Я завершаю свою книгу кратким обзором задач своего Фонда в США. При этом я намерен показать, что абстрактную концепцию открытого общества можно трансформи-ровать в конкретные действия. Четыре года назад я понял, что революционный момент, возникший в результате краха советской империи, закончился, и больше нет смысла концентрировать свою филан-тропическую деятельность в ранее или по-прежнему закрытых обществах. Задача моего Фонда, как я ее сформулировал в 1979 г., состояла в том, чтобы помочь открыть закрытые общества, сделать открытые общества более жизнеспособными и способствовать распро-странению критического образа мышления. Пришло время переходить к другому — третьему пункту повестки дня. В качестве парадигмы открытого общества США присущи свои недостатки. Что мог бы сделать мой Фонд в этой связи? В течение нескольких лет сформировалась стройная политика. Программы моего Фонда применительно к США можно в основном свести к трем группам вопросов, относящихся к концепции открытого общества: противодействие проникновению рыночных ценностей в неподходящие сферы; предупреждение нежела-тельных и непредвиденных последствий в общем-то удачно задуманной политики; пре-одоление несправедливости в распределении богатства и социальных благ, возникшей в результате рыночного фундаментализма. Первая группа вопросов связана с тем, что мотив прибыли проник в сферы, где ему нет и не должно быть места. В частности, меня беспокоит, что рыночные ценности подрывают ценности профессиональные. Оказалось, что этические нормы, которые неко-гда считались незыблемыми, неспособны устоять под напором рыночных сил. Я преду-смотрел такие программы для права и медицины, которые в последние годы все больше напоминают бизнес, а не исследования специалистов. Мне было приятно и доставляло удовлетворение поддерживать — во имя интересов общества — наилучшие традиции и нормы в области права и медицины. Для фонда, который находится вне этих профессий (хотя он и пользуется советами многих его представителей), оказалось труднее повлиять на основные силы в этих профессиях. В этом смысле Фонд все еще пытается найти подхо-дящие способы повлиять на ход событий, и мы начинаем добиваться некоторых успехов. Давление рынка испытывают журналистика, издательское дело, а также профессиональ-ная этика в финансовом деле, но мы пока еще не нашли нужных подходов к этим сферам. Второй круг вопросов я именую «непредвиденными отрицательными последст-виями». Существует ряд неразрешимых проблем, когда отказ признать факт их неразре-шимости еще больше усложняет проблему. Наиболее очевидная и зловещая из этих про-блем — смерть. Американская культура характеризуется отрицанием смерти. Врачи, се-мьи и пациенты испытывают большие трудности, столкнувшись с этой проблемой, а избе-гая ее, они увеличивают связанные с ней боль, страдание и одиночество. Меня проблема смерти занимала уже тогда, когда я был юношей. В молодости я нашел такой способ относиться к смерти, который меня тогда вполне удовлетворял, хотя, возможно, он не удовлетворит других людей. Я провожу различие между идеей смерти и смертью как реальным событием. Смерть сама по себе это жизненный факт, но идея смер-ти глубоко противна моему сознанию. Я никогда не смогу смириться с перспективой смерти, но я, возможно, смирюсь с фактом умирания, особенно если он наступит в позд-нем возрасте. Существует расхождение между мыслью и реальностью, поэтому идея смерти это совсем не то, что в действительности должно неизбежно произойти. Я нахожу утешение в открытии, что мысль намного страшнее реальности. Любовь — в связи с перспективой смерти — также может служить утешением, в чем я убедился, когда умирала моя мать. Ей почудилось, — а такое, очевидно, случается с людьми нередко, — что она находится у ворот рая, а я сопровождаю ее, держа за руку и слушая ее рассказ. Она сказала мне, что обеспокоена, так как вполне реально может за-брать меня с собой. Я успокоил ее, сказав, что твердо стою на этой земле и ей незачем беспокоиться. Ее смерть была для всех нас поистине возвышающим дух событием, учиты-вая, как вела себя она сама и как вела себя семья — не только я, но особенно мои дети — могли приобщиться к нему. Это событие послужило для меня дополнительным импульсом к осуществлению проекта «Смерть в Америке», в рамках которого оказывают паллиатив-ную помощь и добиваются понимания проблемы смерти. Проект позволил существенно уменьшить как физические, так и психологические страдания, связанные со смертью. Еще один пример, когда лекарство — хуже болезни, это война против наркоти-ков. Наркомания — серьезная социальная проблема, которую можно облегчить, но не ис-коренить, если подходить к ней как к проблеме общественного здоровья. Мы же воспринимаем наркоманию как преступление. В результате — на 30 ию-ня 1995 г. за нарушение законодательства о наркотиках за тюремной решеткой находились 338 тыс. взрослых, по сравнению с 51 950 в конце 1980 г. Их содержание там обходится ежегодно в 9 млрд. дол. США. Кроме того, миллиарды долларов расходуются на попытки, не очень-то успешные, помешать торговле наркотиков. Война против наркотиков — это наихудшее