Особый интерес представляют взаимоотношения Дицгена с Марксом и Энгельсом, которые сложились в конце 60-х годов XIX в. В связи с опубликованием I тома «Капитала» Дицген писал Марксу: «Воодушевление, которое возбудило во мне изучение Вашего только что вышедшего в Гамбурге труда, побуждает меня к несколько нескромной настойчивости — засвидетельствовать вам свою признательность, почтение и благодарность. .. Вы впервые в ясной, неоспоримой и научной форме показали, к чему приведет сознательная тенденция исторического развития, а именно — к подчинению доселе слепой стихийной силы процесса общественного производства человеческому сознанию... Со временем Вы достигнете всеобщего признания» [Д, с. 235]. Дицген очень высоко ценил теоретическую работу Маркса; по предложению Маркса он написал рецензию на I том «Капитала». Холодное и даже пренебрежительное отношение широких кругов публики к выходу I тома он объяснял ограниченной способностью к мышлению у респектабельных людей. Эта ограниченность вызывала у него иронию, досаду и горечь. «Ясное мировоззрение, конечно, превосходная вещь, которой я обязан лучшими часами своей жизни, — писал он Марксу, — и все же мне иногда кажется, что философия, подобно поэзии, является проклятием для тех, кто посвятил себя ей. Голова живет при этом в совершенно иной сфере, чем ноги» [ВФ, с. 144]. Конечно, продолжал Дицген, нельзя быть оптимистом в ожидании крупных общественных переворотов в ближайшее время, но и пессимистические прогнозы также не должны ослаблять усилий в теоретических изысканиях. «... Мир nolens — volens движется вперед, но он не идет в ногу с нашими надеждами и желаниями. Остается только сидеть на стуле теории и ждать, пока практика нас догонит. Горячо надеюсь, что Вы тем временем найдете досуг для завершения Вашего «Капитала». Как бы ни была огромна эта работа, Вы не должны терять мужество» [ВФ, с. 144]. В 1872 г. Дицген с огромной радостью встретил выход французского перевода I тома «Капитала» и приветствовал решение Маркса сосредоточиться исключительно на разработке теоретических вопросов. «Я искренне рад, — писал он, — что действительно случилось то, чего я почти не ожидал, а именно, что ты по крайней мере имеешь желание отложить в сторону нелегальную политику, чтобы выиграть время для разработки своих социальных теорий. Дело не в том, что я не признаю ценности агитации; но агитация может до некоторой степени развиваться сама по себе, а для продолжения твоего труда нет другого такого ума. Мне ка- 504
жется также, что успех теории надежнее и важнее, чем агитационная практика» [ВФ, с. 145]. Маркс с похвалой отозвался о рецензиях Дицгена на «Капитал» и противопоставлял их «пустой болтовне» представителей германской вульгарной политэкономии. Дицген много сил отдал пропаганде марксовой теории и разъяснению широким массам сущности достигнутых Марксом результатов, сущности его метода, который привел к столь блестящим успехам. Он подчеркивал, что марксова теория есть законное детище немецкой философии, что она есть не что иное, как «применение индуктивного метода к предметам, которые до сих пор неправильно рассматривались, исходя из спекулятивного метода» [ВФ, с. 145], (см. также [Д, с. 249]). Разумеется, характеристика марксовой теории как применения индуктивного метода является неточной, о чем будет сказано в следующем параграфе этой главы. Пометки Маркса на первом письме Дицгена говорят о том, что Маркс высоко оценил диалектическую суть философских идей Дицгена при всей неточности терминологии последнего. О том же свидетельствуют письма Маркса Кугельману: «Энгельс верно заметил, что философия самоучек — философия, которой занимаются сами рабочие — сделала в лице этого кожевника крупный шаг вперед по сравнению с башмачником Якобом Беме...» [31, с. 483]. В другом письме к тому же Кугельману Маркс высоко оценивает первую философскую работу Дицгена: «Уже довольно давно он прислал мне отрывок рукописи „О способности мышления", который, несмотря на некоторую путаницу в понятиях и слишком частые повторения, содержит много превосходного и, как продукт самостоятельного мышления рабочего, даже