Религия во все времена вела в равной степени как к войне, так и к миру, а в примитивных (первобытных) сообществах она оказывала огромное влияние и чаще вела к войне. Религия первобытного человека давала ему бесчисленное количество поводов для убийства врага и мало вариантов для компромисса или ослабления напряжения. Религиозные мотивы войны обычно принимали форму божественных приказов или наставлений. Это обычно приводит к плохому концу; здесь не может быть никаких отклонений, ведь боги гневались или приносили непослушным неудачи. Среди цивилизованных людей, возможно, самыми кровавыми и упорными войнами были те, которые велись из-за различия в религиях. Религиозные войны дикарей, даже те, которые велись изначально по другим причинам, являются такими же жестокими и беспощадными. Чтобы понять мотивы, которые стояли за ними, необходимо иметь некоторое представление о природе первобытной религии. Для первобытного человека мир был населен бесчисленными духами и призраками, которые составляли своеобразную нематериальную окружающую среду. Большинство из них являлось духами умерших, поскольку первобытные люди верили, что у каждого человека есть одна или две души, которые могут жить вне тела. Душа являлась неотъемлемой частью человека, но при этом она, будучи бесплотной и газообразной, в случае смерти, по верованиям древних, покидала тело и никогда не возвращалась. Она жила в соседнем мире духов, и ее образ жизни был похож на образ жизни живого человека. У нее был тот же характер, те же желания и стремления и те же интересы в земных делах. Большинство призраков и духов считались злыми, враждебными и всегда готовыми причинить вред живущим. Они были невидимы, и им была дана сверхъестественная сила, поэтому их боялись больше, чем живущих людей. Именно страх перед призраками был отличительной чертой религии первобытных людей, как это убедительно доказали Тэйлор, Спенсер, Липперт, Самнер и Келлер. Другими отличительными чертами первобытных религий было чувство таинственного, которое отмечает Липперт, и осознание безличной сверхъестественной силы – у меланезийцев она называлась мана , которую описал Голденвейзер. «Мана сама по себе не является животным или человеческим существом, а только силой, магическим потенциалом. Будучи безличной по сути, она могла влиять одинаково на естественные объекты или существа – вне зависимости – на людей, духов или призраков». Первобытные люди вели суровую борьбу за существование. Они находились на грани выживания, и малейшая неудача могла выбить их из колеи. Если охотники не приносили добычи, если скот болел или его крали, если мужчины терпели поражение в войне или если любые другие подобные неудачи обрушивались на группу (племя), само ее существование оказывалось под угрозой и она могла исчезнуть. Неудачи и поражения сильнейшим образом влияли на первобытную жизнь. Казалось, что они перевешивают удачу или везение. На самом деле последние воспринимались как должное, а первые – как неосознанное. Этот «элемент случайности», как его стали называть, требовал такого объяснения, чтобы люди могли подстроиться под него или избежать последствий неудач. Объяснение находится в воображаемом мире призраков и духов. Они являлись причиной всего, что происходит; они обладали властью над живыми и могли влиять на их радости и горести. Не имея никакого представления об обыденности, не понимая законов природы и ее силы, первобытные люди приписывали все феномены, которые они не могли понять, действиям духов В особенности они приписывали сверхъестественным силам все жизненные неудачи, так как большинство духов были по своей природе злыми. Для того чтобы избежать неудач, должны были ублажать злых духов, принося им жертвы, даруя им вещи, которые те желали, и в целом выполняя все обязательства, которые включал в себя культ заботы о духах. Духи, как считалось, особенно внимательно следили за тем, чтобы живые сохраняли все старые обычаи и образ жизни. Если их потомки отклонялись от традиций и морали, духи становились злыми и показывали свое недовольство, насылая всевозможные бедствия. Страх перед духами, таким образом, являлся частью морали, он обеспечивал ее неизменность. Здесь кроется одна из основных функций религии в первобытных сообществах. Религия сама по себе проистекает из обычаев и морали, она включает в себя их наиболее важные элементы, преобразуя их в религиозные догмы, и формирует для людей предписания. Так, какой бы ни была мораль, религия усиливает ее; она утверждает, что принятые обычаи являются правильными, за их соблюдение люди получают награды, а за нарушения их наказывают. Эта функция религии оказывает большое влияние на войну. Религия всегда усиливала тенденцию к этноцентризму и таким образом обостряла конфликты, к которым он приводил. «Последователи религии всегда считали себя избранными богом или же полагали, что их бог превосходит всех остальных, что сводится к одному и тому же». Делая акцент на различиях в обычаях одной группы по отношению к