В 1993 г., после полутора десятилетий закулисной борьбы и дискуссий был издан XXII том серии "Документы внешней политики СССР" (январь–декабрь 1939 года)3. В двух книгах XXII тома помещено более девятисот документов, еще более трехсот введены в научный оборот в примечаниях. Документы подтверждают некоторые догадки, опровергают несостоятельные концепции, позволяют уточнить многие конкретные вопросы. Материалы тома напоминают о сталинском диктате, об атмосфере подозрительности, подавления всякого несогласия, в которой приходилось работать советским дипломатам того времени. В результате репрессий 1937–1938 гг. аппарат Народного комиссариата иностранных дел (НКИД) лишился многих опытных профессиональных работников. В записке наркома иностранных дел М.М. Литвинова генеральному секретарю ЦК ВКП(б) Сталину от 3 января 1939 г. отмечалось: "До сих пор вакантны места полпредов в 9 столицах, а именно: в Вашингтоне, Токио, Варшаве, Бухаресте, Барселоне, Ковно, Копенгагене, Будапеште и Софии. Если не вернется в Тегеран находящийся сейчас в СССР т. Черных, то получится 10-я вакансия. В некоторых из перечисленных столиц не имеется полпредов уже свыше года. Оставление на продолжительные сроки поверенных в делах во главе посольств и миссий приобретает политическое значение и истолковывается как результат неудовлетворительных дипломатических отношений"4. Характерно, что и сам Литвинов не мог решить ни одного серьезного вопроса без согласования со Сталиным. "Прошу об утверждении такого ответа...", "Посылаю на утверждение соответственный проект..." – вот обычные формулировки в записках Литвинова на имя Сталина. Сталин принимал решения по всем важным внешнеполитическим делам. И все же в рамках своих ограниченных возможностей М.М. Литвинов оставался приверженцем курса на создание 38 системы коллективной безопасности, на организацию отпора фашистским агрессорам, на использование всех шансов для сотрудничества с Великобританией и Францией. В связи с визитом в Москву в марте 1939 г. министра внешней торговли Р. Хадсона Литвинов выступил с предложением заявить британскому гостю следующее: "Советский Союз больше, чем какая-либо другая страна, может сам позаботиться о защите своих границ, но он и теперь не отказывается от сотрудничества с другими странами. Он мыслит себе это сотрудничество только по пути действительно общего сопротивления агрессорам. Базой такого сотрудничества должно быть признание агрессии в качестве единой проблемы, требующей общих действий независимо от того, задевает ли она в том или ином случае интересы того или иного из участников сотрудничества. Должно быть признано, что агрессия как таковая, происходит ли она в Европе, Азии или на другом континенте, требует общих мер борьбы с нею". Какое-то время Литвинову удавалось убеждать Сталина в правильности избранного внешнеполитического курса и продолжать проводить его. Так, в связи с британским предложением от 19 марта опубликовать СССР, Франции и Польше совместную декларацию, что все названные державы заинтересованы в сохранении целостности и независимости государств на востоке и юго-востоке Европы, М.М. Литвинов дал послу Великобритании в Москве У. Сидсу ясный и недвусмысленный ответ: "Солидаризируемся с позицией британского правительства и принимаем формулировку его проекта декларации. Представители советского правительства незамедлительно подпишут декларацию, как только и Франция, и Польша примут британское предложение и пообещают свои подписи"5. Правда, отрицательное отношение Варшавы к подписанию декларации такого рода было хорошо известно в Москве. А без Польши СССР не собирался ее подписывать. Весной 1939 г. сталинское руководство осуществило резкий внешнеполитический поворот, избрав курс на сближение с Берлином. Характерным его симптомом стало смещение М.М. Литвинова с поста наркома иностранных дел. 3 мая Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) И. Сталин направил советским полпредам в важнейших столицах 39 телеграмму: "Сообщается для сведения. Ввиду серьезного конфликта между председателем СНК т. Молотовым и наркоминделом т. Литвиновым, возникшего на почве нелояльного отношения т. Литвинова к Совнаркому Союза ССР, т. Литвинов обратился в ЦК с просьбой освободить его от обязанностей наркоминдела. ЦК ВКП(б) удовлетворил просьбу т. Литвинова и освободил его от обязанностей наркома. Наркоминделом назначен по совместительству Председатель СНК Союза ССР т. Молотов"6. Общественно-политические круги за рубежом расценили смещение Литвинова как показатель поворота советской внешней политики. Полпред СССР в Германии в своем политическом отчете за 1939 г. писал: "Много внимания уделили германские газеты в мае назначению т. Молотова народным комиссаром иностранных дел. Смена руководства в Наркоминделе рассматривалась большинством газет как конец женевской политики (т.е. активной поддержки Лиги Наций и борьбы за решительное осуждение фашистских агрессоров. – М.Н.) и политики союзов с западными капиталистическими державами, проводившейся якобы прежним наркомом"7. Развитие событий после назначения В.М. Молотова подтверждает, что зарубежные обозреватели были правы. Со смещением М.М. Литвинова сталинское руководство стало осуществлять внешнеполитический курс, исходивший из принципиально неверных общих установок. Оно пошло на сближение при одновременном выдвижении все новых и новых требований к Великобритании и Франции в качестве непременных условий соглашения о совместном противодействии агрессии. Как подтверждают публикуемые документы, Москва проявила инициативу в постановке вопроса о создании новой политической основы для взаимоотношений между СССР и Германией. 