Государственные границы как часть мировой системы границ
Новые политические границы на всех иерархических уровнях почти никогда не возникают на чистом месте и крайне редко «секут» старые. Чаще всего культурные границы преобразуются в границы В свою очередь, «разжалованные* границы де-юре (т.е. офици- ально закрепленные границы между юрисдикциями, разделяющие политические блоки, отдельные государства, их районы и про- винции) не исчезают совсем. Обычно они прекрасно выражены в культурном и политическом ландшафте, а иногда даже визуально вполне различимы на (табл. 16, рис. На рис, приведена модель исторических изменений статуса границ. Сплошными линиями показаны различные виды границ
А. Существующие политические границы (границы «де-юре»): НЮТ а) между политическими блоками и странами, входящими в разные межгосударственные организации; шшшш б) государственные; —Б) между субъектами федераций и провинциями внутри стран. Б Границы между ареалами идентичностей (культурно-политические рубежи «де-факто»)- I II I а) между культурными («цивилшационными») макрорегнонами; б) между ареалами государственных (политических) идентичностей. 0 ф аа) существующих; аб) «строящихся»; в) между культурными (этнокультурными) районами внутри стран 111 Стрелки — размывание идентичностей.
Рис. 13. Модель системы политико-административных и государственных границ и идентичностей в Восточной Европе (границы «де-юре»). Источник- Ко1о$$оч К,ОЧои$Мт /. Ке\уЬогс1ег8югпе'№''№'ог1с1огс1ег8:1егп1опа1111е8а1; (пеПп-йе-«1ес!е//Оео]оита1. 1998. Ш. 44. № 3 фронтальные государственные границы между политическими блоками и странами, входящими в разные межгосударственные организации; «простые» государственные границы и политико-административные границы внутри стран. Как видно из рисунка, границы «де-юре» не всегда совпадают с культурно-политическими рубежами (или границами «де - факт о»). Даже границы между культурными макрорегионами («цивилизациями») могут «сечь» государственную территорию страны. Но границы «д е -ф а к т о» могут при определенных обстоятельствах (вследствие раскола страны или в результате значительных изменений в ее политическом режиме, связанных с трансформацией государственного устройства) вновь обрести официальный статус политико-административных или даже государственных. Таким образом, происходит перераспределение функций между границами. Бывшие государственные границы становятся административными или культурными рубежами, так или иначе влияющими на жизнь общества, и наоборот. Культурная граница, или граница «де-факто», выполняет прежде всего внешние функции контакта между культурами, тогда как границы «де-юре» — внутренние, обеспечивая суверенитет и территориальную целостность государства, социальную и этнокультурную интеграцию его населения. Государственные границы — это прежде всего линии раздела, символы независимости, физически выраженные в пространстве (пограничные посты и таможни, контрольно-следовые полосы и т.п.). Прекрасный пример системной, органической взаимосвязи между внешними и внутренними границами, между границами «де-юре» и «де-факто» — современная Украина. Наиболее сильна украинская этническая идентичность, как известно, в западных областях, которые входили в состав одного с Россией государства лишь в течение короткого периода 1939-1991 гг., да и то за вычетом нескольких лет оккупации во время Второй мировой войны. Небольшая река Збруч> отделяющая нынешние западные области от остальной части Украины, много лет служила границей между Российской и Австро-Венгерской империями. В советское время, после присоединения западных областей Украины к СССР, эта граница была «разжалована» в административную, отделяющую Тернопольскую область от Хмельницкой. Но это не только административный рубеж, но и ярко выраженная культурная граница между районами Украины — Подолом и Галицией, прекрасно видный, например, на любых электоральных картах. Достаточно пересечь Збруч, и разница в культурном ландшафте видна невооруженным глазом: на галицийской стороне бросаются в глаза многочисленные часовни, распятия на перекрестках, храмы, принадлежащие униатской и католической церквям. Многие села похожи своими примыкающими друг к другу двухэтажными домами скорее на небольшие центрально-европейские городки («местечки»). Эти дома, в которых до войны, как правило, проживало преимущественно польское и еврейское население, разительно отличаются от традиционных украинских хат к востоку от Збруча, окруженных палисадниками и огородами. Другой классический пример сохранения в культурном и политическом ландшафте ныне не существующих государственных границ — Польша. В этой стране на всех выборах выявляются значительные различия в поведении избирателей между районами на западе, переданными этой стране после Второй мировой войны и заселенными выходцами из Галиции и бывшего польско-советского порубежья, восточными воеводствами, входившими когда-то в состав Российской империи, и юго-западными, территория которых принадлежала Австро-Венгрии. Впрочем, в истории, конечно, случалось, что новые государственные границы не совпадали с членением культурного пространства. Но в любом