Вы можете понять, что Индия странное место, даже не глядя на заклинателей змей - достаточно изучить результаты выборов: в какой еще стране ошеломляющий экономический рост сделает вас непопулярным? В 2004 году правящая коалиция Индийской народной партии пошла на выборы под раздувающимися парусами экономического подъема - экономический рост в стране составлял 9 процентов. Но ИНП проиграла выборы. Доморощенные интеллектуалы, многие из которых по своим взглядам социалисты, быстро объяснили, что это процветание дутое, что экономический рост не коснулся низших слоев общества и что ИНП забыла о реальной Индии. Но это объяснение не выдерживает никакой критики. Уровень бедности в Индии в 90-е быстро понижался, и снижение это было заметно всем. В любом случае, загадочная ситуация сохранялась и после 2004 года. Коалиция Индийского национального конгресса (ныне находящаяся у власти) поддерживала показатели роста более 8 процентов на протяжении трех лет и, несмотря на это, на всех региональных выборах она добивалась очень плохих результатов. Даже с учетом законных вопросов относительно неравенства и распределения богатств почти в каждой стране существует связь между устойчивым ростом экономики и популярностью правительства. Почему ее нет в Индии? Индия - это страна мечты Томаса О'Нилла: «Вся ее политика сводится к местной политической жизни», - произнес бывший спикер палаты представителей. В Индии этот принцип следует высечь в камне. Индийские выборы - это вовсе не национальные выборы- 178 Скорее это одновременно региональные и местные выборы, у которых нет общего содержания. Разнородному индийскому обществу уже более четырех тысяч лет, своими корнями оно глубоко уходит в культуру, язык и традиции. Это страна с семнадцатью языками и 22 тысячами диалектов, веками она была собранием сотен разрозненных княжеств, царств и государств. Когда Британия в 1947 году уходила из Индии, новому правительству пришлось вести переговоры о присоединении с более чем пятьюстами правителями - подкупать их, угрожать, а в некоторых случаях и принуждать силой войти в Индийский союз. С упадком Индийского национального конгресса в 70-е годы ни одна партия не оставила после себя никакого следа в памяти страны. Все правительства, формировавшиеся последние двадцать лет, были коалициями, состоявшими из набора региональных партий, у которых не было почти ничего общего. Ручир Шарма, который руководит 35-миллиардным капиталом компании Morgan Stanley на развивающихся рынках, отмечает, что большинство из двадцати восьми штатов Индии проголосовало за главную региональную партию, оставив ни с чем так называемую национальную партию. В 2007 году идеальным примером тому стал штат Уттар-Прадеш. Ю-Пи (U. Р.), как его называют в Индии, - это самый большой штат страны. (Будь он независимым государством, по населению он стал бы шестой страной в мире.) Во время кампании 2007 года за него боролись две национальные партии, считавшие штат главным поставщиком голосов. Индийская народная партия усердно возрождала индусский национализм, Партия конгресса подчеркивала свою приверженность светским ценностям и ставила себе в заслугу экономический рост страны. На выборах они заняли третье и четвертое места, позади местных партий, которые делали ставку исключительно на решение локальных проблем - в данном конкретном случае на расширение полномочий низших каст. То, что сработало в Ю-Пи, вряд ли сработает на юге или даже в Мумбаи. В нескольких штатах важную роль может сыграть соотношение между мусульманами и индуистами, в других оно может не иметь никакого значения. У политических лидеров, пользующихся авторитетом в Тамил-Наду, нет последовате- 179 лей на севере. В Пенджабе - своя особая политическая культура, связанная с сикхами и с историей отношений сикхов и индусов. Политики Раджастана не имеют никакого веса в Карнатаке. Они говорят на разных языках - буквально на разных. Это все равно, что проводить выборы в Европе и говорить об одних и тех же проблемах с избирателями в Польше, Греции, Франции и Ирландии. Уинстон Черчилль как-то сказал, что Индия это «просто географический термин, у него не больше политической определенности, чем у Европы». Черчилль обычно заблуждался насчет Индии, но в этом он был прав. У этого многообразия и этих различий есть много преимуществ. Они добавляют живости и социальной энергии и не дают стране скатиться к диктатуре. Когда в 1970-е годы Индира Ганди попробовала править авторитарно и централизованно, это просто не сработало и привело к восстаниям в шести областях. На протяжении последних двух десятилетий пышным цветом расцвел регионализм, в котором страна нашла свой естественный уклад. В многообразной стране даже гипернационализм оказывается затруднительным. Когда Индийская народная партия пытается развязать индусский шовинизм в качестве политического оружия против мусульманского меньшинства Индии, выясняется, что во многих случаях индийцы из низших каст, равно как и индийцы с севера, с отвращением и страхом относятся к таким лозунгам, для них они звучат как заявления