23 марта 1983 года президент США Р. Рейган, выступая с обращением к своим соотечественникам, сказал: «Я знаю, что все вы хотите мира. Хочу его и я... Я отдаю распоряжение о выработке долгосрочной программы исследований и разработки, направленной на достижение нашей высшей цели — цели ликвидации угрозы, которой чреваты стратегические ядерные ракеты...» Далеко не все тогда поняли, что президент переворачивает сложившиеся в течение почти двух десятилетий представления о путях предотвращения ядерной войны и обеспечения стабильного мира, символом и основой которых был Договор по ПРО. Что же произошло? Что так резко изменило отношение Вашингтона к ПРО? Конечно, с 1972 года наука и техника продвинулись вперед. Конечно, у сторон появились новые идеи и новые возможности, позволявшие надеяться на создание достаточно эффективной противоракетной обороны, основанной на «иных физических принципах», в том числе использовать для ее развертывания космическое пространство. Но разве все это меняло что-либо в тех предпосылках, которые в свое время привели стороны к отклику от создания широкомасштабных систем ПРО, предназначенных для прикрытия страны в целом? Вернемся к 1960-м годам. Вот как описывал известный 372 обозреватель американского журнала «Тайм» С. Талботт образ мыслей, которого придерживалось в те годы американское военно-политическое руководство в отношении Договора по ПРО: «В то время некоторым обозревателям достигнутое соглашение представлялось несколько странным. В самом деле, две сверхдержавы принимали торжественное обязательство не оборонять самих себя. В действительности, однако, они уменьшали возможность нападения друг на друга. Договор по ПРО был важным достижением... Если одна из сторон в состоянии защитить себя от угрозы ядерного удара, она получает стимул к распространению своего геополитического веса на другие районы, а противная сторона оказывается вынужденной создавать новые, лучшие образцы наступательных вооружений и одновременно заниматься совершенствованием своей обороны. Поэтому распространение оборонительных вооружений — такое же проклятие для контроля над вооружениями, как и распространение наступательного оружия... ПРО является «дестабилизирующей» по ряду причин: она стимулирует соревнование в области оборонительных вооружений, причем каждая из сторон стремится сравняться, а может быть, и превзойти другую сторону в области ПРО; она стимулирует соревнование в области наступательных вооружений, причем каждая из сторон стремится получить возможность «преодолеть» систему ПРО другой стороны; ПРО, наконец, может привести к иллюзорному или даже реальному общему стратегическому превосходству» (6). Талботт не был военным специалистом, иначе он не упустил бы еще одного соображения, которым руководствовались стороны, принимая решение об ограничении систем ПРО. Какой бы сильной ни была ПРО, она не может быть абсолютно непроницаемой. Реально ПРО рассчитывается на определенное число запущенных другой стороной боеголовок и ложных целей. Поэтому ПРО более эффективна против ответного удара другой стороны, когда значительная, а может быть, и подавляющая часть СНВ противника уже поражена в результате первого разоружающего удара. Таким образом, при наличии крупных систем ПРО у каждой из противостоящих сторон в случае накала конфронтации появляется дополнительный стимул начать ядерное нападение первой. Наконец, новый виток гонки вооружений — это новые обременительные расходы ресурсов, которых у чело- 373 вечества становится все меньше. И если в США соображения на этот счет оправдались целесообразностью вовлечения России в новые расходы, которые не позволили бы социализму реализовать свои возможности, то для Советского Союза усиление гонки вооружений было крайне нежелательно по этим же причинам. Прогресс в научно-технической области не только не поколебал те мотивы, которые в 1960-х годах привели стороны к отказу от создания ПРО страны, но и прибавили к ним новые, особенно в связи с идеей вывода компонентов ПРО в космическое пространство. Идея сама по себе порочна, поскольку нацеливает на вынос гонки вооружений, в том числе ядерных, в космос. Но еще более порочны последствия ее реализации — дестабилизация военно-стратегической обстановки и как следствие — резкое возвращение вероятности ядерной катастрофы. Вырабатывая