20 мая в беседе с германским послом Ф. Шуленбургом В.М. Молотов подчеркнул: "...Мы пришли к выводу, что для успеха экономических переговоров должна быть создана соответствующая политическая база"8. Последовали интенсивные контакты между Москвой и Берлином, которые привели к подписанию 23 августа договора о ненападении между Германией и Советским Союзом (с секретным дополнительным протоколом), а затем и 40 германо-советского договора о дружбе и границе между СССР и Германией от 28 сентября (также с секретными дополнительными протоколами). Опубликованные документы еще раз свидетельствуют, что никакой непосредственной угрозы Советскому Союзу со стороны Германии в августе – сентябре 1939 г. не существовало. Нацистское руководство в тот момент не планировало войну против СССР и не было готово к ней. Вот почему в свете новейших документов несостоятельным оказывается десятилетиями утверждавшийся нашей пропагандой и историографией тезис о том, что договор дал Советскому Союзу передышку, оттянул начало войны. Просто Сталин счел соглашение с Гитлером наиболее выгодным и осуществил эту сделку. Он выиграл не время, а территорию. Понять сталинскую стратегию позволяют документы, которых в рассматриваемом томе мы, к сожалению, не найдем. Но сейчас к ним открыт доступ в архивах. В первую очередь это запись беседы Сталина с Г. Димитровым, состоявшейся 7 сентября. Говоря о переговорах с Великобританией и Францией, Сталин сказал: "Мы предпочитали соглашение с так называемыми демократическими странами и поэтому вели переговоры. Но англичане и французы хотели нас иметь в батраках и притом за это ничего не платить. Мы, конечно, не пошли бы в батраки...". В начавшейся войне Сталин рассчитывал играть роль "третьего радующегося". В соответствии со сталинскими установками Советский Союз способствовал разгрому и разделу Польши, занял враждебную позицию в отношении Великобритании и Франции, развивал всестороннее сотрудничество с нацистской Германией. Характерно, что 1 сентября советник посольства Германии в Москве Г. Хильгер передал В.М. Молотову просьбу начальника генштаба германских военно-воздушных сил, чтобы радиостанция в Минске в свободное от передачи время обеспечивала для срочных воздухоплавательных опытов (т.е. для действий люфтваффе против Польши) непрерывную линию с вкрапленными позывными знаками: "Рихард Вильгельм 1,0", а, кроме того, во время передачи своей программы по возможности часто использовала слово "Минск". На документе стоит резолюция 41 В.М. Молотова: "1) + 2 часа (далее 2 слова неразборчиво), 2) "Минск" (но не другое)"9. 13 ноября германский посол Ф. Шуленбург информировал В.М. Молотова о стремлении Берлина усилить нажим на Англию и Францию, чтобы вынудить их закончить войну. Он заявил: "Англия и Франция концентрируют войска в Сирии и Египте, подобно балканскому фронту минувшей войны. Турция им готова помочь и сделала то же во Франции и на Кавказе. Возможно, следовало бы послать в Афганистан Амануллу и его людей для нажима на англичан, но идеалом была бы военная демонстрация СССР на границах Афганистана и Кавказа без агрессивных намерений. Если это окажется невозможным, то желательно, чтобы Советское правительство не опровергало подобных слухов, если таковые будут. Преследуется цель отвлечь Англию от приготовлений на Балканах"10. Молотов дал положительный ответ в отношении этой антибританской военно-политической акции. "Тов. Молотов сообщает послу, в связи с просьбой германского правительства о проведении мер по нажиму на Англию в виде военных демонстраций СССР на границах Афганистана и на Кавказе, что Советское правительство имело в виду усилить там свои войска. Что касается возможности распространения об этом слухов с германской стороны, то Советское правительство против этого не возражает"11. В политическом отчете полномочного представительства СССР в Германии за 1939 г. приводилось мнение германской печати: "Вся история прошедшего года стоит под знаком огромного поворота, совершившегося 23 августа 1939 г. в Москве. Все другие происшествия этого года, вообще говоря, богатого событиями, получают свое особое освещение благодаря этой знаменательной дате. Еще многие поколения политиков будут чувствовать всемирно-историческое значение этой даты" (Националь Цайтунг. 1940. 10 янв.)12. Во всяком случае, в том, что касалось советской внешней политики, это оказалось верно. Сталинское руководство не сумело правильно оценить ни характер агрессивных притязаний нацистского рейха, ни военно-экономический потенциал Германии, ни ударную мощь вермахта. Меры по укреплению безопасности и расширению территории СССР в конечном счете оказались 42 неэффективными. Тактический выигрыш обернулся для СССР стратегическим проигрышем. В 1940 г. разгромлена Франция – главный потенциальный союзник СССР на Европейском континенте. Фашистским агрессорам удалось разобщить возможных противников и установить свое господство над Центральной и Западной Европой. В итоге советский народ был приведен к трагедии 22 июня 1941 г. Опубликованные документы заставляют еще раз задуматься об опасности диктата отдельной личности, об ущербе, наносимом обществу непрофессионализмом и некомпетентностью, о необходимости взвешенного научного анализа международной ситуации внешнеполитического курса страны.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Драма 1939 года - новые документы» з дисципліни «Інша війна: 1939 – 1945»
