В 50-х годах СССР и США конкурировали за национализм, хотя он-то и подрывал биполярность. Советский Союз доктринально провозгласил сотрудничество с третьим миром своим приоритетом. Соединенные Штаты тоже считали задачу приобретения союзников в развивающихся странах одной из важнейших. «Азиатский национализм как доминирующая сила, нацеленная на сохранение национальной независимости, способен стать источником силы, а не слабости Свободного мира на Дальнем Востоке», - констатировалось в официальных установках1. Проблема состояла в том, чтобы найти правильную тактику взаимодействия с ним. У каждой из держав в этом смысле были сильные и слабые стороны. Изнутри Восточной Азии региональные процессы виделись иначе, чем из США. Хотя высшие слои Индонезии, Филиппин, Малайи и других государств были антикоммунистически настроенными, они вычленяли в событиях в Китае, Корее и Вьетнаме прежде всего национально-освободительное, «специфически азиатское» содержание2. СССР поддерживал антиимпериалистические устремления молодых государств и имел лучшие шансы приобрести на них влияние, чем США, которые слишком явно блокировались со старыми колониальными державами. Сотрудничество с СССР могло быть многообещающим особенно на первых этапах национально-государственного строительства, когда приоритетными были задачи обеспечения национальной безопасности и международного признания. В этом смысле возможности Москвы были велики - от права вето в СБ ООН до поставок вооружений. США имели не меньшие, чем СССР, возможности оказывать политическую и военную поддержку молодым государствам и обладали несоизмеримо большим экономическим потенциалом. Однако, как представляется, ошибочно недооценив важность компромисса с КНР, Соединенные Штаты противопоставили себя лидеру радикального крыла национально-освободительного движения, и в той мере, как влияние КНР в движениях неприсоединения и афро-азиатской солидарности укреплялось, росла психологическая изоляция США в третьем мире. Стремление видеть региональную ситуацию сквозь призму «неоимпериалистических поползновений» характерно для советской политики не в меньшей степени, чем для американской - склонность повсюду отыскивать «руку» Пекина и/или Москвы. Но в силу общей настроенности советской дипломатии времен Н.С.Хрущева на новации, идеологические догмы не блокировали исходящих из Москвы не всегда выверенных, но часто здравых и прагматичных идей, реализация которых в ряде случаев способствовала снижению региональной конфликтности. Как отмечали Майкл Хант и Стивен Ливайн, «в эпоху Эйзенхауэра понимание Соединенными Штатами советской политики в послевоенной Азии значительно отставало от эволюции самой этой политики. Вашингтон зациклился на видении Кремля как какой-то штаб-квартиры привилегированной корпорации революционеров, мечтающих расширить свои операции. На самом же деле роль СССР была совсем иной и гораздо более скромной»3. Советский Союз, скорее, стремился укрепить коммунистические режимы, чем подталкивать их к внешней экспансии. Создается впечатление, что подход СССР к международным отношениям был даже менее идеологизированным, чем подход США. Во всяком случае, Д.Эйзенхауэр до конца своего пребывания у власти так и не позволил себе хотя бы принять за гипотезу возможность преобладания во внешней политике коммунистических держав (КНР и СССР) национальных интересов над общеидеологическими или вероятность настоящего раскола между коммунистическими странами. Национализм воспринимался в США как безусловный антипод коммунизму, в то время как в азиатской традиции (как это подтвердилось позднее и опытом советской Средней Азии) коммунизм мог быть и был только одной из инструментальных форм реализации национальных устремлений. Ревнивая к своей интеллектуальной репутации американская политология, несмотря на присущий ей плюрализм мнений, только в конце 70-х годов дала критические оценки политики США в отношении процессов в Восточной Азии в 50-х годах. Анализируя роль национального фактора, известный специалист по тихоокеанским проблемам С.