решение по программе исследований и разработок, направленной на создание широкомасштабной ПРО с элементами космического базирования, американские специалисты не могли не рассматривать вариант, когда в космическом пространстве наряду с американской может оказаться и советская ПРО. Анализируя этот вариант, они неизбежно должны были прийти к выводу, что в этом случае мир был бы приведен в опасное состояние крайней дестабилизации. Априори известно, что размещенные в космосе и движущиеся по определенным орбитам компоненты ПРО многократно более уязвимы, чем боеголовки ракет, с которыми они должны бороться. Логика войны подсказывает, что если бы в космосе были размещены две системы ПРО противостоящих сторон, то именно с разрушения ПРО другой стороны должна начинаться ядерная атака. Имея это в виду, каждая из сторон постаралась бы максимально автоматизировать свою систему ПРО с тем, чтобы она в ответ на нападение смогла хотя бы успеть дать сигнал на запуск своих стратегических ракет и взлет бомбардировщиков, чтобы вывести их из под удара и использовать в ответно-встречном или ответном ударе. Таким образом, судьба мира была бы поставлена в зависимость от многих случайных причин, которые могли быть приняты за сигнал о нападении — начиная от сбоя в компьютерных системах и кончая случайным соударением компонента ПРО с каким-либо посторонним предметом, которых в космосе сейчас насчитываются многие тысячи. 374 Конечно, далеко не все в Советском Союзе, в том числе и в высшем руководстве страны, принимали распространяемую Вашингтоном информацию в отношении СОИ за чистую монету. Серьезные исследователи понимали, что многие из обнародованных американцами проектов имеют спекулятивно-фантастический характер. Но это не означало, что программа СОИ не представляет опасности. Широкомасштабная противоракетная оборона могла быть создана и без реализации экзотических программ. В результате исследований, проведенных группой советских ученых-специалистов под руководством вице-президента АН СССР Е. П. Велихова, академика Р. 3. Сагдеева и доктора исторических наук А. А. Кокошина был сделан вывод о том, что рекламируемая Вашингтоном «система явно не способна, как это утверждается ее сторонниками, сделать ядерное оружие «бессильным и устаревшим», обеспечить надежное прикрытие территории США, а тем более их союзников в Западной Европе или в других районах мира» (7). Таким образом, не сделав ядерное оружие «бессильным и устаревшим», широкомасштабная ПРО сделала бы мир еще более нестабильным и чреватым развязыванием ядерного конфликта. В Советском Союзе не могли игнорировать новую угрозу. Копировать американцев не было смысла, но предпринять надлежащие ответные усилия в целях нейтрализации этой угрозы Советский Союз был обязан. Для этого у него имелся широкий спектр сравнительно недорогих мер и средств противодействия. Наверное, всем памятны заявления советского правительства в отношении того, что на американскую СОИ всегда найдется советская противоСОИ, более дешевая, чем американская СОИ. Поэтому, когда в США обсуждались варианты противоракетных систем, в СССР прорабатывались варианты их нейтрализации или преодоления. Причем, следует отметить, с весьма обнадеживающими результатами. Вряд ли лица, готовившие выступление Р. Рейгана 23 марта 1983 года, не проанализировали все негативные последствия заявленной программы. Что же подталкивало их к столь неразумному решению? Говорят, что инициатором программы «стратегическая оборонная инициатива» (СОИ) был главный создатель американской термоядерной бомбы Э. Теллер, который был знаком с Р. Рейганом еще с середины 1960 годов и всегда был про- 375 тивником Договора по ПРО и любых соглашений, ограничивающих возможность США наращивать и совершенствовать свой военно-стратегический потенциал. На состоявшейся встрече с Рейганом Теллер говорил не только от своего имени. Он опирался на мощную, но далеко не бескорыстную, поддержку военно-промышленного комплекса (ВПК) США, который, почувствовав запах миллиардов долларов от реализации «всеобъемлющей» программы наращивания вооружений, захотел еще большего — превратить ее тезис об «усовершенствовании ПРО» в крупную самостоятельную программу. С благословения друзей из ВПК и единомышленников-ученых, Теллер высказался за возвращение к отвергнутой на рубеже 