Все шло по сценарию, озвученному Рейганом в своем первом интервью в качестве вновь избранного, но еще не вступившего в должность президента США. Тогда, в начале ноября 1980 года, он сказал: «Мы можем для начала заявить им (естественно, Советам. — Авт.), что нам необходимо пересмотреть условия ОСВ-2. Мы можем использовать то в ОСВ-2, что пригодно к использованию, а затем сказать им, что мы не намерены ратифицировать этот договор в том виде, в каком он сейчас существует, и дать ясно понять им, что мы готовы вести законные переговоры». Что это означало на практике, весьма доходчиво описал У. Джексон — бывший исполнительный директор Консультативного комитета по вопросам контроля над вооружениями: «Американское руководство, — писал он, — до поры до времени пытается частично и выборочно придерживаться положений Договора ОСВ-2, не являющихся серьезным тормозом на пути к осуществлению новых американских программ, ожидая при этом, что Советский Союз будет бесконечно соблюдать положения, накладывающие ограничения на его программы» (Материал Бруклинского института) (10). 329 О том, как администрация Рейгана намеривается вести «законные переговоры», можно было судить уже по тому, кому поручалось их возглавить и кто будет заниматься вопросами «контроля над вооружениями» в самой администрации. Эти люди были названы в предыдущем разделе главы. В Москве, узнав о таких назначениях, задумались: а стоит ли начинать переговоры, которые заведомо были обречены на провал. Но думали и по-другому: если отказаться от переговоров, то администрации США, может быть, только этого и недостает для начала нового тура гонки вооружений. Еще теплилась надежда на то, что недавние высказывания Рейгана и его сторонников в отношении проблем разоружения — всего лишь отголоси прошедшей предвыборной кампании. Вспоминали ярого антикоммуниста Р. Никсона, при котором тем не менее начались продуктивные переговоры ОСВ-1. И Москва решила продолжить переговоры. Надо сказать, что после подписания Договора ОСВ-2 в мае 1979 года в Советском Союзе уверовали, что с Соединенными Штатами можно и нужно вести переговоры по вопросам ограничения вооружений и разоружению, причем не только двусторонние, но и в рамках многосторонних международных переговоров. Переговоры об ограничении вооружении и разоружении стали важной частью внешнеполитической деятельности Советского Союза. Но до 1979 года в советской системе подготовки и участия в переговорах хотя и работал межведомственный механизм (впрочем, довольно успешно), однако для работы в нем привлекались как бы внештатные специалисты. В 1979 году в Генеральном штабе ВС СССР и в Министерстве иностранных дел СССР появились подразделения, специально созданные для обеспечения переговоров об ограничении и сокращении вооруженных сил и вооружений: в Генштабе — Договорно-правовое управление во главе с генерал-полковником Н. Ф. Червовым, в Министерстве иностранных дел — Управление по проблемам ограничения вооружений и разоружению во главе с активным участником переговоров ОСВ-1 и ОСВ-2 послом В. П. Карповым. Управления были укомплектованы соответствующими специалистами, в первую очередь, уже показавшими себя с положительной стороны на прошедших переговорах. Советский Союз был готов к ратификации Договора ОСВ-2 и продуктивному продолжению переговоров по 330 всем проблемам ограничения и сокращения вооруженных сил и вооружений. Он был готов к любым договоренностям, которые отвечали бы ранее согласованному сторонами принципу равенства и одинаковой безопасности. Но, судя по сигналам из-за океана, с приходом в Белый дом администрации Рейгана на такие переговоры оставалось мало надежд — там об этом согласованном принципе уже давно не упоминали. Впрочем, президент США Рейган выступил-таки с предложением об ограничении вооружений. 18 ноября 1981 года в вашингтонском Клубе печати он заявил о возможности отказа США от размещения в Европе ракет «Першинг-2» и крылатых ракет в обмен на демонтаж Советским Союзом ракет средней дальности СС-4 (Р-12), СС-5 (Р-14) и СС-20 (РСД-10), причем не только в европейской части СССР, но и в азиатской. Может быть, Рейгану казалось, что это было справедливое предложение. Однако последующее развитие событий не подтверждает это предположение — внося свой «нулевой вариант», Рейган меньше всего думал о справедливости: он, с одной стороны, работал на западноевропейскую публику, а с другой — очень надеялся, что Советский Союз на обсуждение такого варианта не пойдет. То, что это был лишь пропагандистский маневр, в Москве поняли сразу. Всему миру это стало