обычаям других, религия порождала чувство собственного превосходства и враждебность, а следовательно, конфликты и войну. Она питала чувство вражды и ненависти, так как поощряла акты жестокости и обещала награды за их свершение. Так, чтобы быть «хорошим», индеец хайда должен был пойти на войну против враждебного племени; если его убьют, лекарь откроет ему доступ в рай. «Хорошие – это воины и охотники», – говорит вождь индейцев пауни. Люди первобытного бразильского племени тупи-намба верили, что только души тех, кто жил достойно, то есть тех, кто хорошо мстил и съел много врагов, попадут в благословенные места. Среди добродетелей, которым учила религия уроженцев острова Ниуэ (Кук в 1774 г. назвал его «Савидж», т. е. «Дикарей» или «Дикий» – за соответствующее поведение островитян. – Ред. ), было воровство у другого племени и убийство врага. Добродетельным было легче жить в потустороннем мире. Для того чтобы ублажить богов Фиджи и попасть после смерти в рай, было необходимо совершить достаточно большое количество преступлений. «По прибытии в другой мир двойник аборигена Фиджи должен был похвастаться, скольких людей он убил и сколько деревень уничтожил: это были его хорошие поступки. Он должен был быть достойным богов, с которыми хотел воссоединиться и которые в большинстве своем были воплощениями различных злодеяний, что явно следует из их имен; среди божественных персонажей там, помимо других, были Прелюбодей, Похититель Богатых Женщин, Спорщик, Задира, Убийца и т. д.». Религия поощряла военные добродетели среди жителей Нигерии, так как самый сильный на этом свете будет также самым сильным и на том. Эта и другие подобные идеи исходят от того, что душа считалась составной частью конкретного живого человека. Характер и возможности переходят из этого мира в потусторонний. Если на этой земле человек был великим воином, он получит такое же уважение и почет в мире потустороннем. С другой стороны, трусы и обыкновенные люди, которых на земле презирали, получат аналогичное отношение и после смерти. Следовательно, для того, чтобы жить достойной зависти жизнью на том свете, следовало быть храбрым и воинственным на земле. Так религия поощряла войну и воинственные добродетели. Тангкхулы Манипура (Индия) верили, что «если человек был мужественным и смелым, то в загробном мире его встретят те, кто ушел раньше его, но труса встретят насмешками и упреками». Ангами верили в существование иного мира; «у входа душу встречал привратник; если это была душа великого воина, охотника или змеелова, ее встречали вежливо; если же нет, на нее почти не обращали внимания». Лухупа имели похожие верования; для того чтобы убедиться, что, когда воин прибудет в потусторонний мир, его узнают и примут с почтением, ближайший родственник умершего мужского пола брал копье и наносил мертвому телу рану, ударив его по голове. Среди племен куки-лушай самый высокий титул, который мог получить человек, был «тангхуах», дававшийся тем, кто убил человека или какое-либо дикое животное. Этот титул дает своему владельцу большой почет в этом мире и право на попадание в Пиал-рал (или рай) после смерти. Дальнейшая жизнь духов у племен элема залива Папуа (Новая Гвинея) определяется тем, как именно умер человек. Духи и их будущее положение классифицируются следующим образом: вначале те, кто умер, сражаясь как настоящий воин, затем те, кто умер естественной смертью, те, кто был убит, а также те, кого убили крокодилы или змеи. Духи воинов забираются в обиталище бога войны, они живут достаточно свободно и в целом лучше остальных. Племена Торресова пролива верили, что великие воины, а также лучшие охотники за скальпами будут жить в загробном мире лучше, чем те, кто не был воином или охотником. На островах Санта-Крус и островах Риф (юго-восток Соломоновых островов) те, кто умирал во время битвы, становились летающим призраком, что было очень почетно, тогда как те, кто умер из-за болезни, были лишены такой привилегии. Жители островов залива Харви верили в существование другого мира, который они называли Аваики, который был подобен огромной скорлупе кокоса, на вершине которого находилось десять небес, которые составляли рай для храбрых. Неизбежной судьбой трусов и всех, кто умер естественной смертью, было то, что их духи помещались в сеть и их окунали в озеро, а потом любовница Аваики и его помощники готовили их и съедали. «Но более благородная судьба ждала воинственных духов, не важно, мужчин или женщин. Их дом был раем воинов на небесах... Эти удачливые духи с нескрываемым отвращением смотрели вниз на жалких людей Аваики. Воины были усыпаны гирляндами душистых цветов и проводили время исполняя танец войны и повторяя снова и снова подвиги, совершенные при жизни». «Неизбежным результатом такой веры, – говорит Джилл, наш эксперт, – было появление культа насильственной смерти. Многие предания говорят о том, как пожилые воины, которые уже не могли держать копье, настаивали на том, чтобы им позволили последовать на поле битвы в