Основные региональные акторы и перспективы отношений с ними России
В последнее время позиции основных стран АТР - КНР, Японии, Южной Кореи, Индии, Пакистана, США, Евросоюза – довольно внятно озвучиваются публично, причем не только официальными представителями этих стран, но и независимыми экспертами. Так в выступлениях китайских военных специалистов, как правило, заявляются следующие основные тезисы: КНР не стремится к военно-политическому доминированию в АТР и не будет добиваться региональной гегемонии; КНР увеличивает военные расходы, укрепляет свой флот, предпринимает меры по созданию статуса космической державы, но все это не направлено против какой-либо другой страны, включая США, и имеет сугубо оборонительную направленность; в своей региональной политике Китай будет опираться на технологии «мягкой силы»; главной проблемой региональной безопасности для КНР является сепаратистское («сецессионистское») движение в Тайване, однако КНР будет добиваться мирного воссоединения страны, что является основным чаянием и требованием китайского народа. КНР должна быть готова к тому, чтобы в этом контексте сказать твердое «нет» США и Японии; серьезной угрозой для региональной и глобальной безопасности является ремилитаризация Японии, реальная возможность приобретения ею де-факто статуса ядерной державы; для укрепления мер доверия в регионе ключевое значение имеют контакты между военными ведомствами стран АТР; тематика прав человека не должна заслонять необходимость сохранения и укрепления государственного суверенитета этих стран; для региона особо важное значение имеет ориентация на общие «азиатские» ценности, которые, по мнению китайцев, отличны от европейских. Китайцы традиционно обращают внимание на негативные последствия военно-политического присутствия США в Центральной Азии, которое, по их мнению, служит в основном главной цели — «отбрасывания» КНР и России из этого региона. Основная озабоченность Японии – ядерная программа КНДР. Японцы акцентируют внимание на том, что переговоры по данной программе в шестистороннем формате оказались недостаточно эффективными; в связи с этим, по их мнению, необходимо переходить к трехстороннему формату переговоров с участием США, Японии и КНР как стран, располагающих реальными экономическими и военно-политическими возможностями для влияния на КНДР и ситуацию, сложившуюся в регионе в связи с ядерной политикой этой страны. В ответ китайцы заявляют, что они, скорее всего, не примут такой формат, поскольку он означал бы на деле проведение переговоров по модели «2+1», т.е. США и Японии, с одной стороны, и КНР, — с другой, что обеспечило бы американцам и японцам полное политическое доминирование по данному вопросу. Кроме того, исключение из переговоров России и обеих Корей было бы с точки зрения китайцев контрпродуктивно. В выступлениях представителей Евросоюза, в частности, ФРГ была высказывается озабоченность в связи с ядерным распространением в регионе. При этом говорится о том, что такое распространение неизбежно и остановить его нельзя; с этим злом мировому сообществу придется жить и к нему приспосабливаться; к 50-м годам ХХI века в мире будет 20-25 ядерных держав; уже сейчас в нем около 40 пороговых ядерных государств, способных создать ядерное оружие в течение 6-10 месяцев; отсюда — огромное значение мер доверия в регионе, которые, однако, должны быть качественно другими по содержанию, чем первое поколение мер доверия времен холодной войны. Не меньше их беспокоят и другие проблемы безопасности в Центральной Азии. При этом они особо подчеркивают, что эти проблемы не могут быть решены путем экспорта демократии (например, с помощью «цветных революций»). Скорее, наоборот, безопасность здесь будет обеспечена лишь в том случае, если удастся укрепить государственность стран Центральной Азии, пусть даже в ущерб демократии и правам человека. Причем импульс к такому укреплению должен прийти изнутри, а не извне. В настоящий момент слабость государств региона связана в первую очередь с тотальной криминализацией и коррупцией, пронизавшей все и вся, а покончить с этими явлениями внешние силы по определению не в состоянии. Положение в Центральной Азии усугубляется еще и исключительной враждебным и подозрительным отношением друг к другу почти всех стран этого региона, что делает формирование мер доверия в этом регионе особенно актуальным. Американцы во главу угла