окончательно ясно лишь через несколько лет, когда практически такой же вариант был предложен советской стороной. США вовсе не обрадовались такому повороту. Наоборот, они начали маневрировать, пытаясь склонить СССР к промежуточному варианту, при котором США могли бы оставить в Европе хотя бы часть своих РСД. Но это было потом. А в конце 1981 года Рейган и его команда считали, что смогут разместить и ракеты в Европе, и обвинить Советский Союз в нежелании сокращать вооружения. По оценке Минобороны СССР, противостоящие стороны в Европе в то время имели примерно одинаковое количество носителей, но по зарядам на них было соотношение 1:1,4 в пользу НАТО. В случае развертывания 572 ракет США НАТО приобрело бы превосходство по носителям в полтора раза, по зарядам на них — в два раза. Западные страны с таким подсчетом были не согласны. Собственно говоря, они вообще не хотели заниматься какими-либо подсчетами, их устраивал «нулевой вариант» по РСД, в котором не было места ни английским и француз- 331 ским ядерным вооружениям, ни тем более другим видам ядерного оружия, достигающим важных объектов на территории противостоящей стороны. В то же время в поведении советской стороны явно просматривалось желание сорвать американский план развертывания РСД, но она хотела заплатить за это как можно меньшую цену. Возможно, советские руководители переоценили поднявшуюся в мире и в Европе волну антивоенного движения, особенно когда в хор протестующей общественности влились голоса таких известных американских деятелей, как сенаторы Э. Кеннеди, С. Нанн, К. Пелл, Ч. Метайес, У. Фулбрайт и др. Но, видимо, эти голоса были больше слышны в Москве, чем в Белом доме и тем более в Пентагоне. Дело осложнялось тем, что Москве, по сути дела, нечем было заинтересовать Вашингтон. Советские ракеты средней дальности американцев не очень-то интересовали — они до Америки не достигали, тогда как американские РСД в Европе в определенном смысле были даже более эффективными, чем МБР, размещенные на территории США. Поэтому Вашингтон уверенно разыгрывал роль неуступчивого продавца, а Москва — неудачливого покупателя. Вспомним, как происходил торг. Москва отвергла «нулевой вариант» Рейгана не задумываясь. Взамен она предложила начать переговоры о радикальных сокращениях всех видов ядерного оружия средней дальности, нацеленного на объекты в Европе, и даже о полном отказе от таких средств. А пока продолжался бы диалог, предложила воздержаться от модернизации ядерных средств средней дальности. Поскольку в предложении речь шла не только об интересовавших Запад РСД, а вообще о средствах средней дальности, то есть включая и авиацию, то, чтобы «подсластить пилюлю», советская сторона выразила готовность в одностороннем порядке сократить некоторую часть своих ядерных вооружений, «как бы авансом, двигаясь к более низкому уровню», о котором СССР и США могли бы условиться в ходе переговоров. На Западе, а точнее — в Вашингтоне, как и следовало ожидать, советские предложения были отвергнуты. Москве пришлось пойти дальше. В Женеве на переговорах ОЯВЕ Ю. А. Квицинским был внесен проект договора, предусматривавшего сокращение советских и американских носителей средней дальности, размещенных в Евро- 332 пе, до равного для СССР и НАТО уровня в 300 единиц, что, как пояснила советская сторона, означало бы сокращение нацеленных друг на друга в Европе ядерных средств средней дальности примерно в три раза. Здесь также речь шла не только о ракетах средней дальности. В случае согласия американцам пришлось бы либо отказаться от планов развертывания РСД в Европе и одновременно сократить число уже развернутых в Европе самолетов-носителей, либо развернуть некоторое количество ракет за счет еще большего сокращения авиации. Это было прямо противоположно тому, чего требовала концепция «ограниченной ядерной войны», и американская сторона отказалась даже рассматривать предложенный советской стороной проект договора. Москва продолжала выступать с инициативами. В марте 1982 года в СССР в одностороннем порядке был введен мораторий на развертывание ядерных вооружений средней дальности в европейской части страны со сроком действия либо до достижения соглашения с Соединенными Штатами, либо до начала практической подготовки США к развертыванию в Европе ракет «Першинг-2» и крылатых ракет. Более того, Советский Союз заявил о намерении уже в 1982 году сократить некоторое количество своих РСД. Поскольку и эта инициатива осталась безответной, Москва в декабре 1982 года выдвинула принципиально новое предложение — о готовности СССР пойти на то, чтобы