проявление фундаменталистского мышления в США. Тех, кто возражает против такого подхода, клеймят как сторонников легализации наркотиков. Это произошло даже со мной, когда я поддержал (с помощью долларов, оставшихся после уплаты налогов) легализацию использования марихуаны в медицинских целях. К счастью, я могу справиться с таким обвинением. На деле я не защищаю лега-лизации наркотиков. Люди, которые пристрастились к наркотикам, уже не отвечают за свою судьбу, и их следует защищать от такого пристрастия. К марихуане пристрастие не вырабатывается, но она вредна для детей, поскольку пагубно влияет на краткосрочную память и затрудняет учебный процесс. То, что я защищаю, это не легализация. Иными словами, необходимо прекратить ставить знак равенства между наркотиками и преступле-нием. Обращаться с наркоманами как с преступниками — это не лучший способ борьбы с наркоманией. Участие Фонда в кампании за финансовую реформу относится к обеим группам проблем. Политика — еще одна сфера, куда проникли рыночные ценности. Политики тра-тят много времени и усилий, чтобы добыть деньги, а обсуждение проблем подменено оп-лачиваемыми политическими заявлениями. В рамках своих усилий Фонд предоставил значительную сумму организации, которая пропагандирует «вариант чистых денег», осо-бенно применительно к штатным и местным выборам. Эксперты полагают, что реформи-ровать федеральные выборы будет намного труднее. Одновременно мы предоставили не-сколько меньшую сумму Центру Бреннана (Вrеппап Center) Нью-Йоркского университета для наблюдения за непредвиденными последствиями всех усилий по реформированию предвыборных кампаний, включая наши собственные. Правила всегда имеют непредви-денные последствия, а прошлые попытки реформирования предвыборных кампаний фак-тически приводили к еще более серьезным злоупотреблениям в виде «мягких» денежных взносов и рекламы в пользу отдельных кандидатов. Третья крупная группа вопросов связана с неравенством в распределении богат-ства. Это подводит нас к более традиционным направлениям филантропии в США: соци-альная помощь, «ловушка» бедности, беременность среди девочек-подростков, неравенст-во в получении образования и т.п. Мы ищем нишу, куда другие фонды, возможно, загля-дывают неохотно, или где наша поддержка могла бы служить стратегической задаче воз-действия на государственную политику. Например, когда в 1996 г. Конгресс лишил ле-гальных эмигрантов некоторых элементов социальной помощи, я предоставил 50 млн. дол. для создания Фонда Эммы Лазарус (Emma Lazarus Fund) с целью помочь иммигрантам, пострадавшим от этой непродуманной политики. Я сделал это с целью высветить непредвиденные отрицательные последствия реформы социального обеспечения в надежде, что мое обращение дойдет до политиков, а также будет содействовать значительному числу жертв этой политики в вопросах натурализации, обучения английскому языку, получения юридической помощи и т.п. В момент написания этой книги Конгресс восстановил ассиг-нования на эти цели в размере 14 млрд. дол., но многое еще предстоит сделать. На другом направлении я предоставил помощь с целью бросить своего рода «вы-зов» и побудить государственных и частных доноров обеспечить полезное занятие по окончании учебных часов всем школьникам Нью-Йорка. Известно, что если дать детям какое-то полезное занятие с 3 до б часов дня, то это улучшит результаты учебы, поможет родителям и избавит их от беспокойства. Наша цель заключается в том, чтобы израсходовать 1 тыс. дол. в расчете на каждого ребенка в год и посмотреть, что это даст. Ре-акция со стороны федеральных, штатных и местных органов власти воодушевляет. Мой Фонд использовал аналогичный подход в Балтиморе, где такой грант-«вызов» помогает мэру разработать план создания пунктов лечения наркоманов, желаю-щих порвать со своей привычкой, но вынужденных ждать очереди длительное время из-за нехватки таких пунктов. В Балтиморе мы также пытаемся помочь в решении ряда город-ских проблем — от наркомании и преступности до нехватки школ и безработицы — иным методом, по сравнению с другими фондами, а именно предоставляя местному органу пол-номочия принимать решения о получении грантов и приоритетных направлениях расходо-вания средств, т.е. на основе модели, отчасти схожей с той, какую я применил в бывших коммунистических странах. Программы фондов непосредственно не относятся и к политике, которую долж-ны проводить США, поскольку существует много вещей, которые способен сделать фонд, и много вещей, которые способны сделать правительство, и эти вещи не совпадают. Тем не менее эти программы прямо относятся к концепции открытого общества. А концепция открытого общества непосредственно относится к нынешнему мировому экономическому кризису. В экономическом плане мы теперь купаемся в лучах ложной зари. Предстоит худшее. Но если мы сумеем осознать, что реально обещает открытое общество, заря мо-жет оказаться вовсе не ложной. Она могла бы знаменовать собой новое начало и позитив-ный шаг в направлении не лишенного недостатков, но улучшающегося мира.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Программы для США» з дисципліни «Криза світового капіталізму»
