Для полного исследования документа требуется рассмотреть политические и стратегические ошибки Сталина так, как они отразились в данном тексте, и, более того, сформировали его в соответствии с тогдашними взглядами Сталина, неся отпечаток времени, идей и индивидуальности автора. Первая ошибка, на которую уже обратил внимание В. Суворов, заключается в следующем тезисе Сталина: "Первым преимуществом, которое мы извлечем, будет уничтожение Польши до самых подступов к Варшаве, включая украинскую Галицию". Неужели уничтожение Польши было в тех условиях начала второй мировой войны преимуществом для СССР и для Сталина лично? Если бы Сталин был озабочен безопасностью СССР, обороной страны, если бы он опасался нападения Гитлера, то существование Польши между СССР и Германией было бы краеугольным камнем его тогдашней военной политики в Европе. Значит, не опасался, делал ставку не на оборону, а на нападение, и весь рассматриваемый текст только подтверждает агрессивность сталинской внешней политики 1939 г. Эта агрессивность и определяла прежде всего сталинское провоцирование второй мировой войны. Она же предопределила и весь ход войны в период ее завершения в 1944– 1945 гг., да и послевоенную ситуацию в Европе, которая лишь по случайности не стала предвоенной, прологом третьей мировой войны. Но уже с 1945 г. она постепенно становится таковой. Эта же агрессивность сталинской политики определила и смысл победы СССР во второй мировой войне, который заключался не столько в освобождении своей страны и разгроме фашизма, сколько в завоевании половины Европы, т.е. в половинном достижении той цели, которую ставил Сталин, провоцируя и развязывая вторую мировую войну. Вторая серьезная ошибка Сталина заключалась в его ставке на коммунистическую революцию в Германии: "В случае ее (Германии. – В.Д.) поражения неизбежно произойдет советизация Германии и будет создано коммунистическое правительство". 68 Сталин предполагал возможность революции и во Франции, и реальную ее возможность в ряде других стран, завоеванных Германией. Но не было коммунистических пролетарских революций в Европе в конце и в результате второй мировой войны, ни одной из десятка предполагавшихся. Значит, в самом предположении заключалась коренная ошибка. Какая? Во-первых, нужно ли было революционно менять один тоталитаризм на другой, чьим и каким социальным интересам отвечала бы революционная смена социализма националистического на социализм интернационалистический, полуевропейского на полуазиатский? Пролетарского же социализма не было и в Советском Союзе, что в конце 30 – начале 40-х годов было очевидно и общеизвестно. Во-вторых, народы, поддавшиеся тоталитаризму, оказались не способны на революцию, что доказала история XX в. Народ, рабочий класс Германии не поднялись ни на какую революцию до самого гибельного конца нацизма, да и после его конца тоже. Не было, как уже отмечалось, пролетарских социалистических революций и в странах, захваченных фашистской Германией и затем освобожденных как англо-американской, так и советской армиями. То, что позже было названо социалистическими революциями конца 40-х годов в странах Восточной Европы, на самом деле было фикцией революций и фактической советизацией (в 1939 г. Сталин откровенно применял это слово) под оккупационным террористическим советским надзором. Однако в некотором смысле и в определенных формах революции все-таки имели место, если мы будем рассматривать национально-освободительное движение против фашизма в форме столичных восстаний и партизанской войны. Но эти восстания, и в этом смысле особо показательным является Варшавское восстание, были направлены как против гитлеровской, так и против сталинской оккупации. Зададим риторический вопрос: что было бы с Парижским восстанием, если бы англо-американцы не поспешили бы ему на помощь, не двинули бы вперед имевшиеся в их составе французские войска, не открыли бы де Голлю свободный доступ в Париж, а оставались бы 69 под Парижем до тех пор, пока гитлеровцы не расправились с парижанами? Парижское восстание превратилось бы в аналог Варшавского. А это значило бы, что англо-американцы имели относительно Франции цели, аналогичные тем, какие Сталин имел относительно Польши. Действительность 1944 г. показала, что Сталин имел иные цели, чем его союзники по антигитлеровской коалиции, что Сталин шел в Восточную и Центральную Европу на смену Гитлеру. В этих условиях победа союзников по антигитлеровской коалиции была не столь проста, как это представляется апологетам сталинизма. Третья ошибка Сталина состояла в том, что он полагал, что сопротивление Франции гитлеровскому вермахту будет более значительным, а главное более длительным. Лейтмотивом анализируемого текста, как мы уже отмечали, является тезис Сталина о необходимости того, "чтобы эта война длилась как можно дольше в целях изнурения двух сторон" (имеется в виду гитлеровская Германия, с одной стороны, и англо-французская коалиция 1939 – 1940 гг. – с другой). Но для того, чтобы война, которую имел тогда в виду Сталин, действительно продлилась дольше, Сталин должен был помогать другой стороне. Произошло же противоположное сталинским намерениям: его помощь Гитлеру способствовала гитлеровскому блицкригу. При этом необходимо отметить: в анализируемом тексте намерение затягивать войну направлено против Франции, да и сама публикация этого текста в 1939 г. преследовала цель дезорганизации Франции. Эта стратегическая ошибка под стать ошибке 1941 г. После сталинской ошибки по поводу Франции нападение Германии на СССР стало более чем вероятным. Эта вероятность усугубилась четвертой ошибкой: Сталин считал, что "победоносная Германия будет располагать огромными территориями, и в течение многих десятилетий будет занята "их эксплуатацией" и установлением там германских порядков. Очевидно, что Германия будет очень занята в другом месте, чтобы повернуться против нас". В самом деле, Германия была занята, но вермахт-то освободился, и Гитлер не мог его демобилизовать, вероятно, 70 не столько из-за продолжавшейся войны с Англией, сколько из-за Красной Армии. После разгрома Франции, которому Сталин способствовал своей политикой, у СССР до войны с Германией оставался только один год, а не "десятилетия", на которые рассчитывал Сталин. Надо принять во внимание два момента: во-первых, то, что Сталин научился воевать, по словам советских маршалов, к 1943 г., и, во-вторых, что Сталину требовалось скрыть предполагаемый момент начала советско-германской войны. Но даже с учетом последнего условия, очевидно, что 22 июня 1941 г. война началась для Сталина неожиданно. Эти сталинские ошибки, подтвержденные исторической реальностью, свидетельствуют, что данный текст при всех его возможных частичных искажениях и неполноте принадлежит в конечном счете именно Сталину.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Ошибки Сталина» з дисципліни «Інша війна: 1939 – 1945»