своих презентаций ставят вопрос о будущем КНДР, который является более широким, чем вопрос о ядерной программе КНДР. Неизбежный крах режима Ким Чен Ира во вполне обозримом будущем (7-10 лет) может иметь катастрофические последствия в регионе и уж во всяком случае, приобретет характер беспрецедентного международного кризиса, который будет иметь не только региональное, но и глобальное измерение. В худшем варианте этот кризис перерастет в локальную войну с применением ядерного оружия. Крушение режима может привести к исчезновению КНДР с политической карты мира, что, в конечном счете, будет означать объединение двух Корей в единое государство, однако, такое развитие может идти через региональную военную катастрофу. В связи с этим, по мнению американских экспертов, необходимо немедленно начинать серьезные консультации сначала на уровне военных специалистов, а затем и на политическом уровне (когда это станет возможным) — по аналогии с переговорами 1989 года «2+4» по объединению Германии. При этом следует учесть весь негативный исторический опыт объединения двух германских государств, поскольку объединение Кореи будет на порядок более сложным и дорогостоящим проектом, неподъемным для одной лишь Южной Кореи. Представители Индии и Пакистана констатируют значительный прогресс в расширении и углублении мер доверия между двумя странами за последние несколько лет, прежде всего по линии отношений между военными ведомствами. Усилия по совершенствованию ядерного потенциала Пакистана его представители оправдывают значительным увеличением военной мощи Индии, что порождает у Исламабада опасения по поводу возможного намерения Дели решить территориальные споры между двумя странами с помощью военной силы. Страны АТР (с особым удовольствием - КНР) констатируют, что американская идея «Большой Центральной Азии», которая имела целью обеспечить лидерство США в регионе и создать альтернативу слишком успешно развивающейся, по мнению американцев, Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), на данном этапе провалилась. Об этом говорит и явное охлаждение к этому проекту в последнее время самих США. Широкий и углубленный анализ ситуации в АТР говорит о том, что в целом в регионе достаточно четко обозначены несколько ключевых стран, на которые должно быть нацелено внимание России. Это в первую очередь США, Китай, Япония, оба корейских государства. На данном этапе наиболее перспективным в смысле обеспечения российских интересов представляется двусторонний диалог с этими странами, подкрепленный участием России в многостороннем региональном сотрудничестве. Для России большое значение имеют также отношения с Индией. Не будучи непосредственно вовлеченной в расстановку сил стран Тихого океана, она, тем не менее, может сыграть заметную роль в азиатской политике России. Важное, пусть и косвенное, значение для России в плане формирования структуры военной безопасности в АТР имеют отношения в парах США-Япония, США-Китай, Индия-Пакистан, Север-Юг Кореи, Китай-Тайвань, Япония-Китай и др. В последние годы произошла переоценка отношения нашей страны к американскому военному присутствию в регионе. Становится возможным установление отношений сотрудничества с США в сфере безопасности в АТР. Хотя и не в крупных размерах, но американское военное присутствие может сокращаться. Может возникнуть целый ряд вопросов относительно последствий такого сокращения (учитывая, что заполнение возможного геополитического и силового вакуума в АТР может происходить отнюдь не в интересах России). Оценивая предпосылки развития российско-американских отношений в их азиатско-тихоокеанском измерении, нужно иметь в виду, что ныне в России полностью отказались от доминировавшей долгие годы концепции «военно-морского равенства с США». Несмотря на всю важность «чисто военных» аспектов российско-американских отношений, есть и гораздо более глубокие причины для формирования принципиально нового сотрудничества между Россией и США. Обе страны крайне заинтересованы в поддержании стабильности в АТР. Вместе с тем очевидно, что эта стабильность имеет весьма хрупкий характер и может легко быть подорвана в результате обострения целого ряда тлеющих конфликтов. Неизбежно и дальнейшее изменение силового баланса в АТР, что остро ставит вопрос о бесконфликтном заполнении возникающего геополитического вакуума и сохранении стабильности. И здесь Россия может сыграть