Сэр Эдвард Тайлор был хранителем музея Питт-Риверса, лектором и позже профессором антропологии в Оксфорде. Среди его наиболее известных работ были книги: «Ануаки» (Tylor 1861), «Исследования по ранней истории человечества» (Tylor 1865) и «Первобытная культура» (Tylor 1871). Однако с точки зрения метода наиболее интересным вкладом Тайлора в антропологию была не его традиционно упоминаемая «Первобытная культура», а статья «О методе исследования развития институтов» (Tylor [далее — Т.] 1889), прочитанная в Антропологическом институте в 1888 г. и опубликованная годом позже. Антропология, полагал Тайлор, не может рассчитывать на полное признание в солидных научных кругах до тех пор, пока не научится представлять свои находки в цифрах, т.е. статистически. «Прошедшие годы с очевидностью показали, что антропология прежде всего нркдается в углублении и систематизации своих методов» (Т., 245). Поэтому своей целью Тайлор считал «показать, как можно исследовать развитие общественных институтов, основываясь на таблицах и классификациях». Он проработал литературу о правилах заключения брака и счете родства у 350 народов и свел полученные данные в таблицы, чтобы определить «сцепления» (как он их сам называл), т.е. корреляции, которые, встречаясь в достаточном числе примеров, должны были подтвердить, что тот или иной факт не был случайным. Такая процедура должна была дать нам причинно-следственные объяснения всеобщего характера. Начал он с обычая избегания. Он выяснил, что существовало 45 случаев избегания между мужем и родственниками его жены, восемь случаев обоюдного избегания и 13 случаев избегания между женой и родственниками ее мужа. Он хотел показать, что существовала также связь между распространением данного обычая (в его различных формах) и типом поселения. А потому он свел в таблицы и типы поселения, поместив 65 случаев в графу «матрилокальность», 76 — в графу «временная матрилокальность, переходящая в постоянную патрилокальность» и 141 — в «патрилокальность». Сравнивая две группы таблиц, он пришел к заключению, что обнаружившиеся соответствия превзошли порог случайности и что эти соответствия следует рассматривать как закономерные «сцепления», а не как разрозненные факты: «Присутствует четко выраженный перевес, указывающий, что церемониальное избегание мужем родственников его жены каким-то образом связано с проживанием мужа среди последних; то же самое наблюдается и в противном случае, т.е. в случае жены и родственников мужа» (Т., 247). Затем Тайлор перешел к обычаю называния отца по имени ребенка и создал для этого термин «текнонимия». (Не обратив никакого внимания на обычай называния женщины по имени ее первенца, он проявил недостаток научной строгости в данном вопросе, что уменьшило ценность его наблюдений.) Он выяснил, что текнонимия часто встречалась в обществах с матрилокальным типом поселения и что она была еще более тесно связана с практикой церемониального избегания мужем родственников его жены: этот обычай встречался в таблицах 14 раз, тогда как порог случайности был равен четырем. Углубившись в толкование соответствия между формами избегания и типами поселения, Тайлор даже представил свои таблицы в виде диаграммы, чтобы нагляднее продемонстрировать то, что он считал эволюционной тенденцией (Т., 251). Однако может возникнуть вопрос как Тайлор поступал с примерами отрицательного характера, т.е. с теми случаями, когда избегание мужем родственников его жены сочеталось, скажем, с патрило-кальностью? Он поступал с ними вполне в манере Мак-Леннана — противореча, как мне кажется, своей же собственной концепции «сцеплений». Данные случаи, говорит Тайлор, представляют собой пережиток (явление «геологического» характера в его понимании) стадии матрилокальности. По его собственной теории, однако же, тип поселения — постоянная, а обычай избегания — переменная величина. Было бы интересно услышать его объяснение, почему переменная величина осталась постоянной, в то время как константа изменилась, и почему то, что сохранилось как пережиток в одних обществах, не сохранилось в других. Любопытно, что Тайлор не только уходит от данной проблемы, обращаясь к понятию пережитков, но и применяет само понятие пережитков в других, далеко идущих целях, а именно чтобы подкрепить свой основной тезис, т.е. эволюционный. Его диаграмма построена так, чтобы показать, что три 116 История антропологической мысли Тлава 10. Тайлор 117