надежде на то, что они попадут в дом храбрых». На острове Боудич (Факаофо, острова Токелау) верят, что король и важные люди после смерти уходят на луну, тогда как простые люди отправляются в низший мир». Многие племена индейцев разделяют это убеждение. Ацтеки и перуанцы считали, что только герои отправляются на солнце, а остальным доставался лишь подземный мир. Сапарос (в Южной Америке) верили в превращения – в то, что достойные люди превращаются в ягуаров, а остальные – в тех животных, которые более похожи по характеру на умершего. Индейцы карибы Вест-Индии считали, что храбрые люди после смерти будут жить на «островах счастья», а трусы будут отосланы в пустынные земли за горами. Древние скандинавы верили, что те, кто умер в битве, присоединялись в Вальхалле (Валгалле) к Одину, тогда как мирные люди отправлялись в Хель. Большинство мусульман верят, что те, кто умер сражаясь, познают все наслаждения рая. Ваххабиты, к примеру, лелеют эту мечту. Христиане также в своих священных войнах (Крестовых походах) верили в то, что попадут в рай. Некоторые из приведенных примеров дают представление о пользе религии для войны. Она являлась причиной экзальтации чувств, которая позволяла людям решаться на любые поступки и делать все, что угодно. Утверждение Карлайла о том, что армия, воины которой боятся Бога, является лучшей, совершенно справедливо. Бэйджхот говорит, что известное высказывание Кромвеля «Верьте в Бога и храните свой порох сухим» подразумевало, что вера была необходима так же сильно, как порох, если не сильнее. Верования, которые дают в потустороннем мире преимущества воинственным людям, тесно связаны с теми, которые определяют судьбу. Загробная жизнь завоевателя отличается от той участи, которая ждет побежденного или члена зависимого народа. Победители обычно отправляются на солнце, луну или небо, тогда как побежденные обычно уходят в подземный мир. Такие идеи были распространены у карибов, ацтеков, перуанских инков, иранцев, египтян, индусов, китайцев и других. Это разделение привело к развитию двух разных культов – победителей и зависимого населения, откуда, по мнению Липперта, исходят культы света и тьмы, от которых произошли идеи добра и зла. Религия утверждала также среди первобытных народов воинственные добродетели и убеждала их, что все, кого они убили в этом мире, будут служить им в качестве рабов в будущем. Мы здесь не имеем в виду человеческие жертвоприношения, хотя их связь с настоящим предметом очевидна. Дикари думали об ином мире как об аналоге существующего. Там все очень похоже или, возможно, чуть лучше, чем здесь. Охотники будут так же охотиться, только на «счастливых охотничьих угодьях». Воины так же останутся воинами, поэтому мертвых необходимо обеспечить оружием, положив его в могилы воинов. Вожди останутся вождями, рабы – рабами и т. д. Похожим образом побежденные враги и павшие в битве будут в загробном мире принадлежать победителям. Согласно Тремеарну, вера в то, что дух убитого врага будет помогать убийце в ином мире, усиливал воинственность аборигенов Нигерии. Болоки (Конго) имели те же убеждения, а баганда хранили черепа павших врагов «для того, чтобы получить некоторую власть над теми, кого убили во время войны, чтобы они помогали своим победителям в стране духов». Подобным же образом убитые людьми лухупа становились их рабами в загробном мире. Это племя верит, что в одну определенную ночь в году можно увидеть, как мертвые проходят сквозь дальние холмы, гоня перед собой убитых людей и украденный скот. Идааны верили, что «все, кого они убили в этом мире, будут в качестве рабов служить им после смерти», и Тэйлор замечает, что «это представление о будущей выгоде уничтожения человеческих особей является огромным стимулом к развитию взаимоотношений, так как убийство означало не просто получение временного преимущества или удовлетворение чувства обиды». Карибы, которые жили в состоянии взаимной вражды с араваками, верили, что их смелые мужчины будут после смерти пользоваться услугами своих рабов-араваков, тогда как трусы, наоборот, будут служить аравакам в загробном мире. Та же общая идея имела важную роль в верованиях племен, которые охотились за головами, и, как будет показано ниже, являлась мотивом для такой практики. Поскольку воины высоко почитались при жизни и получали особенное отношение после смерти, совершенно естественно, что они должны были быть похоронены по-особенному – так, чтобы их похороны отличались и превосходили похороны простых людей. Так, масаи хоронят тело вождя, но при этом бросают тела менее значительных людей гиенам. Подобные представления доминировали среди многих других африканских племен. Некоторые проводили торжественные похороны со специальными церемониями и для вождей, и для воинов. Некоторые племена хоронили воинов сидя, таким образом отличая их высокий ранг. Приморские даяки (остров Калимантан) покрывали и украшали могилу воина и сажали вокруг могилы цветы. В Индии, например в Ассаме, похожие почести