Харрисон в 1978 г. написал: «Недооценив национализм, Соединенные Штаты не разглядели предпосылок раскола между Китаем и СССР. Следствием этого стал упрощенческий подход к Азии вообще. ... Устойчивость режимов в Пекине и Ханое оценивалась ниже, чем она была на самом деле, потому, что США упустили из виду, что из всей Азии именно в Китае и Вьетнаме национализм и коммунизм соединились, образовав мощнейшую силу. И, напротив, США переоценили потенциал коммунистической экспансии в других частях Азии, там, где коммунистам не удалось подчинить национализм своему влиянию»4. Если к этому добавить пример Северной Кореи, где консолидирующей коммунистический режим силой тоже был исторически мотивированный ирредентизм, картина будет полной. Вьетнамский конфликт был третьим в списке крупных столкновений между революционной и консервативно-эволюционной версиями национального самоопределения. В начале 50-х годов было ясно, что возможности Франции сохранить свои позиции в Индокитае силой слабеют, а время для политических преобразований, которые удовлетворили бы большинство местного населения, упущено. Внутри самой Франции росла оппозиция войне, что усиливало неустойчивость обстановки в метрополии. К событиям в Индокитае стали проявлять внимание Соединенные Штаты. Несмотря на негативное отношение к сохранению колоний, американская администрация поддерживала попытки Франции сохранить свой контроль над индокитайскими владениями, полагая, что в ином случае они попадут под влияние ДРВ. Подозрения в отношении вьетнамских коммунистов усилились после того, как в январе 1950 г. КНР и СССР признали правительство Хо Ши Мина и установили с ним дипотношения. Обстановка в регионе способствовала росту опасений. В апреле 1950 г. китайские коммунисты предприняли операцию по захвату о. Хайнань, контролировавшегося режимом Чан Кайши. В июне 1950 г. началась война в Корее. В такой ситуации и Вьетнам стал восприниматься как новый рубеж сдерживания коммунизма. Французское правительство, сознавая свою неспособность удерживать Вьетнам, пыталось утвердить в стране профранцузское правительство. Отказавшись в 1946 г. передать южную часть Вьетнама Хо Ши Мину, французское руководство провозгласило Автономную Республику Кохинхину в составе Французского Индокитая. Затем, однако, оно решило реставрировать в Южном Вьетнаме монархию, для чего были начаты переговоры с Бао Даем, бывшим королем Аннама, который при японской оккупации был уже однажды провозглашен императором Вьетнама, но после войны переселился в Гонконг, где и жил в качестве частного лица. В июле 1949 г. Бао Дай был повторно объявлен императором «независимого Вьетнама в составе Французского Союза». США относились скептически к реставрации монархии. Но, стремясь ограничить влияние Хо Ши Мина, Вашингтон в феврале 1950 г. признал Бао Дая и выделил ему экономическую помощь. Одновременно программа финансового содействия на цели войны была предложена и Франции. Стабилизация ситуации в Индокитае, помимо военного, имела для США экономическое значение: для восстановления хозяйства Японии был необходим рынок сбыта японских товаров, которым могли стать Таиланд и Бирма - страны, граничившие с зоной индокитайского конфликта и опасавшиеся его распространения на свою территорию. Развитие событий в Индокитае тревожило Британию. В Малайе продолжался этнический конфликт, на который проецировалась нестабильность индокитайской ситуации. Обстановка была неустойчивой и в Бирме, на территории которой до 1954 г. оставались отошедшие туда из Китая гоминьдановские войска, вносившие свою лепту во внутрибирманские межэтнические и межпартийные противостояния (в том числе борьбу двух взаимно враждебных коммунистических партий)5. К 1950 г. на севере Вьетнама Франция контролировала только железные дороги и крупные города. Французские законы не разрешали направлять за пределы европейских департаментов военнослужащих срочной службы, и во Вьетнаме могли воевать только добровольцы, которых не хватало. Поскольку боевые действия развивались для Франции неблагоприятно, администрация Д.Эйзенхауэра в начале 1954 г. предложила вести борьбу против коммунистов на трехсторонней основе - силами Франции, США и Британии. Но имелось в виду, что руководить операциями будут американские военные - что было неприемлемо для Парижа. Против многосторонней интервенции было настроено и французское Национальное собрание, требовавшее прекращения войны. Противостояла американской идее и Британия. Дело было не только в том, что от КНР, поддерживавшей Хо Ши Мина, зависела безопасность британских позиций в Гонконге. «Китайский фактор» играл ключевую роль в партизанском движении в Малайе, и в Лондоне полагали, что в случае разрастания индокитайской войны КНР может расширить помощь этническим китайцам в Малайе. Лондон стремился укрепить свои позиции в Азии через обеспечение сотрудничества с азиатскими государствами, а не только через давление на них. А поскольку британские лидеры были уверены, что военное вмешательство европейских держав и США в чисто азиатский конфликт вызовет осуждение местных стран, Британия была против нее. Как отмечают британские исследователи, премьер-министра Уинстона Черчилля и его министра иностранных дел Антони Идена пугали и постоянные ссылки Дж.