Время, истекшее после краха однополярного мира 11 сентября 2001 года, дает основания для того, чтобы сделать некоторые определенные выводы, касающиеся становления нового мирового порядка. Прежде всего, можно уверенно констатировать: попытка установить американский мировой порядок – во всяком случае, на данном этапе – потерпела крушение. Такой порядок не имеет перспектив в качестве безальтернативной тенденции мирового развития. Дальнейшие попытки его навязывания миру встретят еще большее сопротивление со стороны других субъектов международных отношений. Однако и концепция многополярного мира, как стало очевидно после событий начала ХХI века, является недопустимым упрощением реальных тенденций мирового развития. Ключевым регионом мира, определяющим глобальную безопасность, остается Евразия. Принципиально важное положение состоит в том, что Россия как евразийская страна не может быть каким-то второстепенным партнером США и Евросоюза, если от нее ждут действенного участия в борьбе с транснациональным терроризмом на этом важнейшем пространстве. Все это, однако, не означает, что новый мировой порядок отныне формируется в парадигме двустороннего российско-американского взаимодействия. Во-первых, США и в дальнейшем будут стремиться к глобальному доминированию в качестве единоличного лидера. Во-вторых, Россия пока слишком слаба в экономическом и военном отношении для того, чтобы выступать в качестве равного США центра силы, равного с ними партнера в построении новой системы международных отношений. В своей политике она вынуждена будет опираться и на Европу, и на Китай, и на исламский мир. Именно такая многовекторная политика может, в случае искусной дипломатии, сделать Россию весьма ценным, а возможно, и незаменимым партнером мирового сообщества. Перечисленные выше угрозы краткосрочного характера можно частично перевести в категорию рисков и вызовов в случае принятия целого ряда мер. При этом Россия может в ряде случаев действовать в одиночку, но для эффективности таких мер необходимо тесное конструктивное сотрудничество. Инициация ею нового курса является первоочередной внешнеполитической задачей России на ближайшее десятилетие. В числе прочих Россия может предложить или поддержать следующие меры: • установление хотя бы элементарных правил международного контроля за торговлей обычными вооружениями; • договоренность ведущих стран мира о продлении действия имеющихся соглашений в области ограничения и сокращения вооружений; • формирование всеобъемлющей системы договорных отношений, гарантирующих от вывода оружия в космос; • создание ракетно-космического МАГАТЭ (на основе РКРТ); • целенаправленные усилия по созданию региональных систем коллективной безопасности на Среднем и Ближнем Востоке; • радикальная реформа (она еще возможна, но маловероятна) ООН, включая наделение Совета Безопасности полномочиями принимать решения о применении коллективной военной силы (и соответствующее формирование вооруженных сил СБ ООН); • проведение многосторонних политических консультаций под эгидой ООН по обновлению норм и принципов международного права; • начало переговоров о создании системы управления несостоявшимися государствами (в рамках расширенной «восьмерки»); • начало серьезного и уважительного диалога с исламским миром, но без элементов его «умиротворения»; • если глубокая реформа ООН окажется невозможна, следует начать движение в сторону создания параллельно с ООН союза ключевых держав, которые взяли бы на себя ответственность за поддержание международной безопасности («восемь» + 3–5 государств). В случае, если США будут готовы к серьезным консультациям по стратегической стабильности (что в современных условиях маловероятно), целесообразно вести дело к достижению следующих договоренностей: обеспечению необратимости сокращений СНВ через контролируемую ликвидацию носителей (а не боезарядов); фиксации положений об ограниченности будущей ПРО, о которой говорит американская сторона, путем установления предельного согласованного количества боеголовок, которое будет способна перехватить такая ПРО; запрету на развертывание систем космического базирования; обеспечению транспарентности и усиленного режима мер доверия в области стратегических вооружений. Одновременно с этим целесообразно выдвинуть глубоко продуманные и хорошо аргументированные предложения по сотрудничеству с США в области ПРО, не подрывающему стратегическую стабильность, в том числе по совместному созданию и использованию глобальных информационных