проявляются разнообразными способами; так, здесь могли сохранять тела в масле, окуривать их до высыхания, кремировать или хоронить особым образом. Цивилизованные народы восхваляли своих военных и морских героев, воздвигая великолепные надгробия или мавзолеи в их честь. Иногда воины и вожди удостаивались особого захоронения и по другой причине – потому что они умерли насильственной смертью. Некоторые первобытные племена верили, что, если человек был ранен или покалечен, его душа попадет в другой мир в таком же состоянии. Подобно телу, душа тоже мучилась, как будто и она умерла насильственной смертью, а живые боялись, что она сможет отомстить им. По этой причине племена «испытывают ужас перед телом человека, который умер насильственной смертью», и не дотронутся до того, кто был убит в битве. Одно из племен в британских владениях в Центральной Африке не забирает такое тело домой, а хоронит его прямо на тропе войны; отдельные же племена Восточной Африки, Мексики повсеместно оставляют умерших воинов на поле битвы, чтобы их уничтожили дикие звери. Аборигены Манипура (Индия) и острова Тимор, напротив, особым образом хоронят тех, кто умер насильственной смертью; при этом в тех случаях, когда во время битвы человек лишался головы, его соплеменники клали в могилу кокос, чтобы восполнить утраченную часть тела и таким образом ублажить духов. Места захоронений вождей и прославленных воинов часто становились объектами поклонения. Они были священными, потому что хранили души мертвых, и особенно высоко чтились, потому что мертвые были особенно известны. Спенсер проследил источник и развитие укрепленных замков от могил и специальным образом устроенных домов мертвых. Некоторые африканские племена хоронили старых вождей и предков в священных пещерах, и их могилы становились местами поклонения. В каждой деревне народа яо есть алтарь, который является центром поклонения жителей. Такие алтари отмечали могилы большинства вождей яо или их лидеров и воспринимались как обиталище их души. Часто они воздвигались в местах, где во время войны умерли вожди. Только могилы таких людей воспринимались как места для поклонения. В Импхале (Манипур, Индия) есть два дерева, позади которых лежат соплеменники, павшие в битве; следовательно, эта земля священна, и ни один член племени не осмелится пройти там. Прославление воинов достигает своего апогея в их обожествлении – стадии развития религии, известной как преклонение перед героями. Они наиболее уважаемы при жизни, а после смерти к ним относятся даже с еще большим уважением и страхом. Более того, они обычно были вождями и лидерами и, поскольку духи ушедших сохраняют свое прежнее положение, считаются более важными, чем духи простых людей. Традиция сохраняла их память в качестве духов, стоящих гораздо выше обыкновенных предков и охраняющих судьбы и процветание людей. Так они плавно переходят в ранг богов. Поклонение умершим вождям, особенно самым древним, как богам, практиковалось почти повсеместно среди племен банту Восточной и Центральной Африки. Аборигены Британской Восточной Африки верили, что вожди продолжали оказывать прямое влияние на благосостояние племени; поэтому они поклонялись им и просили их благословения, прежде чем отправляться на битву. Племена Западной Африки, говорившие на языке чи, обращались к своим умершим вождям за советом и помощью, а самые древние вожди были обожествлены. Совершенно недавно один из вождей Верхнего Конго, «военный человек, жестокий воин, который дешево ценил жизнь» и приводил в ужас всю округу, стал после смерти считаться великим духом. Идеи переселения иногда ассоциируются с обожествлением вождей. Зулусы, например, верили, что духи их королей после смерти становятся смертельно опасными змеями. Бахима считают, что духи королей становятся львами, а духи мертвых князей – змеями. Поскольку львы считались реинкарнацией бывших королей, их охраняли и кормили специальные священники. Известных вождей часто обожествляли в Меланезии. На островах Флорида (близ крупного острова Малаита. – Ред. ) и на других Соломоновых островах отдельные боги являлись духами известных воинов, и к ним обращались люди для того, чтобы получить помощь во время войны. Боги жителей Фиджи были «вождями королевской крови, которые были искусными и беспощадными при жизни». Похожим образом в Бразилии воинственные храбрецы после смерти считались героями и позднее обожествлялись. То же самое можно сказать и о коренных жителях Чили и североамериканских индейцах, которые имели богов-героев. Обожествленные воины и вожди обычно становились богами войны, хотя нельзя сказать, что все боги войны имеют такое же происхождение. Важным здесь является не вопрос происхождения бога, а его воздействие – следствие веры в них – на войну. Боги войны часто являлись главными богами, что было совершенно естественно для воинственного характера первобытных народов. Боги каждого народа отражают его характер, и воинственные народы более тесно связаны с воинственными богами. Главной