Ф.Даллеса и Д.Эйзенхауэра на готовность применить ядерное оружие6. В мае 1954 г. в Женеве открылась конференция, на которой предполагалось урегулировать вьетнамскую проблему. Накануне первого заседания стало известно о капитуляции французских войск в крепости Дьен Бьен Фу. Неспособность Франции продолжать войну была очевидна. Вместе с тем, СССР и КНР, игравшие вместе с Британией важную роль на конференции, тоже не хотели продолжения конфликта. Ни Советский Союз, ни Китай не были готовы до бесконечности субсидировать ДРВ, которая добивалась не только ухода Франции из Вьетнама, но и создания Индокитайской Федерации в составе самого Вьетнама, а также Лаоса и Камбоджи. Грандиозность этого плана особенно тревожила КНР. Москва и Пекин подталкивали Ханой к умерению требований. В результате Женевского урегулирования была признана независимость ДРВ в границах к северу от 17 параллели. К югу от нее оставалось у власти правительство Бао Дая. Через два года после конференции в обеих частях страны предписывалось провести свободные выборы, по результатам которых предстояло принять решение о будущем страны. Королевства Лаос и Камбоджа стали независимыми государствами7. Предусматривалось, что обе эти страны, как и обе части Вьетнама, не будут входить ни в какие военные союзы. Соединенные Штаты отказались подписать Женевские соглашения, хотя в одностороннем порядке обязались не нарушать их, оставив за собой право на принятие в будущем шагов, которые они сочтут необходимыми. Фактически эта оговорка означала, что США сделали ставку на укрепление Южного Вьетнама как бастиона против коммунизма в Индокитае. Как отмечал Ричард Харрис, в государственном департаменте США полагали, что, борясь против коммунизма во Вьетнаме, США предотвращали будущее нападение на Австралию точно так же, как вмешательство в Корее оправдывалось ссылкой на необходимость «спасти Японию»8. На практике, однако, эта установка применялась без должной гибкости, что вылилось фактически в безоговорочную поддержку американской администрацией режима в Сайгоне, хотя его некомпетентность и коррумпированность была очевидна американским представителям. В июле 1954 г. император Бао Дай назначил премьер-министром страны Нго Дин Дьема. Будучи католиком и выходцем с Севера, новый глава правительства сформировал свою команду из таких же северян-католиков, как и он сам. Важную роль среди них играли члены семьи Нго Дин Дьема. В 1955 г. после проведения референдума, упразднившего монархию, он стал президентом вновь провозглашенной Республики Вьетнам, установив в ней диктаторский режим. В стране почти сразу же возник множественный социальный конфликт: между католиками, захватившими ключевые посты в правительстве и администрации городов, и буддистским населением сельской местности, и одновременно - между коммунистами и правительственными силами. Правительство Нго Дин Дьема отказалось соблюдать Женевские соглашения и сорвало проведение общевьетнамских выборов в 1956 г. С 1959 г. в Южном Вьетнаме, прежде всего в его сельских районах, началась вооруженная антиправительственная борьба революционных коммунистических и некоммунистических групп, пользовавшихся поддержкой ДРВ. Неустойчивость во Вьетнаме, поздний поворот великих держав к «буферной» формуле ее урегулирования, отказ США от сотрудничества с СССР, Британией, Францией и Китаем в деле стабилизации на основе признания двух вьетнамских государств осложняли международную обстановку в Индокитае. Дестабилизирующие импульсы из Вьетнама затрагивали приграничные с ним страны - Лаос и Камбоджу, ранее составлявшие административно-политическое целое с Вьетнамом в составе Французского Индокитая. В этих странах коммунистическое движение не имело таких прочных традиций и политического влияния, как во Вьетнаме. Национализм и национальное движение в них были представлены в основном