Чувство незащищенности, по крайней мере в тех проявлениях, о которых речь шла выше, часто оказывается более живучим, чем осознанный страх. Но явный страх часто предшествует бунту. Перелистывая страницы европейской истории, можно заметить, что в основе некоторых бунтов лежит обоснованный, но почти всегда раздутый страх. Во второй половине XVI в. во время религиозных войн вся Франция была исхожена солдатами различных армий: испанцы, итальянцы швейцарцы, воюющие на стороне католиков; те же швейцарцы, англичане и особенно немцы со стороны протестантов. После походов 1562, 1567-1569 и 1576 годов немцы оставили после себя зловещие воспоминания. Они брали штурмом деревни, которые оказывали им сопротивление и творили неслыханные бесчинства. Но и французские солдаты в этот затянувшийся период гражданских войн часто вели себя подобно разбой- 140
никам. В 1578 г. область Лангедок, враждебная протестантам, "была залита кровью бедных крестьян, женщин и малых детей. Города и дома опустели, сожженные и разоренные, и все это после эдикта о примирении (1576 г.)... Это сделали не татары, не турки, не московитяне, а те, кто родился и вырос на этой земле, кто исповедует религию, которая называется реформаторской..."3 Тридцатилетняя война возродила на большей части территории Европы страх перед солдатами-постояльцами. В приключениях "Симплициссимуса" (автор романа - очевидец событий этой войны) солдат говорит: "К черту тех, у кого осталась хоть капля жалости; к черту тех, кто не убивает крестьян, кто ищет на войне не выгоду, а что-то другое!" Герой романа повествует о том, как его деревня была разграблена солдатами, а жители подвергнуты пытке: "Тут стали они отвинчивать кремни от пистолетов и на их место ввертывать пальцы мужиков, и так пытали бедняг, как если бы они хотели сжечь ведьму, понеже. Одного из тех пойманных мужиков уже засовывали в печь и развели под ним огонь, хотя он им еще ни в чем не признался. Другому обвязали они голову веревкой и так начали крутить палкой ту веревку, что у него изо рта, носа и ушей кровь захлестала"4. Преувеличены ли ужасы в повествовании Гриммельгаузена? Конечно, ходившие тогда слухи делали реальность еще более зловещей. Так что жестокость и угрозы солдат во многом способствовали тому, что накануне бунта "Гербовой бумаги" в Бретани люди верили в правдивость истории о заколотых вилами детях. А вот исторический документ - протокол парламента Бордо, свидетельствующий о сожжении крестьян в 1469 г. в Барсаке и Мако. Исследование юго-запада Франции XVII в. дает однозначный результат: солдаты жили за счет гражданского населения. Они грабили, насиловали, запугивали; чтобы узнать, где спрятаны деньги, связывали мужчин, вырывали бороды, поджаривали на огне, подвешивали к балке. Они разоряли те дома, где не могли взять достаточно денег, разбивали винные бочки, калечили скот, уносили с собой домашнюю птицу. Уходя, они брали с собой мебель и одежду, постель и посуду. Офицеры 141
не предпринимали ничего, чтобы прекратить грабежи, которые были лучшей приманкой для новобранцев. На севере Франции солдаты Розена, нанятые Мазарини, творили те же бесчинства. Жители районов Гиз, Бапом, вооруженные вилами и косами, формировали партизанские отряды. Жалобы на Розена были тщетны. Во время Фронды отмечена такая же жестокость в районе Парижа: насилование женщин, убийство крестьян, грабежи церквей, порча урожая на полях и виноградниках, угон скота. Такова печальная хроника событий, дошедших до нас благодаря "Милосердных реляций", составленных богомольцами. Репутация солдат была настолько известной, что население встречало их в полной боевой готовности. Вопреки королевским указам, предписывающим послушание, люди были склонны к неповиновению. Так, исследование 42 бунтов в Активании в период 1590-1715 гг. показывает, что роль страха перед солдатами в них достаточно велика. Звон колоколов извещал население о приближении отряда, торговля и полевые работы прекращались, на перекрестках выставлялись часовые. Жители небольших деревень блокировали подход опрокинутыми телегами. При более серьезной угрозе люди искали укрытия в церкви или здании управы. В городах, обнесенных стеной, закрывали ворота и выставляли дозорных и охрану, чтобы отогнать пришельцев. Иногда городская стража делала вылазки, чтобы обезвредить солдат, пока они не подошли еще к городу. Страх перед солдатами дополнялся другими страхами - перед нищими и бродягами, которые объединялись иногда в организованные банды. У населения Европы были все причины бояться в одинаковой мере как солдат, так и бродяг. Бродяги часто пользовались милостью солдат, иногда их силой заставляли воевать. С другой стороны, уволенные солдаты с готовностью образовывали незаконные формирования и занимались грабежами, чтобы найти средства существования. События 1559 г. в Италии и 1636- 1643 гг. во Франш-Контэ подтверждают это: остатки императорской армии при отступлении разбились на мелкие бандитские группы. При возобновлении во- 142
енных действий бандиты могли вновь стать солдатами. Так было в 1593 г. в Италии в период турецкой угрозы. Армия и банды были взаимосвязаны по многим причинам. Были, например, такие новобранцы, которые дезертировали сразу после первого жалованья. Кроме того, за армией следовал обоз с детьми военных, старыми солдатами, убийцами, беглыми монахами-расстригами, публичными девицами. И наконец, в России XVII в., Франции времен Людовика XIV, Португалии XVIII и XIX вв. молодые люди, не желающие служить в армии, пускались в бега и занимались воровством. Так, в старорежимной Европе XIV-XVIII вв. существовал маргинальный мир солдат-разбойников. Их зловещая репутация была известна еще в 1789 г. в период Великого страха, когда большая часть Франции жила в состоянии постоянной угрозы.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Явный страх» з дисципліни «Жахи на заході»