достаточно важную роль. Конечно, в новых условиях общие размеры ее военного присутствия в регионе будут намного меньше, чем ранее. Но, тем не менее, его стабилизирующее значение сохранится, по-видимому, на долгие годы. В нем могут быть заинтересованы и США. Между Россией и США в этом регионе теперь нет сколько-нибудь серьезных противоречий и оснований для конфронтации. Обе страны крайне заинтересованы в мирном решении проблем, существующих на Корейском полуострове, в сдерживании других мощных государств в регионе, в недопущении перерастания существующих в регионе территориальных проблем в вооруженные конфликты. Без многопрофильных полномасштабных отношений с Японией России будет крайне сложно решать проблему обеспечения своего активного участия в делах АТР, особенно в том, что касается экономической интеграции. Широкое участие Японии в развитии Сибири и особенно Дальнего Востока является одним из важных побудительных факторов для решения этой задачи. В свою очередь, для Японии будущее российской политики в АТР, роль России крайне важны с учетом всех тех проблем, которые существуют в регионе. Таким образом, основной задачей является постепенное, но неуклонное продвижение по пути расширения зон совпадающих интересов двух стран. Российско-японские отношения до сего времени находятся в состоянии, во многом определяемом проблемами и противоречиями прошлой эпохи. Не ликвидированы два главных препятствия на пути их нормализации – нерешенность территориальной проблемы и отсутствие мирного договора, хотя эти отношения и приобретают постепенно более разумный, доверительный характер, в т.ч. в военной сфере. Судя по всему, нужно исходить из того, что «прорыва», способного разом ликвидировать сохраняющиеся проблемы, ожидать в обозримом будущем не приходится. В частности, решение территориальной проблемы, с учетом реальностей внутриполитической ситуации в России, отодвигается на отдаленную перспективу. Жизнь требует, однако, чтобы эти отношения выводились из состояния застоя. Характерно, что в политической и военно-политической сферах интересы обеих стран во многом совпадают. Говоря о внешних озабоченностях Японии, мы видим практически тот же перечень потенциальных конфликтных ситуаций, что и у России. Различие, пожалуй, лишь в том, что для Японии развитие ситуации на Корейском полуострове (включая ядерную сферу) еще более важно и может иметь несколько иные последствия, чем для России. Да и в целом, Япония, вероятно, более чувствительна к целому ряду «ограниченных» потенциально конфликтных ситуаций, могущих возникнуть в АТР. Для Японии активная и стабилизирующая политика России может явиться важным дополнением к японо-американскому договору о совместной безопасности. Россия же теперь рассматривает этот договор (хотя и не без оговорок) как один из значительных факторов стабильности в АТР. Более того, этот договор в известных условиях мог бы стать своего рода одним из «кирпичей» будущей структуры безопасности, в создании которой заинтересована Россия. Может быть рассмотрен и реализован целый ряд двусторонних российско-японских соглашений, способствующих укреплению взаимного доверия и т.п. Имеет перспективы развитие трехстороннего взаимодействия (Россия – Япония – США) в Северо-Восточной Азии. Это позволило бы в условиях неизбежного нарастания политической роли Японии, сдерживать «автономный» военный компонент ее активности. Похоже, по-иному расценивается теперь и Японией роль России в регионе. Россия воспринимается японцами уже не как неуправляемый военный «монстр», но скорее как необходимый «балансир» в построении взаимоотношений между Японией, США, Китаем и корейскими государствами, как один из участников игры. Одним из важных факторов, влияющих на российско-японские отношения будет оставаться Китай, характер его политики и взаимодействия с Россией. Продолжать поиск решения существующей территориальной проблемы, разумеется, необходимо. Вместе с тем, решать территориальные вопросы в период, когда российское государство ослаблено, было бы неправильно и контрпродуктивно. Позиция России здесь поэтому должна быть аналогичной той, которую в свое время проводил в отношении Японии Китай: давайте отложим территориальный вопрос до будущих поколений, а пока будем развивать сотрудничество, чтобы создать обстановку, наиболее благоприятную для решения этого вопроса в будущем. Предпосылки для этого имеются: планы