представителей высших каст. Но это многообразие и расхождение во мнениях также осложняет работу индийского государства. Скованность, обнаружившаяся в последнее десятилетие, - это не кратковременное явление, которое вскоре исчезнет, это выражение структурной реальности в политике Индии. Она с трудом позволяет Дели определить национальный интерес, мобилизовать вокруг него страну и проводить политический курс на достижение связанных с ним целей - неважно, идет ли речь об экономических реформах или внешней политике. Премьер-министр не может приказывать государственной власти, как это делал Неру, и, по всей вероятности, ни один премьер-министр никогда уже не сможет делать то же самое. На место верховного главнокомандующего пришел председатель совета директоров, 180 а правящая партия стала первой среди равных в коалиции. Центральное правительство часто отступает перед прерогативами и властью региональных правительств, которые становятся все более напористыми и независимыми. В экономическом смысле это означает неопределенное будущее, малоэффективные реформы и экспериментирование на уровне государства. Во внешней политике - никаких изменений в подходе, небольшое число обязательств и менее активная и энергичная роль на мировой сцене. Индия будет играть более заметную роль в международной политике, чем когда-либо прежде. Она станет доминирующей силой в Южной Азии. Но она может не стать мировой державой - той, на кого одни надеются и кого другие боятся. По крайней мере пока этого произойти не может. Если когда-то между Индией и Китаем и было соревнование, сейчас оно закончено. Китайская экономика в три раза превосходит индийскую и растет еще быстрее, чем раньше. Закон сложных процентов (compounding) говорит нам, что Индия может обогнать Китай экономически только в том случае, если в траекториях, по которым движутся обе страны в последние десятилетия, произойдут решительные и необратимые изменения. Наиболее вероятный сценарий развития событий сводится к тому, что Китай будет значительно опережать Индию. Но Индия все еще может нажить капитал на своих преимуществах: масштабной и растущей экономике, привлекательной политической демократии, энергичной модели антиклерикализма и толерантности, тонком понимании Востока и Запада и особых отношениях с Америкой. Если мобилизовать все эти силы и использовать их по назначению, Индия по-прежнему сможет претендовать на свое место среди ведущих стран - технически это может быть второе, третье или четвертое место в мире. Сегодня к Индии применим опыт, который Соединенные Штаты Америки приобрели в конце XIX века. Скованность, вызванная причинами внутреннего характера, значительно замедлила политическое восхождение Америки к статусу мировой державы. К 1890 году Америка обогнала Британию и стала ведущей мировой экономикой, но во внешнеполитическом и военном смысле она была второразрядной страной. В мировом рейтинге ее армия занимала 14-е ме- 181 сто после Болгарии. ВМФ США по количеству боевых единиц составлял одну восьмую от итальянского, хотя по промышленной мощи Америка превосходила Италию в тринадцать раз. Она участвовала лишь в немногих международных встречах и конгрессах, ее дипломаты были незначительными игроками в мировой политике. Вашингтон был маленьким приходским городком, правительство обладало ограниченной властью, а президентство вообще не считалось ключевой должностью. Несомненно, Америка в конце XIX века была слабым государством, и потребовались десятилетия, значительные внутренние перемены и глубокий международный кризис, чтобы ситуация изменилась. Вследствие депрессии и мировых войн американское государство - Вашингтон - разрослось, стало централизованным и получило неоспоримое преимущество над другими государствами. А президенты, от Теодора Рузвельта до Вудро Вильсона, начали превращать Америку в мировую державу. В конечном счете основа могущества Америки - энергичное американское общество - была одновременно ее величайшей силой и слабостью. Общество произвело на свет самое себя и исполинскую экономику Америки. Но оно же тормозило ее рост, делало развитие непредсказуемым, а участие во внешней политике - слабым и незначительным. Вероятно, Индию ожидает та же ситуация: общество сможет достойно реагировать на благоприятные возможности глобализованного мира, страна будет развиваться и преуспевать в условиях глобальной экономики и глобального общества. Но политическая система Индии слаба., у нее недостаточно возможностей, чтобы играть достойную роль в этом новом мире. Несколько кризисов могли бы изменить ситуацию, но в отсутствие шокового воздействия на систему в новой глобальной игре индийское общество будет оставаться впереди индийского государства. Это напряжение между обществом и государством сохраняется в Америке по сей день. И, действительно, об этом неплохо было бы вспомнить, поскольку мы обращаемся к самому важному игроку XXI века и задаем вопрос: как сама Америка станет реагировать на постамериканский мир?
Ви переглядаєте статтю (реферат): «ВОПРОСЫ ГЕОГРАФИИ» з дисципліни «Постамериканський світ»