1960—1970-х годов программе создания и развертывания широкомасштабной ПРО страны. Но за возвращение не к тому, что было, а к разработкам с учетом новейших достижений науки и техники, а главное — с выходом в космическое пространство. И для Теллера, и для его друзей, предпринимателей и военных, это была продуманная идея. Скорее всего, они отдавали себе отчет и в том, что их идея нанесет ущерб и безопасности самих США. Но впереди маячили миллиардные и даже триллионные ассигнования... Опасения, что программа СОИ может инициировать подобную советскую программу, отвергались: СССР будет трудно принять новый американский вызов, особенно в условиях уже наметившихся экономических трудностей. Если же Советский Союз все же примет вызов, то, как рассуждали Теллер и его компания, он, скорее всего, будет ограниченным, и США смогут приобрести столь желаемое военное превосходство. Конечно, СОИ вряд ли обеспечит полную безнаказанность США в случае советского ответного ядерного удара, но она придаст Вашингтону дополнительную уверенность при проведении военно-политических акций за рубежом. Политики же видели в этом и другой аспект — создание для экономики СССР новых колоссальных нагрузок, которые еще более осложнят все нарастающие социальные проблемы и снизят привлекательность идей социализма для развивающихся стран. Игра казалась заманчивой. Ясно, что в таком откровенном виде о целях программы СОИ в США и вообще на Западе не распространялись. Не говорил так и президент США 23 марта 1983 года. Он делал упор на «ликвидацию угрозы, созда- 376 ваемой стратегическими ядерными ракетами», что, конечно, существенно украшало принятое решение. Свое выступление президент Рейган закончил патетическими словами: «Мои соотечественники-американцы, сегодня мы начинаем развивать усилия, которые обещают нам изменение курса человеческой истории. Есть риск... я прошу, чтобы вы помолились...» Новый курс вел в преисподнюю, как тут не помолиться! Речь президента была приурочена ко времени дебатов в конгрессе по военному бюджету на следующий финансовый год. Как подметил спикер палаты представителей Т. О'Нил, она касалась вовсе не национальной безопасности, а военного бюджета. Сенатор Э. Кеннеди назвал речь «безрассудными планами звездных войн»1. Где-то в конце мая — начале июня 1983 года Рейган учредил три экспертные комиссии, которые должны были дать оценку технической осуществимости высказанной им идеи. Из подготовленных материалов наиболее известен доклад комиссии Флетчера. Она пришла к выводу, что, несмотря на крупные нерешенные технические проблемы, достижения последних двадцати лет в области техники применительно к проблеме создания ПРО выглядят многообещающе. Комиссия предложила схему эшелонированной оборонительной системы, основанной на новейших военных технологиях. Каждый эшелон этой системы предназначен для перехвата боеголовок ракет на различных этапах их полета. Комиссия рекомендовала начать программу исследований и разработок с целью завершить их в начале 1990-х годов демонстрацией основных технологий ПРО. Затем, основываясь на полученных результатах, принять решение о продолжении или закрытии работ по созданию широкомасштабной системы защиты от баллистических ракет. Специалисты, внимательно изучившие опубликованные материалы по проблеме СОИ, пришли к выводу, что 1 Кажется, что Э. Кеннеди попал в точку: с тех пор в США речь Рейгана иначе как «планом звездных войн» никто не называл. Рассказывают даже такой курьезный случай, который произошел на одной из пресс-конференций в Центре иностранной прессы в Национальном клубе печати в Вашингтоне: ведущий, представлявший репортерам генерал-лейтенанта Дж. Абрахамсона (директора Организации по осуществлению СОИ), пошутил: «Тот, кто задавая вопрос генералу, избежит употребления слов «звездные войны», получит приз». Претендентов на приз не оказалось — все предпочитали вместо СОИ говорить «программа звездных войн». 