развития экономических связей Японии с Россией, имеющиеся в бизнес-сообщесве обеих стран (например, проект трубопровода Сибирь-Тихоокеанское побережье), оцениваются в десятки миллиардов долларов. Все эти факторы, взятые в совокупности позволяют сделать вывод о том, что отношения с Японией – это важнейший стратегический резерв российской внешней политики. И надо лишь грамотно им распорядиться, выбрав для этого подходящий момент. Общей озабоченностью регионального сообщества является и будущее китайской политики. Для всего мира важно, чтобы она была конструктивной и предсказуемой. Отношения с Китаем – одна из наиболее важных проблем и для России, ибо речь идет о ближайшем соседе с населением более чем в 1,2 млрд. человек (только в четырех пограничных с Россией провинциях проживает 400 млн. человек), стремительно наращивающем свой экономический и военный потенциал. По уровню военных расходов, оцениваемых ведущими международными институтами почти в 32 млрд. долл. (а по некоторым расчетам их уровень приближается даже к 45 млрд. долл.), Китай входит в число ведущих военных держав не только региона (здесь он сопоставим с Японией, затрачивающей на военные приготовления 55 млрд. долл.), но и мира. Наши отношения с Китаем ни в коем мере нельзя ни идеализировать, ни упрощать. Они могут быть чреваты и весьма опасными конфликтами, особенно в перспективе. В настоящий же момент пограничные вопросы между Россией и КНР в основном решены, двусторонние отношения ровны и стабильны и по всем имеющимся оценкам основной вектор военно-политических усилий Китая в ближайшие годы не будет направлен в сторону России. Используя эту ситуацию, мы могли бы активизировать российско-китайское взаимодействий по целому ряду экономических вопросов, в особенности с учетом определенной взаимодополняемости экономик дальневосточного региона России и северо-востока КНР. Успех нашей внешней политики в целом во многом будет зависеть от ее сбалансированности на западном и восточном направлениях: с одной стороны России нельзя поддаваться возможным уговорам Запада по созданию некой коалиции для сдерживания Китая, с другой стороны – не предлагать Китаю стратегического партнерства на антизападной (в т.ч. антияпонской) основе. В то же время необходимо вместе с Западом работать над созданием системы связей, вовлекающих Китай в традиционные международные отношения, в особенности режимы нераспространения (РКРТ, Новый форум, Австралийский клуб и т.д.) с тем, чтобы связывать растущую роль Китая соответствующими международными обязательствами. Необходимо четко различать два аспекта вопроса. Устойчивое добрососедство, экономическое сотрудничество, несомненно, необходимы как России, так и, вероятно, Китаю. Всякого рода конфронтационные тенденции в наших отношениях с этой страной крайне опасны, особенно если противоречия приняли бы форму открытых конфликтов. С другой стороны полномасштабный стратегический союз с КНР, особенно в случае его антизападной направленности (явной или скрытой), способен нести значительный дестабилизирующий заряд как на региональном, так и на глобальном уровне, а потому вряд ли бы был полезен самой России. Одним из проявлений тенденции на стратегический союз является растущая из года в год широкомасштабная торговля России оружием с Китаем. Однако в военных сделках с Китаем Россия должна проявлять осторожность, сохраняя технологический отрыв от него и усиливая привязку китайских производителей вооружений к российским разработчикам и предприятиям. Линия на военно-техническое сотрудничество России с Китаем должна быть взвешенной. Оно, безусловно, выгодно для российской стороны как по экономическим, так и по политическим соображениям. В торговле оружием с КНР важно лишь правильно просчитать и соблюдать меру. В жестком правовом регулировании – как на федеральном, так и на местном уровне – нуждается процесс формирования китайской диаспоры на Дальнем Востоке, поощряемый китайским руководством. Его возможные последствия в случае, если Китай по каким-либо причинам отойдет от своего нынешнего, достаточно реалистичного внешнеполитического курса, были бы для России крайне негативными. По оценкам специалистов, несмотря на свою многочисленность (порядка 3,2 млн. чел.), вооруженные силы Китая пока довольно слабо подготовлены и технически оснащены. Исключение составляют лишь ракетные войска, которые, будучи оснащены ядерными боеголовками, представляют значительную угрозу и могут быть использованы хотя бы для целей политического шантажа. Следует учитывать однако, не только то, что Пекин уже завершил реализацию трехступенчатого плана модернизации НОАК до 2000 года, но и что в Китае есть сторонники превращения страны к 2029 году в «доминирующую в Азии военную силу», а к 2049 году (т.