оставить у себя столько ракет средней дальности, сколько их имели Англия и Франция, а также об установлении полного равенства сторон по количеству самолетов-носителей среднего радиуса действия на значительно более низком уровне. На этот раз администрация Рейгана среагировала. Нет, она не согласилась обсуждать советскую инициативу. Но, видимо, решив, что настало время сделать что-то, что создавало бы видимость конструктивного подхода, а также ощутив необходимость успокоения союзников, не во всем разделявших игру американцев, в марте 1983 года администрация с шумом выдвинула так называемый промежуточный вариант. Его суть заключалась в том, что, отходя от «нулевого варианта», США выражали «согласие» иметь какое-то сокращенное, но равное для обеих сторон количество РСД. Английских и французских ракет, а также авиации, американский проект не ка- 333 сался. Запросность американского предложения была очевидна. Ясно, что Вашингтон вносил его не для того чтобы серьезно обсуждать с советской стороной. Москва негодовала, но от попыток вовлечь США в реальный диалог не отказывалась. Последнее советское предложение было сделано 27 октября 1983 года, когда Ю. В. Андропов в ответах корреспонденту «Правды» заявил, что в случае отказа США от размещения своих ракет в Европе и учета на той и другой стороне других ядерных средств соответствующей дальности, СССР мог бы иметь в Европе примерно 140 пусковых установок СС-20 («Пионер»), т. е. заметно меньше, чем имелось пусковых установок у Англии и Франции. При этом была выражена готовность «установить равные для СССР и НАТО суммарные уровни самолетов-носителей среднего радиуса действия во взаимоприемлемом количественном диапазоне». Вашингтон в середине ноября выдвинул встречное предложение о «равном глобальном уровне» РСД США и СССР, ограниченном 420 боеголовками. Практически одновременно с этим началось развертывание ракет «Пер-шинг-2» в Европе. Теперь уже не только в Москве, но и в столицах, далеких от ядерных проблем, стало ясно, что все попытки СССР вступить в диалог по средствам средней дальности в Европе были заранее обречены на провал. Соединенные Штаты поставили целью развернуть в Европе свои РСД, и они шли к этому, не желая отвлекаться на переговоры. Жаль, что в Москве поняли это поздновато — видимо, надо было уже давно переходить на диалог с европейцами. Как оказалось впоследствии, в этом случае определенно появлялась положительная .перспектива. Возможно, что одной из упущенных возможностей более рационального решения проблемы РСД было игнорирование разговора канцлера ФРГ Г. Шмидта с Председателем СМ СССР А. Н. Косыгиным в аэропорту в Москве летом 1979 года. Шмидт тогда высказался в том плане, что если СССР не станет развертывать больше ракет СС-20 (РСД-10) (в пересчете на боеголовки) чем было развернуто ракет СС-4 (Р-12) и СС-5 (Р-14), а еще лучше если развернет меньше, поскольку новые ракеты более совершенные, то озабоченность Запада была бы снята и вопрос о развертывании в Европе новых американских ракет отпал бы сам собой. Как свидетельствуют очевид- 334 цы, Косыгин довел до сведения своих коллег по Политбюро содержание беседы со Шмидтом и высказался за то, чтобы оно было проработано. Но против выступил министр обороны Д. Ф. Устинов, который сразу же отверг предложение Шмидта. Никто ему не стал возражать. Идея заглохла. Наверное, надо было переубедить Устинова. Но большинство членов Политбюро и секретарей ЦК КПСС не были в достаточной мере информированы об истинном состоянии дел в области вооружений и поэтому защищали пассивную позицию. К тому же к 1979 году в связи с ухудшением здоровья Л. И. Брежнева, реальная власть в стране все более сосредоточивалась в руках тройки Устинов — Андропов — Громыко и это придавало словам министра обороны дополнительный вес. Шмидт, по его словам, выступал только от своего имени. Не исключено, что Вашингтон, заинтересованный в развертывании «Першингов» на столь желанных передовых рубежах, нашел бы способ не допустить договоренности, лишающей его такой возможности. Но предложение Шмидта — это не просто слова. Оно отражало настроение многих европейцев, которые, конечно же, понимали, что американские ракеты для них вовсе не подарок — их пусковые установки сразу же стали бы мишенью для советских ракет. Нельзя не учитывать и развернувшуюся в те годы в Европе мощную волну антиядерного движения. Так что шансы на соглашение были. Однако случилось то, что случилось. Постепенное, как бы шаг за шагом развитие советской позиции, может быть, было выгодным с точки зрения пропаганды советского