В отечественной литературе впервые самый глубокий и обстоятельный анализ превращенной формы провел выдающийся философ М.К. Мамар-дашвили6. Совершенно справедливо Мамардашвили отмечал, что термином «превращенная форма» Маркс характеризовал строение и способ функционирования сложных систем типа общества, производства, религии, идеологии. Сложность какой-либо системы обусловлена рядом параметров, отличающих ее от простых систем, скажем, наличием л-кратных степеней свободы, автономностью части элементов системы, нелинейным и многомерным характером связи между ними, много-этажностью (матрешечностью) структуры, размытостью границ и сложностью переходов, ветвлением структуры и ее иерархичностью, мозаичным характером связи частей системы и др. Особняком стоит общество. Сложность его структуры обусловлена присутствием в ней как субъекта, так и объекта наблюдения. При этом они считаются органично присущими системе элементами. Когда физик наблю дает прохождение элементарной частицы в пузырьковой камере или возникновение новой звезды, он отдает себе отчет в том, что не является элементом этого мира. Но социолог — часть общества, его мышление заражено обыденными стереотипами. Хотя он старается быть объективным и беспристрастным, но всякий раз терпит поражение. И так будет всегда. Он не способен подняться над изучаемой реальностью не потому, что ему не хва- Генералы преступного мира. — http://www.galaxy.com.Ua/publications/library/moscow/7.htm. Мамардашвили М. Форма превращенная // Философская энциклопедия. Т. 5. М, 1970; Мамардашвили М. Превращенные формы. О необходимости иррациональных выражений // М. Мамардашвили. Как я понимаю философию. М., 1992. С. 269-282; Мамардашвили М. Необходимость себя. М., 1996; Мамардашвили М. Превращенные формы (о необходимости иррациональных выражений) // М. Мамардашвили. Как я понимаю философию. М., 1992; Мамардашвили М. Метафизика свободы. Превращенные формы. — http://www.mamardashvili.ru/texts/art/forms.htm. 49 тает таланта или квалификации, а в силу каких-то объективных, не зависящих от его воли и сознания законов. В определенной мере мы раскрыли их в томе I курса «Фундаментальная социология». Здесь мы будем говорить о проблеме в связи с категорией социальной превращенной формы — наиважнейшей в списке социологических понятий. Если судить по рукописям Маркса, он нигде не говорил, что для анализа превращенной формы надо изучить прежде всего связку наблюдатель—наблюдаемое. Первым такой ход мысли предложил Мамардашвили, но сделал это в силу присущей его стилю мышления эзотерики и изящной туманности так, что о многом приходится догадываться и многое додумывать. Однако шаг в нужном направлении был сделан.
Реконструированная логика рассуждений Мамардашвили о превращенной форме, изложенных в его сочинениях (см. сноску 6), выглядит следующим образом. Всю совокупность общественных отношений создают сами люди — не Бог и не Вселенная, поэтому их надо считать искусственной конструкцией. Но они создают их с помощью своего и общественного, т.е. коллективного, сознания, а в нем наряду с правильными мыслями (научными теориями) существует множество предрассудков, стереотипов, мифов и идеологем. Все они проецируются на систему общественных отношений. Таким образом, последние уже в самом своем замысле являются искаженными. Второй этап искажения наступает в тот момент, когда люди, даже имея идеальный и во всех отношениях правильный замысел, начинают его воплощать в жизнь. На этом этапе, и об этом постоянно предупреждают социологи, вступают в действие многочисленные отступления, обусловленные эгоистическими или групповыми интересами людей (достаточно представить себе лоббирование — самый сильный инструмент социального искажения), их низкой квалификацией либо отсутствием мотивации в качественном выполнении задания или просто ленью и небрежностью. Дважды искаженную социальную реальность каждый рождающийся человек встречает как предуготовленную форму. Только в зрелом возрасте он становится участником созидательного процесса и внесет в построение общества свой вклад. Но первую половину жизни в ходе социализации и воспитания он осваивает коллективное наследие, созданное предками. Как ему преподают устройство общества и специфику культуры родители и учителя, как позже человек пересматривает полученные от них знания под своим углом зрения, благодаря приобретенному жизненному опыту, не всегда удачному и счастливому (фронт, тюрьма, сиротство, психбольница — социальные институты, искажающие представление о социальной реальности), останется для нас навсегда загадкой, ибо все это выступает частью индивидуальной и неповторимой биографии, которую чаще всего не удается изучить доступными социологии инструментами. Назовем происходящее на этом этапе третьим типом искажения. Если теперь представить себе, как человек отражает в своем сознании существующую реальность, то окажется, что отражение многократно иска- 50 жено. Характер деятельности людей отражается обратно в их сознании в виде определенным образом значащих предметов. «Именно таким переворачиванием и очерчивается сознание, в котором реальные структуры получают поле для своего представительства» (Мамардашвили). На наблюдателя влияют общественное сознание, в свою очередь искаженное и запутанное, а поэтому до конца индивиду непонятное, его личное сознание и мировоззрение, светящееся отраженным, а потому и-кратно искаженным светом, социальные институты, направляющие его социализацию и жизнь в целом, которые создавались им лично и предшествующими поколениями с огромным багажом искажений и отклонений.