представителями традиционной камбоджийской и лаотянской элит, тяготевших к умеренности. Выступая против французского правления, большая часть местных высших слоев настороженно относилась и к Вьетнаму - но не столько из-за предубеждений против коммунизма, сколько в силу традиционной боязни попыток Вьетнама подчинить слабые Лаос и Камбоджу. Обе страны склонялись к нейтрализму и равноудаленности как от западных стран, так и от коммунистических. В Камбодже ситуация была более определенной. Общество признавало первенство Нородома Сианука, первоначально провозглашенного королем, но в 1956 г. сложившего с себя королевский титул, чтобы стать просто главой государства, которое в соответствии с Женевскими соглашениями придерживалось линии на отказ от участия в военных блоках, импорта вооружений, услуг иностранных военных и т.п. Более сложной была ситуация в Лаосе. Национальная элита оказалась расколота так, что отдельные представители королевского дома возглавляли противоположные политические фракции, из которых одна ориентировалась на левые идеи, а вторая придерживалась консервативных позиций. В 1949 г. левые оформились в Национальное движение Лаоса (Патет Лао), которое после ограниченных вооруженных стычек с правительством установило контроль над двумя северными провинциями страны. Женевские соглашения 1954 г. предусматривали возможность объединения сил Патет Лао с правительственными и восстановление в северных провинциях власти центрального правительства. Как и Камбоджа, Лаос во внешней политике должен был следовать курсом нейтрализма. Однако в 1955 г. вооруженные столкновения возобновились после того, как королевское правительство отказалось допустить в участию в выборах население северных провинций. Только в конце 1957 г. лаосским сторонам удалось договориться о создании коалиционного правительства с участием левых фракций. Кабинет возглавил принц Суванна Фума. Новые выборы в 1958 г., однако, принесли победу левой коалиции настолько существенную (9 из 21 места), что составленный пропорционально их результатам новый коалиционный кабинет оказался неприемлемым для правых и умеренных фракций. В стране обострился гражданский конфликт. С лета 1958 г. США в нарушение Женевских соглашений стали на полуофициальной основе посылать антиправительственным правым группам военную помощь и «гражданский» персонал9. Таким образом, на материковой части Восточной Азии во многом, по-видимому, под влиянием китайской революции преобладающей стала радикально-революционная форма национально-освободительного движения. Но она доминировала не везде. В Малайе подъем радикализма удалось нейтрализовать сочетанием своевременно проведенных реформ и разумно дозированного силового давления. В реформистское русло канализировались национальные процессы в островной части Восточной Азии - на Филиппинах и в Индонезии. Военные отряды преимущественно китайского по своему этническому составу прокоммунистического движения в Малайе в 50-х годах достигали численности 6 тыс. чел. Это были относительно дисциплинированные части, поскольку нередко ими командовали нелегально проникшие в страну китайские кадровые офицеры. Опорными точками партизан были трущобные поселения китайских легальных и нелегальных экономических эмигрантов, разбросанные по всей территории страны. Борьба с повстанцами велась силами дислоцированного в стране 40-тысячного контингента британских войск и частей британских доминионов. Однако, в отличие от режима в Южном Вьетнаме, малайское правительство уделяло значительное внимание социально-экономическому аспекту проблемы. Систематическая борьба с повстанцами началась с принятия программы реконструкции китайских населенных пунктов. Были предприняты меры по строительству домов, их благоустройству, улучшению транспортных возможностей и системы связи. На реализацию этой программы пошли средства, полученные от роста экспортных поступлений в результате конъюнктурного повышения цен на каучук и олово, вызванного войной в Корее. Кроме того, малайское правительство стало уделять внимание положению в горных районах, населенных мелкими некитайскими племенами, лишенными не только доступа к благам цивилизации, но и элементарной защиты от грабивших их повстанческих отрядов. На этих территориях были построены форты, при которых открылись медицинские учреждения и школы. Это улучшило отношение властей с населением и позволило