. 97] 3. Но вот Сименс предложил наряду с этим новую единицу — ватт (W), которая должна выражать действительную энергию электрического тока и которая измеряется: W=EхC=C2R. Далее Энгельс отмечает, что в области электричества сопротивление представляет то же самое, что в механическом движении масса. «Таким образом оказывается, что как в электрическом, так и в механическом движении количественно измеряемая форма проявлений этого движения — в одном случае скорость, в другом сила тока — действует при простой передаче без перемены формы как простой множитель в первой степени; напротив, при передаче с переменной формы — как множитель в квадрате. Следовательно, это есть всеобщий естественный закон движения, который я впервые сформулировал» [35, с. 98]. Так в трудах самого Энгельса в конкретном явлении проявилась прогностическая функция теории.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Предвидения Энгельсом будущих открытий в области строения материи» з дисципліни «Марксистка концепція історії –XIX століття»