Рис. 7 Уличная толпа. Скандинавия Человек, будь он даже всеведущим социологом, видит мир через призму, которая и сама искажена (по своему внутреннему устройству) и изображение посылает сильно искаженное (лучи света, проходящие через призму, искривляются в искривленном социальном пространстве), и образ получает искаженный, поскольку интерпретирует воспринимаемые объекты по-своему. При таком отражении недолго принять ложное за истинное, вымысел за самую реальность, даже не осознавая произошедшей аберрации зрения. Мамардашвили, излагая учение Маркса, говорит о том, что человек, вступая в этот мир, имеет дело с системами, реализующимися и функционирующими посредством сознания, т.е. такими, которые содержат в себе свои же отображения в качестве необходимого элемента. Это означает, что социальная система, прежде всего общество, а не только отдельные его части, скажем, религия или идеология, включает в себя сознание наблюдателя в качестве внутреннего элемента. Без такого включения социальная система не может существовать. Если довести эту мысль до логического предела, то 51 придется утверждать, что общество существует не столько в материальном пространстве, сколько в воображаемом, т.е. так, как его видят и понимают люди. Причем воображаемое пространство, состоящее из коллективного сознания и индивидуальных сознаний всех людей, «намеренно» (чье это намерение и что оно собой представляет, никому не известно) создается с расчетом на измышления и искажения. Иначе и быть не должно, ведь конструируют его сами люди, привнося в свой замысел, а позже и в его реализацию, свои предрассудки и искажения. Выходит, что сознание — это функция, атрибут социальных систем, которые мы по своей наивности считаем объективно и независимо от нас существующими. Печальное заблуждение! Оно порождает массу исторических нелепостей, например фетишизм и реификация. Их суть заключается в объективировании того, что по природе своей является исключительно субъективным. Если фетишизм описывает вполне конкретный исторический тип религиозных верований, то реификация имеет более универсальное значение, относится к любым общественным явлениям, связанным с овеществлением. Собственно говоря, реификация {reification от лат. res — вещь, wfictio — создание; вымысел, олицетворение)7 как раз и означает овеществление понятия, превращение человеческих отношений в «вещные». Свойства, приобретаемые предметом в процессе товарного обмена, начинают восприниматься как его собственные качества. Некоторым вещам (например, денежной купюре или золотой монете) приписывают таинственную силу, причем верят, будто эта сила дана ей «от природы», забывая, что все свои особые свойства она получила исключительно от общества и существующих в нем социальных отношений. Общественные отношения, стоящие за отношени- Врезка ФЕТИШИЗМ (от фр. fetiche — идол, талисман), культ неодушевленных предметов — фетишей, наделенных, по представлениям верующих, сверхъестественными свойствами и служащих объектом религиозного поклонения. Был распространен у всех первобытных народов. Сохранившиеся черты — вера в амулеты, обереги, талисманы. Фетишизм представляет собой религиозное поклонение не животным, а конкретным предметам. Фетишем мог стать любой предмет, почему-либо поразивший воображение человека: камень необыкновенной формы или цвета, зуб животного, кусок дерева, пенек в лесу. Для того чтобы предмет превратился в фетиш, должна проявиться его чудодейственная сила. У первобытного человека фетиши встречались везде — на тропинке, у брода, на двери, на шее. Они предохраняли от болезни, приносили удачу, наполняли водоемы рыбой, помогали ловить и наказывать разбойников, придавали храбрости, приводили в смятение неприятеля. Фетишизм, пережив свою историческую эпоху, стал элементом более поздней куль- туры. Рыцарь брал в крестовый поход платок или изображение дамы сердца, студент прячет в карман перед экзаменом какой-то «счастливый» предмет, бизнесмен или автогонщик пользуется более дорогими реликвиями. Отголоски фетишизма можно найти в уважении знамени полка, госу-
дарственного флага, символа клуба, чести мундира. Современные амулеты, которые берут с собой на соревнование спортсмены, являются пережитком фетишизма. Разновидностью его считают идолопоклонство. 7 Кроме того, reify означает «преобразовывать или рассматривать как конкретную вещь». 