типа поселения (матрилокальный, «переходный» и патрилокаль-ный) — не просто типы поселения, но исторические переходы, или стадии, ибо, будь историческое развитие противоположным по направлению, обычай избегания со стороны жены сохранился бы на матрилокальной стадии. Данный аргумент полностью основан на теории пережитков, в пользу которой не приводится никаких доказательств. Далее Тайлор разбирает патрилинейный (отцовский), матрили-нейный (материнский) и двойной (материнско-отцовский) счет происхождения, распределяя по данным рубрикам разнообразные формы наследования (например, семейного имени, собственности, должности, власти). Опять же он стремится показать, что человечество методично двигалось от общества материнского типа к обществу отцовского типа. Тестом для него здесь служит левират (Тайлор не проводит различия между левиратом и правилом наследования за вдовами). По его мнению, левират — это обычай замещения, «относящийся к тому периоду, когда брак представляет собой не столько договор между двумя индивидами, сколько договор между двумя семьями». Распространение левирата в обществе возрастает по ходу смены трех стадий. На отцовско-материнской стадии левират вступает в состязание с обычаем наследования сыновьями за их матерями-вдовами. «Глядя на распространение этой группы обычаев, можно заметить, что принцип левирата согласуется только с точкой зрения, что отцовское право следует за материнским и что левират влечет за собой правило наследования за вдовами даже тогда, когда отцовское право еще не полностью заменило собой материнское» (Т., 253). Здесь Тайлор переходит к обычаю кувады — этому «шутовскому действу», как он его называет1. Этот обычай не встречается на материнской стадии. Он появляется на материнско-отцовской стадии (что подтверждено 20 случаями), а на отцовской стадии становится пережитком. Тайлор соглашается с Бахофеном , что кувада относится к «поворотной точке в развитии общества, когда родительские узы, до тех пор признаваемые лишь по материнской стороне, начинают распространяться также и на отцовство, что отражается в фикции изображения отца как второй матери». Кувада, таким образом, «оказывается не просто случайным указанием на тенденцию перехода общества от материнской к отцовской стадии, но и подтверждением этого большого изменения». Для Тайлора доказательством того, что типологическая классификация отражает исторические стадии, является отсутствие пере-
Житков, характерных для материнской стадии, и наличие пережитков, свойственных отцовской стадии. «Аргумент имеет геологический характер». Признаком групп тех или иных обычаев, которые мы относим к материнской или отцовской системе, является тип поселения. Материнская система и матрилокальность развиваются, равно как и отцовская система и патрилокальность. «В таком простом факте, как тип поселения, мы можем найти основную определяющую причину тех или иных обычаев, которые в совокупности формируют материнскую или отцовскую систему». Далее Тайлор начинает разбирать обычай брака умыканием — в который раз, чтобы пролить свет на «великую социальную трансформацию». Более чем у 100 из сведенных в таблицу народов обычай брака умыканием представлен одной из трех форм: похищение в результате нападения, ритуальное похищение и обычное похищение. «Роль обычая умыкания в разрушении материнской системы и замене ее на отцовскую, следовательно, должна быть принята во внимание как серьезный фактор социального развития». Наконец, Тайлор затрагивает экзогамию и классификационную систему родства — их он рассматривает вместе как части единого целого. Классификационная система родства, по его мнению, происходит из обычая экзогамии в обществе, которое делится только на две группы, поставляющие мужей и жен друг для друга, и связана, таким образом, с кросскузенным браком. Он полагает также, что это и есть первоначальная форма экзогамии. Его таблицы указывают, что корреляция между экзогамией и классификационной системой родства намного превышает статистический порог случайности, корреляция между кросскузенными браками и классификационной системой родства также переходит «случайные» границы. Но это «не производное, а тождественное отношение, так как кросскузенное правило есть в действительности неполная форма или незавершенное проявление самого закона экзогамии». Экзогамия, по его представлениям, выполняет политическую функцию, или функцию усиления и расширения политической общности посредством установления брачных уз и, следовательно, установления связей между кланами. «Снова и снова в истории человечества перед сознанием первобытных народов во всей его прямоте вставал практический выбор: либо пережениться, либо перебить друг друга». Тайлор завершает свою статью так: «Ключевая позиция, как не устает напоминать нам профессор Бастиан , старейший антрополог Берлинского музея, состоит в том, что основой будущей антропологии должны стать статистические исследования». 118 История антропологической мысли
Некоторые слабости положений Тайлора обнаружились сразу же в ходе обсуждения его статьи. Так, Гэлтон отметил, что при сравнении обычаев прежде всего требовалось бы установить степень их возможного родства, так как на самом деле они могут восходить к общему источнику и быть попросту разными копиями одного и того же оригинала — примером чему, скажем, является распространение английского языка или парламентской системы. Профессор Флауэр заметил, что метод Тайлора безусловно покоился на том, что все единицы сравнения должны быть одного и того же порядка. Но была ли, например, «моногамия» у веддов на Цейлоне и «моногамия» в Западной Европе явлением одного и того же порядка и эквивалентен ли «монотеизм» в исламе «монотеизму» пигмеев?
Ви переглядаєте статтю (реферат): «ТАЙЛОР (1832-1917)» з дисципліни «Історія антропологічної думки»