е. к столетию образования КНР) – в мировую военную державу. Поэтому мнение о том, что нельзя исключать появления в регионе в не столь отдаленном будущем нового стратегического фактора в виде многочисленной и хорошо оснащенной китайской армии, имеет под собой очень серьезные основания. При этом следует иметь в виду, что обеспечение национальной безопасности Китая предусматривается его руководителями в опоре на собственные силы: путем устранения возникающих угроз преимущественно невоенными средствами, но при этом не исключая в определенных условиях и использование вооруженных сил. Возможные опасности и угрозы по источникам их возникновения подразделяются на внутренние и внешние. Из внешних опасностей военная считается доминирующей. К ней относятся мировая война, «агрессия одной из сверхдержав» и « военная акция недружественного государства». Отношение руководителей КНР к мировой войне заключается в основополагающем выводе о том, что такая война в ближайшие 10-15 лет маловероятна. Однако подготовка страны и ее вооруженных сил к мировой войне не снимается с повестки дня. Радикальные изменения претерпели установки китайского руководства относительно локальных войн. По их оценке в современную эпоху в различных регионах мира, и в АТР в частности, сохраняются условия для возникновения военных конфликтов и локальных войн. Опасность их возникновения постоянно увеличивается. В локальной войне большого масштаба не исключается возможность применения в качестве акта возмездия своего ядерного оружия в ответ на ядерное нападение противника. По-видимому, есть три условия, которые «извне» способны стимулировать развитие конструктивных тенденций в политике Китая. Первое – это готовность всех ведущих стран региона, прежде всего России, США, Японии, к построению устойчивых отношений с КНР, стремление вовлекать Китай в любую будущую структуру безопасности в регионе, если он проявит к этому желание. Второе – активизация сотрудничества этих ведущих стран в сфере безопасности, с тем, чтобы будущая политика Китая строилась в условиях отсутствия военно-политического вакуума в АТР. И третье – включение Китая в региональные и международные хозяйственные структуры, нейтрализация его силовых амбиций экономической взаимозависимостью. Уже сегодня Запад, прежде всего США, а также Япония, после длительной паузы в отношениях с Китаем, вызванной в первую очередь развалом биполярной глобальной системы безопасности, возобновил с ним тесное взаимодействие в сферах экономики, политики, технологических обменов и т.д. Не исключено, однако, что именно Россия может при определенных условиях оказаться в этом геополитическом уравнении «третьим лишним». Само собой разумеется, что любые усилия России и других стран в сфере безопасности не должны носить и оттенка антикитайской направленности. В то же время, на наш взгляд, Россия имеет право и возможность разыгрывать «китайскую карту» в регионе, в том числе в целях получения определенных экономических и политических дивидендов. Важно при этом «не перегибать палку»: результат может быть прямо противоположным задуманному. В системе обеспечения военной безопасности в АТР большое значение для России имеет характер развития ситуации на Корейском полуострове. На сегодня это, пожалуй, по крайней мере, внешне, - самая конфликтогенная зона региона, проблемы которой в течение длительного периода так и остаются нерешенными. Так и остался, например, неясным «ядерный сюжет» в Северной Корее. Проект по сворачиванию ядерной программы Пхеньяна, предложенный Соединенными Штатами и осуществляемый совместно ими, Японией и Южной Кореей, дал очевидный сбой, что может дать повод к предположению о вероятности продолжения «независимых» ядерных программ в Северной Корее. России следует вести линию на поддержание контактов с обоими корейскими государствами с тем, чтобы не терять возможности влиять на ситуацию в этом взрывоопасном районе. Наш отход от Северной Кореи, произошедший в начале 90-х гг. прошлого века, был явно ошибочным. Снижение уровня наших