целью культа было обеспечить божественную помощь во всех важных начинаниях. Война была одним из наиболее важных событий в жизни первобытного человека, и одним из таких, которые особенно требовали божественного вмешательства, в особенности с тех пор, как стал очень силен «элемент случайности». Следовательно, наиболее значимым богом был – по крайней мере, в военное время – бог битв, бог войны, и эту божественность он распространял на других. Боги войны непременно представлялись очень воинственными, ужасными и кровожадными. Они требовали человеческих жертв, поэтому войны велись для того, чтобы удовлетворить их. Первобытные люди и их боги, как считалось, восхищались войной; следовательно, жестокость доставляла удовольствие и богам, и их земным подопечным. Этим и другими способами люди восхваляли войну и воздавали последние почести тем, кто доказал военную доблесть на земле. Фуан-Фуан-Фо был богом войны мореев (Западная Африка). «Он человеческой формы, но огромного размера и очень черный. Он всегда представляется несущим в левой руке кремневое ружье, а в правой – кнут, которым он гонит своих людей в котел битвы. Прежде пленные, полученные во время войны, приносились ему в жертву... поскольку мореи верили, что, если его не обеспечат жертвами, он обернется против мореев». Богом войны дагомейцев был Бо, особый страж воинов. Так как Дагомея была военным королевством, Бо почитали сильнее, чем всех других богов. Главным божеством йоруба был Обатала, которого представляли верхом на лошади и вооруженным копьем. У этих людей был также особый бог войны и железа, Огун, которому во время войны приносили в жертву раба. У тангале было несколько богов, главным из которых был бог Бахима, который наказал им убить многих путешественников. Казоба был богом войны, ему молились во время несчастий, но в мирное время он практически не почитался и не использовался для других практических целей. Бахима были относительно мирными, и, возможно, поэтому их бог войны был для них не особенно важен. Воинственные баганда, напротив, гораздо сильнее нуждались в боге войны. На самом деле их было даже двое: Ненде, который участвовал во всех военных экспедициях в северном направлении, и Кибука, который воевал на западном направлении. У первого было два жреца, у второго – пять. Эти боги войны даже принимали непосредственное участие в битве. У племени кикуйю, Британская Восточная Африка (Кения), было трое богов, двое из которых были связаны с их главным занятием – разведением скота и его угоном. Один давал богатство, например скот, и ему перед битвой приносили жертвы; второй считался причиной утраты скота из-за смерти или войны. Индийские гонды считали войны проявлением деятельности и воли их военного бога, Лоха Пенну. «Когда случалась лихорадка или нападали тигры, это расценивалось как указание от Лоха Пенну, что ему давно не оказывали почета». Этот бог войны, «который умел входить в любое оружие таким образом, что орудия труда из инструментов мира становятся оружием войны, и который дал острый край топору и наконечник стреле», является сам по себе персонификацией племенной войны. Бог войны приморских даяков (остров Калимантан) считается самым главным, следом за ним по иерархии стоит бог, который обеспечивает добычу голов. В Сараваке (север острова Калимантан) бог войны считался превыше всех остальных по важности, и он «отвечал» за эту часть человеческой деятельности. Главным интересом людей была война, и само их существование зависело от успеха в битве; следовательно, бог битв стал доминировать над всеми остальными, и он получал практически эксклюзивную форму поклонения. На островах Самоа также был свой бог войны, на Маршалловых островах никто так не почитался, как божества войны, и ничто не является причиной для более обильных жертвоприношений. В Новом Свете боги войны также занимали самое высокое положение. Канадские индейцы перед битвой молились Великому Духу. Великим небесным божеством ирокезов был Арескове, бог войны. «Для того чтобы он получил вкусную еду, они убивали пленных – за это он даровал им победу над врагами; чтобы ублажить его, они мучили пленных, в его честь военный вождь произносил торжественную речь, и, выкрикивая его имя, воины бросались в битву, а он смотрел на них сверху». Похожая ситуация доминировала у индейцев племени дакота, поскольку каждый мужчина и формально, и мистически принадлежал сонму военных духов, которые служат богу войны. Индейцы Флориды перед битвой молились своему верховному божеству, Солнцу. Название государства Мексика, очевидно, произошло от Мехитли (как ацтеки иногда называли бога войны Уитцилопочтли), который требовал человеческих жертв, что являлось главной целью военных кампаний ацтеков. Коренные жители Чили поклонялись Пиллану (в наших источниках – Ильяпа. – Ред. ), богу грома, молнии и войны, в которого неким необъяснимым способом превращались вожди и воины, павшие в битве. Боливийское племя мбайя верило, что их божество, Великий Орел, обязал их