систем, а также по новому поколению мер доверия в области ядерных вооружений — как стратегических, так и тактических. Было бы крайне желательно вовлечь американское руководство в более широкий политико-стратегический диалог. В этих целях можно было бы предложить начать совместный поиск путей минимизации рисков, исходящих из объективно существующей ситуации взаимного ядерного сдерживания. Однако при нынешнем отношении администрации США к двустороннему и многостороннему контролю над ядерными вооружениями рассчитывать на все эти взаимные договоренности не приходится. Это значит, что у России, по всей вероятности, не осталось иного выбора, как продолжать самостоятельную ядерную политику, что позволяет Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (ДСНП), а также прекращение действия Договора по ПРО и не действующий Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). В новой ситуации Россия может самостоятельно определять количественный и качественный состав своих ядерных сил, сделав традиционный упор на наземные МБР, и, прежде всего с разделяющимися головными частями индивидуального наведения (РГЧ ИН), что обеспечивает ей возможность гарантированного сохранения потенциала ядерного сдерживания США и других государств при любом варианте развития военно-политической обстановки. Экономические возможности для этого, как показывают оценки, у нас существуют. Таким образом, в складывающейся ситуации – как на краткосрочную, так и на более долгосрочную перспективу (по крайней мере, в течение 20–25 лет) - у России не остается иного выбора, кроме как оставаться мощной ядерной державой. Кроме того, следует взвесить целесообразность возобновления работ по средствам, обеспечивающим эффективное противодействие американской ПРО, включая различные способы как ее преодоления, так и сдерживания ее развития. Под прикрытием ядерного щита необходимо активизировать модернизацию Вооруженных Сил, адекватных рискам, вызовам и угрозам ХХI века. Необходимо ускорить создание научно-технического задела по ключевым направлениям развития средств вооруженной борьбы с привлечением лучших интеллектуальных сил. При этом одной из серьезнейших угроз национальной безопасности является не только сам факт технологического отставания России от наиболее развитых стран, но и перспектива появления технологических неожиданностей, к которым она может оказаться не готова. В связи с этим прогнозирование (в том числе и форсайтинг) должно стать одним из важнейших компонентов государственной политики. Другим элементом такой политики должна стать организация трансферта высоких технологий из бизнеса в военную сферу. Следует возродить культуру мониторинга и оценки рисков, вызовов и угроз национальной безопасности. Работа Совета Безопасности РФ по формированию критериев национальной безопасности – важный шаг в этом направлении. Во внешней политике упор следовало бы сделать на инициативы по принятию мер, перечисленных выше, в особенности по модернизации и укреплению механизмов региональной и глобальной безопасности (включая ООН, НАТО, ОДКБ, ШОС и др.). Необходимо пытаться создать механизм реального партнерства между Россией и НАТО. Тогда удастся создать эффективную систему евроатлантической безопасности. Расширенную (за счет Китая, Индии, Бразилии и ЮАР) «восьмерку» целесообразно наделить функциями Глобального альянса международной безопасности (или создать такой альянс «с чистого листа»). В любом случае укреплением национальной безопасности и отражением новых вызовов и угроз следует заниматься в рамках кооперационной модели с наиболее мощными в экономическом и военном плане державами мира. В связи с этим нельзя допускать даже фарсовой конфронтации между Россией и Западом, без которого невозможно обеспечить ни региональной, ни глобальной безопасности, а, следовательно, национальной безопасности страны. Тем более, что у России на такую конфронтацию нет никаких ресурсов. Нынешняя экономическая и технологическая слабость России исключает какую бы то ни было «гонку вооружений» с США, военный бюджет которых на порядок превышает отечественный. Возможности российской дипломатии в этих условиях должны быть направлены на достижение реального (а не декларативного) партнерства с США и ведущими странами Западной Европы, наполнение такого партнерства конкретным содержанием и создание его эффективных механизмов.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Выводы и рекомендации для российской политики» з дисципліни «Сучасна зовнішня політика Росії»