наладить сотрудничество с ним местной полиции. В результате комплексных мер в 1957 г. партизанское движение в Малайе в основном прекратило свое существование10. По пути реформ пошло и руководство Филиппин. Максимальная численность восставших на о. Лусон, где был центр партизанского движения, достигала 12 тыс. чел. Причинами восстаний стали безземелье жителей и чрезмерно жестокое обращение правительственных войск с населением при подавлении его стихийных протестов. Участвовавшие в антиправительственной борьбе коммунисты стремились придать ей более выраженный политический характер. В 1950 г. филиппинское правительство провело ряд реформ, чтобы устранить источник внутренней нестабильности. В стране была проведена реорганизация армии. Изменилась система набора в офицерский корпус, улучшилась организация воинской службы, повысилось качество командного состава и выросла армейская дисциплина. Соответственно, усилился контроль государственной власти над армейскими командирами. В итоге отношения армии и местного населения улучшились, что подготовило перелом в повстанческом движении. Правительство объявило амнистию бывшим партизанам и провело аграрную реформу, в результате которой удалось высвободить земли, которые были предложены повстанцам, согласившимся сложить оружие. Новые участки выделялись в районах, удаленных от центра Лусона или на о. Минданао. Не удивительно, что к 1956 г. ряды повстанцев стали таять, а концу 50-х годов движение стало сходить на нет11. Важно иметь в виду, что в этот период США выделяли филиппинскому правительству крупные кредиты, позволившие провести аграрные преобразования и смягчить остроту проблемы безземелья. Более сложной была, однако, ситуация в Индонезии. Президент А.Сукарно не стремился приобрести покровительство какого-то одного сильного партнера, которым для Малайи была Британия, а для Филиппин - США. Индонезийское правительство тяготело к нейтрализму и в 1954 г. отклонило проект Манильского пакта, вызвав охлаждение своих отношений с США. Одновременно в стране усилилось влияние коммунистов. После того как в 1948 г. попытка коммунистического восстания в Индонезии была подавлена, компартия обратились к легальным средствам борьбы. В 1955 г. на выборах в парламент она вышла на второе место (после националистической партии А.Сукарно), получив 16% голосов. Но это не означало пропорционального увеличения роли коммунистов в политике. А.Сукарно был сторонником «направляемой демократии» и стремился к созданию президентской, а не парламентской республики. Поддержка правительства А.Сукарно не была всеобщей. Президент имел ее среди командования сухопутных войск и не имел - в руководстве ВВС и ВМС. В 1958 г. военные при финансовой поддержке действовавших в Индонезии американских нефтяных компаний организовали путч на о. Суматра. Одновременно выступление против правительства началось на о. Сулавеси, в Восточной Индонезии. Оба эти события наложились на неудачную для Индонезии попытку добиться передачи ей на основании решения ООН Западного Ириана. Проект соответствующей резолюции не получил необходимых 2/3 голосов ГА ООН, что дало основание националистам в Индонезии говорить о дискриминации страны западными государствами. В Индонезии вспыхнули антиголландские и антизападные настроения. Была захвачена собственность голландских граждан, а сами граждане были высланы из страны. В авангарде антииностранных выступлений оказались коммунисты. Популярность компартии стала превышать поддержку, которой пользовался сам А.Сукарно. США полагали, что причина обострения ситуации в Индонезии - в мягкости подхода ее правительства к коммунистам. Поэтому американская администрация перестала поддерживать А.Сукарно и стала оказывать помощь путчистам на Суматре. В начале 1958 г. в руки индонезийского правительства попали доказательства вмешательства США во внутренние дела Индонезии на стороне антиправительственных сил, что еще более обострило американо-индонезийские отношения. Политически путчистов поддерживали Сингапур, Малайя, Филиппины и Тайвань. Оказавшись в изоляции, правительство А.Сукарно обратилось к улучшению отношений с Советским Союзом. С начала 60-х годов СССР стал оказывать Индонезии существенную экономическую и иную помощь12.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Революционное брожение и реформизм в странах ЮВА» з дисципліни «Великі держави на Тихому океані»