жить воюя со всеми другими племенами. Народы, находившиеся на более высокой стадии развития, также имели своих богов войны. В древних военных обществах Востока богов обычно представляли в роли захватчиков. Их имена обычно были «разрушитель», «мститель», «бог битв», «мастер вражды» и т. д. По их воле ассирийцы начинали войны, и, следуя пророчествам, они могли устраивать массовую резню. Бог евреев был богом войны, который приказывал вести как войны с иностранцами, так и гражданские войны. Он поощрял войны на уничтожение, подобно той, когда Иисус Навин «полностью уничтожил весь враждебный народ, как приказал Господь Израилев». Самым великим из тибетских божеств был бог, побеждающий врагов, похожий на древнегреческого Геракла. Его также во многом напоминает военное божество китайцев, обожествленный герой, Куан Те или Куан Тха, который при жизни, будучи военачальником, неоднократно отличился во время войн династии Хань (206 г. до н. э. – 220 г. н. э.). С тех пор императоры с восторгом прославляли его, добавляя к его обычному титулу все более почетные определения. Буддийские божества Тибета вели войны даже между собой, а бог войны возглавлял божественную армию. Войны за добычу и пиратство у древних греков поощрялись Зевсом и Афиной; военные функции Ареса и Марса общеизвестны. На севере культ Одина был тесно связан с военным делом, хотя культ Тора во время войны также был влиятельным. Поклонение богам войны поощряло войну, поддерживая боевые качества в мужчинах и обещая им процветание в этой жизни и лучшее отношение после смерти. Оно прямо влияло на войну, когда люди верили, что она им угодна и что именно боги руководят ими. Их желания обычно становились известны людям через медиумов, священников или военных предсказателей, которые вдохновляли людей на войну, объявляя, что боги требуют жертвоприношений, мести и т. п. Следующие примеры показывают, что религия повсеместно являлась причиной войны, которая узаконивала и усиливала военные склонности первобытных людей. Она также поощряла войну некоторыми специфическими способами. Табу могло расцениваться как негативное выражение уклада жизни, запрет, подразумевающий суровое религиозное наказание. Нарушения табу часто становились причиной войны на островах Фиджи, по всей Полинезии, в отдельных районах Африки и во многих других местах. Аборигены Сандвичевых (Гавайских. – Ред. ) островов убили капитана Кука, потому что он нарушил одно из их табу. (Он нарушил много табу. Кроме того, его команда заразила местное население венерическими болезнями, которых здесь не знали, из-за этого (ввиду свободы местных нравов) население Гавайских островов сильно сократилось. – Ред. ) Кто-то из аборигенов украл одну из его лодок, и в наказание Кук попытался арестовать одного из вождей и его сыновей. Аборигены решили отбить арестованных, поскольку фигура вождя была почитаемой; произошла схватка, и капитан Кук был убит. В Новой Зеландии проклятие было одной из форм провокации, ведущей к войне, и это считалось религиозной причиной, поскольку первобытные народы полагали, что проклятия на самом деле существуют и обладают реальной мистической силой, чтобы добиться желаемого эффекта. Другой религиозной причиной враждебности, которую обнаружили в Полинезии, является нанесенное оскорбление или осквернение мертвого тела членом другого племени. Это оскорбляло чувства группы по отношению к их предкам и, если оставалось безнаказанным, вызывало гнев богов. Таким же оскорблением считалось упоминание имени умершего во время траура. Аборигены Западной Виктории, например, считали это оскорблением мертвых и часто прибегали к оружию, чтобы отомстить за него. Дурно говорить о тотеме другого племени или пародировать его считалось австралийским племенем юалайи серьезным оскорблением и влекло немедленные неприятности. Более распространенной причиной вражды была вера в магию и колдовство, широко распространенная среди первобытных народов. Эти идеи берут свое начало от представлений, что духи являются причиной или непосредственными деятелями всех сверхъестественных феноменов. Для дикарей идея естественных законов природы была совершенно неприемлема; первобытный человек приписывал каждое событие действиям духов, некоторые из них были благосклонны, но в большинстве своем – враждебны. Духи обычно были сильнее людей, и их нужно было ублажать, тем не менее некоторых из них можно было заставить выполнять человеческую волю. Если человек хотел ранить или убить врага, наиболее эффективным способом достижения своей цели было использование какого-либо духа, которого древний человек контролировал (или думал, что контролирует). Таким образом, магия и колдовство основывались на идее, что вред может быть причинен одним человеком другому путем спиритического воздействия. К примеру, считалось возможным различными способами получить власть над душой другого человека и таким образом нанести ему вред. Действительно, человек мог обладать силой наносить вред другим людям спиритическими