377 планы создания широкомасштабной ПРО означали лишь одно: намерение США (осуществимое или невозможное — это другой вопрос) добиться подавляющего военно-стратегического превосходства и условий диктата, базирующихся на угрозе безнаказанного применения ядерного оружия. Сам президент Рейган, пользуясь приемом «от противного», в интервью, опубликованном в «Вашингтон пост» 26 февраля 1988 года, так разъяснял сущность СОИ: если бы русские «имели почти стопроцентную надежную систему защиты от наших ракет... то они приобрели бы потенциал первого удара. Они смогли бы поразить нас, а когда мы нанесли бы ответный удар, мы поразить бы их не смогли». Русские, конечно, здесь ни при чем, однако Рейган хорошо обрисовал ситуацию. Проблема создания широкомасштабной ПРО территории страны еще до ее публичного провозглашения поставила перед американским руководством вопрос: как поступить с советско-американским бессрочным Договором по ПРО? С программой создания широкомасштабной ПРО страны он был несовместим. Заявление Рейгана 23 марта 1983 года свидетельствовало о том, что выбор сделан не в пользу Договора. Но выбор — это не значит немедленный отказ. Договор по ПРО сдерживал не только США, но и Советский Союз. Поэтому в Вашингтоне решили, не отказываясь пока от Договора, попытаться перетолковать его отдельные положения таким образом, чтобы они не мешали реализации программы СОИ, хотя бы на первых порах. В ход было запущено так называемое широкое толкование Договора. Впервые о нем упомянул на пресс-конференции 6 октября 1985 года Р. Макфарлейн, занимавший в то время пост помощника президента США по национальной безопасности. Суть его сводилась к следующему. Предусмотренное V статьей Договора запрещение создавать, испытывать и развертывать системы и компоненты ПРО космического базирования распространяется якобы только на те виды компонентов ПРО, которые существовали в момент заключения Договора и которые перечислены в его статье II (противоракеты, их пусковые установки и радиолокационные станции (РЛС) ПРО). Что касается систем и компонентов ПРО, «основанных на иных физических принципах», к которым первоначально относилось большинство систем, рассматриваемых в рамках программы СОИ и предназначенных для размещения 378
в космическом пространстве, то они, дескать, в соответствии с согласованным заявлением «Д» могут разрабатываться и испытываться без всяких ограничений, в том числе и в космосе, и лишь вопрос о пределах их развертывания подлежал бы согласованию. Более грубого искажения сути Договора трудно придумать. Судите сами: «Статья V. 1. Каждая из сторон обязуется не создавать, не испытывать и не развертывать системы или компоненты ПРО морского, воздушного, космического или мобильно-наземного базирования». Согласованное заявление «Д» к Договору по ПРО. «В целях обеспечения обязательства не развертывать системы ПРО и их компоненты, кроме как предусмотрено в статье III Договора, Стороны согласны в том, 379 что в случае создания в будущем систем ПРО, основанных на иных физических принципах и содержащих компоненты, способные заменить противоракеты, пусковые установки противоракет или РЛС ПРО, конкретные ограничения таких систем и их компонентов подлежали бы обсуждению в соответствии со статьей XIII и согласованию в соответствии со статьей XIV Договора». Запрещение создавать системы и компоненты ПРО космического базирования следует не только из формулировки статьи V, но и из того самого Согласованного заявления «Д», на которое ссылались авторы «широкого толкования». Они пытались оторвать часть от целого и трактовать ее отдельно. Обратите внимание на подчеркнутые слова заявления. Они были отброшены и забыты, и сделано это было вовсе не случайно. Между тем эти слова являются ограничителем для понимания последующих. О чем они говорят? О том, что все согласованное заявление выработано «в целях обеспечения обязательства не развертывать системы ПРО и их компоненты, кроме как предусмотрено в статье III Договора», то есть кроме как в пределах двух наземных районов: одного района размещения шахтных пусковых установок МБР и района столицы (в соответствии с Протоколом 1974 года— прикрытие ограничивалось только одним из этих районов). При этом, с учетом статьи V, все системы и компоненты ПРО могли быть только стационарными. Впрочем и по физическому смыслу системы и компоненты ПРО космического базирования невозможно привязать к одному-двум наземным районам прикрытия — они обречены на глобальность. «Широкое толкование» не прошло. Против него выступили не только советские специалисты-переговорщики (а вслед за ними и официальные лица), но и американские специалисты. Известен только один из участников советско-американских