52 ями предметов, перестают замечать. Качества, которые вещь получает в ходе человеческого взаимодействия, предстают как изначальные свойства. Это все равно что превратить достигаемый статус в предписанный, заявив, что, к примеру, монарх, президент, генеральный секретарь, управляющие государством, родились таковыми, а не получили жезл из рук народа, а затем узаконили свою власть. Таким образом, явления человеческого мира оказываются как бы явлениями природными, «овеществляются». То, что возникает, исчезает и меняет форму, воспринимается как навсегда данное. При этом не важно, осознают или нет подмену, заявляют об этом или умалчивают, верят в превращение или нет. Главное, что свое поведение и социальные отношения они строят исходя из механизма реификации. Склонность рассматривать изучаемый объект как вещь — реификация объекта — свойственна человеческому сознанию с первобытных времен. Первобытное мышление не разделяет слово и вещь, откуда и происходит вера в магическую силу слова. Сегодня этот рудимент, который сохранился до сих пор и, судя по всему, «неплохо устроился» в современной культуре, проявляется в «вещизме»8 (фр. chosisme от chose — «вещь»), вещеподобном, мифологемном представлении о виртуальных абстрактных объектах. Она постоянно встречается в научных дискуссиях, на конференциях, в учебниках и монографиях, хотя авторы об этом и не догадываются. Когда произносят (или пишут) фразы типа «общество выступает против насилия», «наше государство должно заботиться о...», «этой стране придется потесниться на геополитической карте мира», то на самом деле занимаются тривиальной процедурой реификации. Государство, страна или общество не являются вещами — одушевленными или неодушевленными, которые отодвигаются, что-то заявляют, с кем-то борются или против чего-то протестуют. В этом смысле был абсолютно прав М. Вебер, выступавший против социологического реализма, предлагавшего сделать реальными абстрактные понятия. Он так и говорил: класс, общество и государство нельзя рассматривать как индивидов, наделенных мотивами, действиями и целями. Когда в 1950-е гг. на Западе СССР называли «империей зла» и «тюрьмой народов», говорящие производили реификацию. Реификация, или овеществление социальной реальности, по мнению П.Бергера и Т. Лукмана, может происходить через институционализацию, создание под готовые идеи, выдвинутые реформаторами, новых учреждений, структур, организаций. Реификация — это овеществление социальной реальности, сопровождающееся превращением созданного человеком мира в мир вещей и институциональных структур. При овеществлении общества отношения между людьми принимают форму отношений между вещами или между статусами. Директора крупной корпорации гостеприимно встречают только потому и лишь до тех пор, пока он олицетворяет собой мощную социальную структуру. Как только он увольняется, его забывают. Реификация политического пространства означает, кроме всего прочего, объективирование права, т.е. трактовку закона как самостоятельного объекта, противостоящего субъекту и способного что-то вершить, кого-то сажать, арестовывать и т.д. Вещественные формы продуктов человеческой деятельности, пишет Мамардашвили, наделяются социальным значением, например сапоги или ермин введен в научный оборот французским философом Гастоном Башляром. 53 автомобиль обладают стоимостью и в таком виде регулируют наши отношения и взаимодействия. Но мы этого не замечаем. Нам кажется, что социальным значением обладает сама вещь. Поскольку мы приписываем социальные значения самим вешам, они превращаются для нас в фетиши. Согласно предположению Мамардашвили, превращенная форма, являясь результатом искажения внутренних связей социальной системы, скрывает их фактический характер, подменяет видимыми, или косвенными. Искаженные связи обретают настолько прочную самостоятельность, что начинают вести себя как отдельное, качественно новое и самостоятельное образование. В этом и суть такого феномена: искаженные связи (черты, свойства, качества) настолько видимы, что их можно фиксировать эмпирическим путем, напротив, о скрытых за ними реальных чертах приходится только догадываться. Превращенная форма выступает своеобразной субстанцией, носителем этой видимости9. Превращенную форму можно интерпретировать иначе — как особую, если можно так выразиться, порочную разновидность обычного (классического) соотношения философских категорий формы и содержания. «Особенность превращенной формы, отличающая ее от классического отношения формы и содержания, состоит в объективной устраненности здесь содержательных определений: форма проявления получает самостоятельное «сущностное» значение, обособляется и содержание заменяется в явлении иным отношением, которое сливается со свойствами материального носителя (субстрата) самой формы (например, в случаях символизма) и становится на место действительного отношения. Эта видимая форма действительных отношений, отличная от их внутренней связи, играет вместе с тем роль самостоятельного механизма в управлении реальными процессами на поверхности системы... Прямое отображение содержания в форме здесь исключается»10. Маркс сделал крупный вклад в теорию познания, открыв феноменологическую природу сознания, его квазипредметный характер. Глубоко проанализировать его можно лишь с помощью такой концептуальной схемы, такой абстракции, как превращенная форма.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ПРЕВРАЩЕННОЙ ФОРМЫ» з дисципліни «Фундаментальна соціологія»