способами, например путем сглаза. Важной особенностью магии, колдовства и других форм первобытной религии являлось не то, были ли правдивы эти верования, а сам факт того, что люди верили в них. Как очень четко сказал Липперт, сила идеи зависит не от правды, которая заложена в ней, а от ее распространенности и веры в нее. Это утверждение подтверждается многими факторами. Мы знаем, что колдовство и магия на самом деле иллюзорны, но, поскольку первобытные народы слепо верили в них и действовали соответствующим образом, их действия часто вели к войнам и кровопролитию. Племя моту, жившее на юго-востоке Новой Гвинеи, испытывало сверхъестественный страх перед своими соседями коитапу, магической силе которых они приписывали любое несчастье, которое на них обрушивалось. В 1876 году моту потеряли большую часть запасов саго во время шторма на море, когда их каноэ были неспособны противостоять разбушевавшейся воде и везти груз. Они обвинили коитапу в том, что те заколдовали их каноэ, и в отместку убили многих членов этого племени. В 1878 году снова, после длительной засухи, в которой моту обвинили деревню коитапу, они напали на эту деревню и убили всех, кого могли. «Поскольку засуха продолжалась долгое время, а вскоре после резни пошел дождь, их суеверия только окрепли». Другой пример, иллюстрирующий духовное сознание первобытных племен, являет собой ангольское племя куиссама. Если путешественник проходил через их землю в обильный сезон, на него смотрели как на божество или считали духом, но если случался неурожай, ему лучше было бежать как можно быстрее, потому что его могли обвинить в случившемся и жестоко расправиться. На Соломоновых островах и на Новых Гебридах, как говорят, сглаз являлся одной из наиболее частых причин войны. Вера в то, что магия и колдовство способны нести болезни и смерть, являлись наиболее частой и серьезной причиной войны. Эта вера была особенно широко распространена среди первобытных народов, которые приписывали болезни действию магии, заклинаний, колдовства и т. п. Следовательно, когда человек болеет или умирает, кто-то другой ответствен за это. Племена Ассама (восток Индии), например, считали, что болезни и смерть являются следствием влияния злых духов, насланных членом другого племени. Предполагаемый маг или ведьма, если он был членом другого племени, становился причиной войны. Из утверждения мисс Кингсли о том, что «вера в колдовство является самой частой причиной смерти, чем что-либо иное», видно, насколько глубока была эта вера. Она добавляет: «Эта вера убивала и до сих пор убивает больше мужчин и женщин, чем работорговля». Нередки случаи, когда в Африке убивали десять и более человек, обвинив их в болезни или смерти одного. Вера в колдовство являлась весьма частым источником войны в Полинезии. К похожим результатам она приводила в Новой Гвинее. Не так давно часть племени тоарипи позволила эавара поселиться рядом с побережьем. Вскоре после того, как было устроено поселение, у большого числа людей развилась тяжелая форма язвы ног. Было решено, что они стали жертвами колдунов, которые, как подозревали, являлись членами группы, настроенной против поселения эавара. Ссора разгорелась и развилась в межплеменное сражение. Папуасы киваи часто развязывали войну из-за похожих верований. Около 1890 года, к примеру, группа уроженцев сумаи пришла к домори, где их любезно приняли, но вскоре после их возвращения домой один из лидеров группы заболел и умер. Считалось, что его дух явился и доложил, что причиной его смерти был один из домори. Соплеменники умершего сумаи после этого напали на домори и убили нескольких из них. Эти два случая, пример племени куиссама и многие другие ярко демонстрируют, как мыслили (и мыслят) дикари – око за око, зуб за зуб. В Австралии вера в магию и колдовство является источником нескончаемой вражды и кровопролития. Каждая смерть приписывалась магическому действию, и предполагаемого колдуна сразу же убивали. Спенсер и Гиллен говорят, что в Центральной Австралии каждая смерть влечет за собой убийство другого человека, и это считается нормальным. Если предполагаемый колдун являлся членом чужого племени, другая сторона начинала мстить, и начиналась война. Курр говорит об австралийцах в целом, что вера в то, что причиной смерти является колдовство членов враждебного племени и потому это наиболее серьезная и самая распространенная причина войны. Частично этой верой объясняется враждебность, с которой австралийцы относятся ко всем иностранцам и чужакам. Они верят, что все чужаки объединились для того, чтобы взять их жизни колдовством, и «следствием этой веры является то, что всюду, где только возможно, они никогда не отказываются перерезать всех чужаков-мужчин, которые попадают в их руки». В Западной Виктории считается, что смерть всегда является следствием волшебства. Умирающий или лекарь указывает на людей, обычно из чужого племени, которые ответственны за смерть. Группа карателей отправляется убить подозреваемых. Результатом