переговоров, кто поддержал это толкование — уже не раз упомянутый нами П. Нитце. Пусть это останется на его совести. Все остальные расценили «широкое толкование» как попытку совершить подлог. Бывший глава делегации США на переговорах ОСВ-1, на которых и вырабатывался Договор по ПРО, Дж. Смит в интервью газете «Интернэшнл геральд трибюн» 10 октября 1985 года сказал, что «ши- 380 рокое толкование» Договора превращает его в «мертвую букву». Провал с затеей «широкого толкования» не остановил попыток Вашингтона тем или иным способом совместить программу СОИ с Договором по ПРО. Теперь эти попытки переместились в область терминологии. Посол М. Кампельман на советско-американским переговорах по ядерным и космическим вооружениям, препарируя понятия «исследования», «создание», «лабораторные и полевые испытания», «развертывание» и др., изощренно пытался найти разделительную линию между дозволенными и недозволенными действиями в области ПРО. В дискуссиях на высоком и высшем уровнях остро дебатировался вопрос о взаимосвязи срока действия Договора по ПРО и вырабатываемого соглашения по ЯКВ. Советская сторона решительно отказывалась от ограничений СНВ в случае выхода США из Договора по ПРО. США хотели ограничений СНВ, но отказывались от их увязки с Договором по ПРО. Суть проблемы они пытались замаскировать словесной шелухой, выдавая ее за компромиссные решения. Иллюстрацией этому могла бы служить позиция США, изложенная 7 мая 1987 года, которая сводилась к следующему. 1. Обязательство не выходить из Договора по ПРО, на котором настаивает советская сторона, могло бы действовать до 1994 года включительно, для того чтобы после этого развернуть боевые оборонительные системы, одностороннее развертывание которых в настоящее время не разрешается. (Можно подумать, что позже Договор будет разрешать «односторонние» действия! Этим пунктом США не только предлагают установить срок окончания действия для бессрочного документа, но и заранее отказаться от таких важных обязательств, как «не создавать основу» для ПРО (Ст.1, п. 2), «не создавать» и «не испытывать»... «системы или компоненты ПРО морского, воздушного, космического или мобильно-наземного базирования» (Ст. VI) и т. д. Это очевидно, поскольку если не будут созданы и испытаны системы и компоненты ПРО и вообще не создана основа для ПРО, то в ближайшие годы после 1994 года Соединенным Штатам нечего будет развертывать. Следовательно, им еще в ходе «соблюдения» (?) Договора по ПРО потребуется нарушить ряд его важнейших положений.) 2. После 1994 года можно будет развернуть оборонительные системы по своему выбору в соответствии с усло- 381 виями данного соглашения и без дополнительной ссылки на Договор, если стороны не договорятся об ином (См. примечание к п.1). 3. Если любая из сторон в соответствии с условиями данного нового соглашения осуществит свои права на развертывание оборонительных систем по своему выбору, действие любых остающихся для обеих сторон ограничений, связанных с Договором по ПРО, считались бы прекращенными, если стороны не договорятся об ином. (Речь ни о чем, поскольку главное содержание Договора — не развертывать крупномасштабную ПРО, не создавать основу для этого и не создавать системы ПРО космического и иного мобильного базирования — из него было бы удалено). 4. США отвергают безоговорочное обязательство о невыходе из Договора, как противоречащее международному праву. 5. Соглашение было бы оформлено в виде Договора, и оно не вступило бы в силу до тех пор, пока не вступил бы в силу договор, предусматривающий 50-процентные сокращения СНВ. (Типично американский аппетит: им мало разрушить Договор по ПРО, надо еще и облегчить условия для повышения эффективности создаваемой ПРО за счет сокращения числа стратегических систем другой стороны.) 6. Любое несоблюдение одной из сторон графика сокращений, связанного с договором о сокращении стратегических вооружений, явилось бы основанием для другой стороны прекратить действие данного соглашения и всех соответствующих обязательств, связанных с Договором по ПРО. (Положение вроде бы очевидное, но включено со смыслом: очередное, хотя и косвенное, намерение представить СССР в роли не очень-то надежного партнера.)
Ви переглядаєте статтю (реферат): «СОИ И ДОГОВОР ПО ПРО» з дисципліни «Супердержави XX століття. Стратегічне протиборство»