случае, даже когда государства присоединяли к себе новые территории вопреки воле их жителей, государственная граница быстро трансформируется в культурную, в истории» на карте страны или региона. Существование единого правового, экономического и информационного пространства в пределах государственных границ делает свое дело. II Перераспределение функций между границами в силь- 11 ной степени зависит от сдвигов в идентичности населения. Как мы уже отмечали, самоидентификация человека с определенной территорией — этнической и/или политической — всегда носит иерархический характер. Обычно человек ощущает себя одновременно и гражданином своей страны, и жителем одного из ее регионов, и жителем своего поселения или местности. При этом разные уровни территориальной идентичности могут играть разную роль — подчиненную или господствующую. Если в каком-либо регионе местная этническая или этнокультурная идентичность усиливается за счет общенациональной, политической, это грозит территориальной целостности страны. Абсолютно неизменных, вечных идентичностей не существует. Государство и политические элиты должны постоянно бороться за лояльность граждан, изыскивать все новые «маркеры», отличающие «своих» от «чужих» и составляющие основу территориальности людей, поскольку восприятие «своей» и «чужой» территории есть важнейшая часть их идентичности. Обычно в стране конкурируют несколько концепций политической идентичности, соответствующих разным внутри- и внешнеполитическим ориентациям. Этническая, или, точнее сказать, этнотерриториальная идентичность — лишь один из видов иерархически соподчиненных иден-тичностей, причем не самый важный. Если она приобретает слишком большой вес в самоидентификации целой социальной группы, значит, общество нездорово. Например, согласно исследованиям московских этносоциологов, в Северной Осетии этнический компонент идентичности у представителей титульного народа наивысший среди многих обследованных этнических групп. В этом — прямой результат напряженной обстановки в республике, наводненной беженцами-осетинами, покинувшими свои дома в Южной Осетии (входящей в состав Грузии) в результате грузино-южноосетинской войны, спровоцированной первым «демократическим» президентом 3. Гамсахурдиа, а также конфликта с Ингушетией по поводу территориальной принадлежности Пригородного района [Дробижева и др., 1996]. Главные виды территориальной идентичности — этническая и национальная (политическая, государственная), могут быть в гар- монии, но нередко находятся в остром конфликте, от исхода ко- торого зависит система границ. Иногда идентичность меняется крайне медленно, но в критических обстоятельствах сдви- ги в ней могут произойти за считанные месяцы. Так, многие политологи пытались объяснить, как могло случиться, что около 3/4 электората Украины проголосовало на референдуме 17 марта 1991 г, за сохранение Советского Союза, а всего через семь с половиной месяцев, 1 декабря, те же 3/4 высказались за независимость этой страны, и административные границы между Украиной и Россией превратились в государственные. Два мощных фактора действовали в одном направлении: большинство избирателей, по крайней мере в Восточной и отчасти в Южной и Центральной Украине, стремилось избежать угрозы голода, исходившей, согласно распространенному тогда представлению, от России, а правящая консервативная номенклатурная верхушка — непредсказуемости политики Кремля, захваченного «демократами», и угрозы лишиться власти и привилегий. Таким образом, пропаганда временной коалиции националистов и коммунистической номенклатуры, противопоставлявшая жителей Украины {«нас») — «другим» в «голодной» России и, конечно, в далеких в культурном отношении республиках Средней Азии и Закавказья, оказалась весьма эффективной. Выделяется четыре типа этнической идентичности: • моноэтнический — только с одной этнической группой; • биэтнический или множественный (одновременно с двумя или несколькими группами); 'маргинальный: слабая или нестабильная самоидентификация с двумя или более этническими группами и «шатание» между ними, что может привести к полному отторжению, отбрасыванию человеком этнической идентичности — к так называемому этническому нигилизму. Космополитизм может рассматриваться как форма маргинальной идентификации; • панэтнический, т.е. сильная идентификация с группой, которая включает множество этнических групп (например, восточно-или южнославянская, арабская и т.п.) [Риге, 1996]. Глобализация и, в частности, усиление международных миграций ведут ^увеличению доли смешанных браков и, соответственно, числа людей с двойной или даже множественной идентичностью. Иногда разные этнотерриториальные идентичности мирно сосуществуют в сознании человека, но порой вступают в острый конфликт, заставляя своего носителя делать нелегкий выбор или приводя его к кризису (например, в бывшем СССР или бывшей Югославии, где последние переписи фиксировали сотни тысяч так называемых югославов, не относивших себя ни к одной этнической группе).
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Государственные границы как часть мировой системы границ» з дисципліни «Геополітика та політична географія»