миролюбия, но оказалось совершенно несостоятельным в плане воздействия на позицию США. Скорее, наоборот, постепенная сдача советской стороной своих позиций лишь укрепляла администрацию США во мнении, что избранная ею тактика верна, и она смогла убедить в этом своих союзников по НАТО. В конце концов все это привело к нужному США результату. Сказалось это и на будущих переговорах, особенно в «перестроечный» период. Тогда американцы, ощущая податливость советской стороны, с еще большей жесткостью проводили свою линию. Мало чем отличалось поведение американской стороны и на переговорах в Женеве об ограничении и сокращении стратегических вооружений (ОССВ), которые начались 29 июня 1982 года. Правда, советская сторона там 335 не столь часто вносила коррективы в свою позицию. Напомним, что США только что, в октябре 1981 г., приняли новую широкомасштабную программу наращивания своего военно-стратегического потенциала, а программы принимаются не для того, чтобы тут же от них отказываться. Напомним также, что главой американской делегации на этих переговорах был назначен генерал-лейтенант в отставке Э. Рауни. О его негативном отношении к ОСВ-2 и ко всему советскому уже говорилось. Конечно, Рауни не делал политику США даже в отношении ограничения и сокращения стратегических вооружений, но то, что именно он возглавлял делегацию США на переговорах об ОССВ, свидетельствует об отношении американской администрации к ним. Невзирая на ситуацию, Советский Союз начал переговоры с позиций, основанных на согласованном сторонами принципе равенства и одинаковой безопасности. Его предложения базировались на комплексном количественном и качественном ограничении всех компонентов стратегических наступательных вооружений — МБР, БРПЛ, и тяжелых бомбардировщиков — при непременном условии ненаращивания американских ядерных средств передового базирования, достигающих объектов на территории СССР. Уже одно то, что советская сторона не требовала отвода, учета или ликвидации американских ядерных средств передового базирования, было уступкой США. Конкретно предлагалось к концу 1990 года в три этапа сократить стратегические носители каждой из сторон до 1800 единиц (на 25%), а ядерные заряды на них — до согласованных уровней. Предусматривались качественные ограничения СНВ, в том числе запрещение создания их новых видов, прежде всего крылатых ракет наземного и морского базирования большой дальности, а также установление рамок модернизации существующих СНВ. Контроль за соблюдением договоренностей предлагалось осуществлять национальными техническими средствами, эффективность которых могла бы быть увеличена путем принятия дополнительных мер. В основу американских предложений были положены тезисы речи президента США от 9 мая 1982 года. Суть их состояла в том, чтобы добиться ликвидации наиболее современных советских стратегических систем, одновременно сохранив возможность реализации собственных стратегических программ. Этот «выборочный» подход был 336 нацелен вообще против МБР, но в первую очередь против тяжелых МБР При этом от рассмотрения своих ядерных средств передового базирования делегация США наотрез отказалась. Более четко эта позиция оформилась в июне 1983 года, когда делегация США внесла в нее последнюю детализацию. Предлагалось ограничить количество боеголовок на МБР и БРПЛ каждой из сторон предельным суммарным уровнем 5000 единиц, из них на МБР — не более 2500. При этом число пусковых установок МБР и БРПЛ не должно было превышать 850 единиц. Предложили установить предельный уровень в 210 единиц для тяжелых и средних МБР и специальный подуровень в ПО единиц для тяжелых МБР. Вдобавок было предложено установить предел для так называемого забрасываемого веса МБР. Что касается тяжелых бомбардировщиков, то, имея в виду, что по ним соотношение примерно 160 против 570 в пользу США, они предложили ограничить их предельное количество уровнем 350—400 единиц. Правда, чтобы это предложение не слишком удивляло, американцы включили в состав тяжелых советский средний бомбардировщик Ту-22М («Бекфайер»). Возможно, для тех, кто не очень знаком с реальным положением дел в области СНВ, да еще в те прошлые годы, предложения американцев вовсе не покажутся столь уж односторонними. Желающим убедиться в противном предлагается ознакомиться с анализом, проделанным военной частью советской делегации на переговорах ОССВ на следующий день, после того как американская сторона положила на стол переговоров свои до конца сформулированные предложения. Анализ предложения делегации США от 8 июня 1983 года США предлагают ограничить СНВ на первом этапе уровнями: 5 000 боеголовок на МБР и БРПЛ, в том числе 2500 боеголовок на МБР; 850 пусковых установок МБР и БРПЛ; 210 пусковых установок тяжелых и средних МБР, в том числе ПО пусковых установок тяжелых МБР; 350—400 тяжелых бомбардировщиков. 