связей с этой страной, в том числе военно-технических, в целом негативно отразилось на безопасности в СВА. Не надеясь больше на поддержку крупных держав (Китай также в последнее время несколько отдалился от Северной Кореи), Пхеньян стал полагаться больше на «абсолютные» средства обороны и помимо ядерной программы ускорил работы в ракетной сфере. И как результат, уже создана и испытана ракета собственного северокорейского производства с дальностью до 1 тыс. км, что вызвало большую тревогу не только в Южной Корее, но и в Китае, и в Японии. Выведение КНДР из жесткой изоляции в том числе с участием России – в интересах всех участников процесса реконструкции геополитической обстановки в данной зоне. Велики возможности сотрудничества России с Республикой Корея в технической сфере, а также в сфере совершенствования ее военно-промышленной базы. Тем более, что Сеул все более заметно тяготится зависимостью от США в военной и военно-экономической области. По ситуации на Корейском полуострове прежде всего необходимо четко уяснить цели и интересы России в этой зоне АТР. В отношениях с обоими корейскими государствами следует однозначно определиться по подходу к их возможному объединению. Единая Корея могла бы сыграть важную роль в качестве элемента региональной стабильности, причем роль выгодную для России (и США) в качестве балансира в отношении как Китая, так и Японии, если необходимость в таком балансировании в регионе возникнет в будущем. Важно при этом обеспечить «мягкий» процесс объединения Кореи, дабы он не оказался «обвальным» со всеми негативными последствиями для региональной безопасности и стабильности. Взвешенная, сбалансированная политика России на Корейском полуострове может явиться одним из ключевых элементов, регулирующих отношения в этой зоне АТР с получением в будущем соответствующих политических и экономических дивидендов для самой России. Место России в этих отношениях сегодня не может занять никто, даже США, несмотря на их попытку в последнее время вести конструктивный диалог с руководством КНДР: США не позволят сделать это внутренние обстоятельства, устоявшийся образ Северной Кореи как врага в глазах американской общественности. В то же время крайне желательным было бы проведение США и Россией согласованной политики в различных сферах на Корейском полуострове с прицелом на продолжение такого сотрудничества в будущем, после возможного объединения Кореи. Еще раз подчеркнем – единая Корея может стать для России важным, естественным геополитическим союзником в этой зоне АТР. Особо отметим, что международное сообщество АТР, особенно в его нынешнем состоянии становления и реформирования, на наш взгляд, не готово к объединению двух Корей. И дело не только и не столько в возможности появления единого государства с населением в 70 млн. человек. Вопрос в том, какова будет в нем господствующая идеология, какие геополитические векторы будут преобладать. Угроза региональной стабильности со стороны корейского национализма – не пустые слова. Едва ли не главным стратегическим союзником России в Азии на десятилетия вперед является Индия. С геополитической точки зрения Индия заинтересована в тесном взаимодействии с Россией и для обеспечения должного баланса сил в отношениях с Китаем и рядом других стран, и для поддержки ее внутренней стабильности в отношении постоянно угрожающих исламистских сил, напрямую поддерживаемых из Пакистана. Индийская элита явно стремится поднять страну на значительно более высокое место в мировой иерархии держав, в том числе занять для нее место постоянного члена Совета Безопасности ООН, в чем Россия должна Индию постоянно поддерживать. Интерес Индии к российским оборонным и авиакосмическим технологиям еще более значителен, нежели у Китая. Индия традиционно является активным партнером России. Но возможности использования нашей «индийской карты» не беспредельны. В Индии сильно влияние США, а также Великобритании. Не менее велико для Индии значение американского рынка. Нельзя перебарщивать и в демонстрации нашей чрезмерной заинтересованности в емких рынках оружия и технологий Индии. В плане обеспечения российской военной и военно-политической безопасности в Азии индийский фактор выступает, по крайней мере, в двух аспектах. Во-первых, традиционно Индия является одним из наиболее значимых партнеров России в сфере военно-технического сотрудничества, крупным потребителем российской военной техники, что уже само по себе крайне важно для поддержания российского ВПК. В среднем сумма ежегодных индийских закупок вооружения в России достигает 1,5 млрд.