достойного изумления» [32, с. 482]. Энгельс также отмечал достоинства рукописи: «В его работе много остроумия и, несмотря на грамматические ошибки, чувствуется значительный литературный талант. В общем же у него замечательный инстинкт, раз он добился таких правильных выводов при столь скудной научной подготовке» [32, с. 156, 157]. В работе «Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии» Энгельс говорит о Дицгене как о мыслителе вполне самостоятельном и оригинальном, «независимо от нас и даже независимо от Гегеля открывшем материалистическую диалектику» [21, с. 302]. В письме от 12 сентября 1868 г. Дицген отмечает, что ему в значительной мере недостает философских знаний, что он не изучил основательно «Критики чистого разума» Канта, «Наукоучения» Фихте, «Логики» Гегеля, но это, как ему кажется, не может мешать выдвижению оригинальных идей. «Я охотно признаю, что я никогда не имел времени на основательное изучение этих произведений, и я достаточно дерзок для того, чтобы это даже «записать себе в актив», как говорят купцы, так как благодаря этому я избавился от всего побочного, и особенно от всех школьных догм, и сохранил большую свободу для достижения 505
своей цели. Мне думается, что так же, как и без изучения истории кожевенного дела, я могу быть хорошим кожевником, стоять в этой области на уровне своего времени и развить основы этой специальности, то есть — ее науку, точно так же я могу быть плодотворным философом, не зная истории философии» [ВФ, с. 142]. Отношение к философским исканиям Дицгена со стороны Маркса и Энгельса было в целом положительным. Но это не мешало им подвергать резкой критике отдельные неверные утверждения. В связи с этим Маркс писал Энгельсу о Дицгене: «К несчастью для него, он как раз Гегеля не изучал» [32, с. 158]. Энгельс отмечал путанность терминологии, недостаток четкости. Диалектика, конечно, присутствует в рассуждениях, но скорее в виде проблеска, чем в связном виде (см. [32, с. 156]). Критика со стороны Маркса и Энгельса, несомненно, заставила Дицгена признать необходимость широкого образования, изучения частных наук и философии в их историческом развитии. Так, говоря о Марксе и Энгельсе как о «наших партийных товарищах», Диц-ген отмечает, что они соединили в себе социалистическое направление с «необходимым философским образованием, благодаря чему они и в области социальных наук сумели подняться от предположений и догадок до высоты положительного знания. Философия открыла им тот основной принцип, что в последней инстанции не мир управляется идеями, а, наоборот, идеи управляются миром» [Д,с.291]. Дицген чутко прислушивался к той критике, которая шла по его адресу со стороны Маркса и Энгельса. Так Маркс отнесся резко отрицательно к попытке Дицгена опровергнуть традиционное определение истины в логике как соответствия мысли действительности. Дицген пытался предложить новое определение истины — «как всемогущей вселенной, в которой различие между истиной и заблуждением, как если бы это было чем-то второстепенным, содержится в снятом виде» [ВФ, с. 147]. Другой очевидной ошибкой Дицгена являлось сведение всех качественных различий к количественным. В письме Марксу он утверждал: «Сущность мысли сводится к числу. Все логические различия чисто количественны» [Д, с. 236]. В одной из своих работ он писал: «Таинственное отношение между субъектом и объектом, духом и природой, между мышлением и бытием, будет для нас яснее ясного, если только поймем, что противоречия лишь относительны, что разница между ними лишь количественная, но не качественная» [Д, с. 312]. Маркс и Энгельс указали ему на неверное толкование этого пункта диалектики. Ответных писем Маркса Дицгену не сохранилось, но дошедшие до нас письма Дицгена свидетельствуют, сколь глубоко было на него влияние Маркса и Энгельса, сколь непоколебим был их авторитет во всех вопросах науки и партийной политики. Под их непосредственным руководством Дицген развивал свои идеи, исправлял отдельные свои теоретические ошибки.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Маркс, Энгельс и Дицген» з дисципліни «Марксистка концепція історії –XIX століття»