337 СССР в этом случае с учетом реального состава ракет мог бы иметь следующее количество боеголовок (бг.): На МБР. На тяжелых ракетах РС-20 (СС-18) 110x10 = 1100 бг. На средних ракетах PC-18 (СС-19) 100x6 = 600 бг. Всего 1700 бг. Поскольку по определению, предложенному США, все ракеты тяжелее PC-10 (СС-11) являются средними или тяжелыми, у СССР легких МБР с РГЧ ИН не было. Из общего уровня 850 МБР и БРПЛ доля МБР, скорее всего, составит лишь половину, то есть 425 единиц. Из них, как показано выше, лишь 210 МБР могут быть оснащены РГЧ ИН, следовательно, недостающие до 425 единиц 215 МБР могут быть только моноблочными и иметь 215 бг. Таким образом, всего на советских МБР не может быть более 1700 + 215 = 1915 бг. На БРПЛ. Согласно американскому предложению иметь суммарно с МБР не более 850 пусковых установок ракет, а также того, что половина из этого уровня уже отдана МБР, на долю БРПЛ остается 425 пусковых установок. СССР в то время имел 950 пусковых установок БРПЛ, следовательно, ему пришлось бы сократить 950 — 425 = 525 ПУ БРПЛ. Всего в 1983 году, по данным Минобороны, на БРПЛ было развернуто около 2000 бг. Разумно сократить БРПЛ с моноблоками, т.е. 525 бг. В результате у СССР на всех 425 БРПЛ осталось бы не более 2000 — 525 = 1475 бг. Итого суммарно на всех МБР и БРПЛ вместо разрешенных согласно американскому предложению 5000 боеголовок Советский Союз мог бы реально иметь не более 3390 — 4000 боеголовок. Практически эта сумма была бы еще меньше, поскольку, по предложению США, на втором этапе сокращений уничтожались бы все тяжелые МБР. Поэтому реально против 5000 американских боеголовок СССР мог бы выставить только 2950—3000 боеголовок. И все это без учета американских ядерных средств передового базирования и соответствующих ядерных вооружений Англии и Франции. 338 Предложения США были настолько односторонними, что смущали даже американских специалистов. Характерна их оценка, сделанная бывшим главой делегации США на переговорах с СССР об ОСВ П. Уорнке, опубликованная в «Интернешнл геральд трибюн» 21 июня 1983 года. Он писал, что внесенные американской стороной предложения «могут восприниматься Советским Союзом лишь как требование односторонних уступок и широкомасштабной перестройки его ядерных сил при отсутствии сопоставимых ограничений для Соединенных Штатов». И далее: «...главный изъян позиции США... состоит в том, что Советский Союз просят произвести значительные сокращения его сил в тех областях, где у него есть преимущества, в то время как Соединенные Штаты сохраняют и увеличивают свое преимущество в других областях. Нет никаких оснований полагать, что советское руководство серьезно отнесется к этим предложениям». Это была правильная оценка. Второй, и последний, раз американцы скорректировали свою позицию 4 октября 1983 года. На этот раз она отражала разработанную к тому времени концепцию «сокращения через наращивание», что предполагало развертывание новых единиц СНВ за счет снятия с вооружения большего числа устаревающих вооружений. Идея в общем-то неплохая, но то, что конкретно вложили в нее американцы однозначно вело к большим сокращениям МБР по сравнению с другими видами СНВ, и это делало идею неприемлемой. Предлагалось, чтобы при развертывании одной новой боеголовки МБР снимались две старые, в то время как при развертывании одной новой боеголовки БРПЛ снималось бы только 1,5 старых боеголовки. Причем для тяжелых бомбардировщиков таких правил не предлагалось. В результате СССР сокращал бы свои СНВ быстрее и в большем количестве, чем США. А во-вторых, постепенно изменялась бы структура стратегических ядерных сил в сторону уменьшения доли МБР. Другими словами, американцы вновь «тянули СССР в море», где они чувствовали себя хозяевами. После таких «подвижек» позиция США не стала более приемлемой. В Москве вовсе не хотели выглядеть идиотами. Поскольку в скором времени после этого США начали развертывание в Европе своих ракет средней дальности и ввиду отсутствия перспектив сближения позиций, после завершения пятого раунда переговоров об ОССВ 339 8 декабря 1983 года по инициативе советской стороны дата возобновления переговоров не была назначена.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «НА ПЕРЕГОВОРНОМ ФРОНТЕ» з дисципліни «Супердержави XX століття. Стратегічне протиборство»