долл. Конечно, Индия в силу своего экономического развития сама стеснена в ресурсах, но ситуация в регионе вынуждает ее идти по такому пути. В настоящее время в стране проводится модернизация вооруженных сил, рассчитанная до 2010 г. Во-вторых, являясь де-факто ядерной державой, Индия постоянно ощущает прессинг со стороны США. В силу политических причин она не может опираться на ядерное сдерживание, хотя по многим вопросам ядерных программ Индия функционирует автономно. В этих условиях, учитывая характер ее отношений с Пакистаном, делается упор на наращивание обычных видов вооружений, хотя и здесь для Индии действует ряд ограничителей, есть определенные трудности с диверсификацией закупок вооружений, например в США. Безусловно, действует и тот факт, что Индия традиционно рассматривается как союзник России в регионе, и возможности диверсификации рынков сдерживаются тем, что почти 60% основных видов вооружения в Индии – это «советские» образцы. Разрушение биполярного мира сильно отразилось как на позициях самой Индии, так и на ее роли в формировании международных военно-политических структур. Безусловно, в период противостояния двух лагерей она объективно приобретала более важное, нежели сейчас, значение системообразующего звена в военно-политических процессах в Южной Азии. Позднее Индия оказалась как бы отсеченной от главных центров формирования баланса сил в АТР, что частично снизило на какой-то период высокую заинтересованность других государств во взаимодействии с ней по этим вопросам. С другой стороны, то же самое прекращение соперничества способствовало появлению военно-политического вакуума в регионе, что обострило соперничество на локальном уровне. У Индии появилась не свойственная ей ранее, весьма четко прорисованная функция регионального центра силы. При этом будет, по-видимому, возрастать роль Индии как ключевого государства, несущего бремя ответственности за положение дел в зоне Индийского океана. Поэтому для осуществления программы наращивания военного потенциала страны было принято решение укреплять ВМС и расширять возможности национальной военно-промышленной базы. Специально следует отметить, что предпринимавшиеся Индией в течение последних лет попытки военно-политической и военно-промышленной переориентации на сотрудничество со странами Запада оказались малорезультативными. Здесь сказались и прежние приоритеты в политике Индии, ее ориентация на СССР, и преобладающая доля советских образцов военной техники в индийской армии. Но прежде всего – очевидное сокращение роли Индии, на фоне других стран АТР, в решении вопросов общерегиональной безопасности. В этих условиях, если ставить задачей закрепление и расширение военно-политических связей с Индией, Россия может с пользой для себя использовать эту ситуацию, приняв участие в модернизации индийских ВС, делегировав, может быть, ей также такие задачи в регионе, как обслуживание и модернизацию военной техники российских образцов. Роль другого крупного и де-факто ядерного государства Южной Азии – Пакистана – в плане обеспечения военной безопасности России в последнее десятилетие, особенно после военной операции антитеррористической коалиции в Афганистане, возросла. Значительный интерес для России это государство может представлять с точки зрения влияния на по-прежнему неспокойный Афганистан, на среднеазиатские государства бывшего СССР, для которых оно может обеспечивать коридор выхода в южном направлении (а также быть проводником не только исламского, но и американского влияния). В то же время Пакистан вызывает всеобщую тревогу «автономностью» своих ядерных приготовлений и излишней лояльностью к исламским экстремистам, для которых он стал в последнее время своего рода «инкубатором». Для обеспечения выгодного для России баланса сил в Азии необходимо активизировать усилия по налаживанию всеобъемлющего военно-политического взаимодействия с Вьетнамом, а также со странами АСЕАН. Значительным потенциалом обладают отношения России и с такой крупной, динамично развивающийся страной, как Индонезия.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Основные региональные акторы и перспективы отношений с ними России» з дисципліни «Сучасна зовнішня політика Росії»