этой веры является постоянное уничтожение людей. По всей Виктории, даже когда человек умирает от продолжительной болезни, кого-либо обвиняют в преступлении, и предпринимается попытка отомстить. Колдун обычно является представителем другого племени, и месть может быть обращена против любого члена этого племени, если конкретного человека нельзя найти. Если человек заболевает, его друзья сразу же решают, что болезнь является результатом происков врагов. Так появляется подозрение, самые старые австралийские аборигены внушают подозрение и нагнетают застарелую неудовлетворенную вражду; вскоре возмущение охватывает все племя, и начинается война. В Новом Свете религия по похожим причинам являлась источником войны. Жители Северной Калифорнии, например, верили, что причиной смерти является волшебство, и часто война являлась следствием такого убеждения. Не единожды эти племена брали в руки оружие из-за «злых колдунов, которые стали причиной смерти людей». Если кто-либо из индейцев сапаро заболевал или умирал по естественным причинам, «его смерть или болезнь практически наверняка приписывалась колдовству некоего явного или тайного врага, и его друзья соответствующим образом мстили». Это составляло основу большей части их споров и ссор. Чилийские арауканы считали, что «прямой причиной войны может быть либо невидимая рана, либо некое чуждое вещество, введенное в тело пациента». Для лечения такой болезни призывали знахаря-ведуна. Если пациент умирал, вина обычно приписывалась какому-либо злому духу, но иногда это вменялось в вину человеку, которым завладели нечистые силы, или известному врагу умершего или его семье. В таком случае на виновную сторону начиналась охота; если виновного ловили, его сжигали. «Это вело к тому, что родственники убитого тоже начинали мстить, и распря часто становилась причиной межплеменных войн». Первобытные народы, как было сказано ранее, не сражались из-за религиозных различий; это была привилегия цивилизованных народов, к примеру крестоносцев. Практически обратный пример – аборигены ротума. Они никогда не вели войны из-за религиозных убеждений, но, когда остров стал христианским, они переняли эту практику. Сейчас там ведутся религиозные войны между христианами и язычниками, между уэслианцами (члены религиозной секты, основанной в XVIII в. Джоном Уэсли. – Ред. ) и римскими католиками и т. д. Аборигены здесь во многом переняли мораль цивилизованных народов, тогда как до завоевания подобные войны были им неизвестны. Другой пример, который может служить исключением, – это пример перуанцев (инков). Их войны были подобны войнам крестоносцев и были войнами новообращенных; они старались для того, чтобы развивать поклонение солнцу. Вначале они начинали с убеждения; если это не помогало, они объявляли войну своим соседям, которые отвергали их доктрину. О них даже говорят – возможно, с преувеличением, – что у них не было другого мотива для завоевания и что они не требовали от побежденных ничего, кроме подчинения своей воле. Но не следует забывать, что перуанцы были высокоразвитым народом, в некоторых аспектах таким же развитым, как европейцы. В общем, только развитые народы вели войны по причине религиозных разногласий. Мусульмане представляют собой классический пример. Хорошо известно, какую деятельность они развили после смерти своего пророка Мухаммеда в попытке подчинить мир и обратить его в свою веру. Хотя мусульмане завоевали Северную Африку, Испанию, вторглись в Галлию (где в 732 г. были разбиты франками у Пуатье. – Ред. ), они сохранили места, бывшие священными для ранней христианской церкви; арабы и обращенные ими в мусульманство иранцы (включая жителей Средней Азии) распространили свое влияние на различные части Центральной Азии, Индии, Индонезии и Африки. Ваххабиты исповедуют ислам, который предписывает постоянную войну против всех, кто не принял их реформированную доктрину. Их походы из Аравии были главным образом направлены против северных соседей, а также в Сирию. «Пропагандируя свои идеи, ваххабиты сделали основным правилом убивать всех врагов, оказавшихся в их руках... именно эта практика (являющаяся имитацией действий первых проповедников ислама) сделала имя ваххабитов столь ужасным. Во время четырех лет войны с воинами Мухаммеда-Али (фактически самостоятельный правитель Египта в 1805 – 1849 гг. (включая Судан, Сирию и др.), завоевавший также в Аравии Хиджаз, Неджд, Йемен; под давлением великих держав (прежде всего Англии) был вынужден отказаться от попыток добиться независимости от Османской империи. – Ред. ) не зафиксировано ни одного случая, чтобы они уступили что-либо туркам. Мусульмане тем не менее отличаются от других цивилизованных народов только повышенной степенью желания распространить свою веру. Христианизация мира обычно шла с помощью меча. История иезуитов, португальцев и испанцев, особенно в Южной Америке, связана с жестокостями и варварством, совершавшимися под знаменем католицизма. Хотя первобытные народы не вели таких религиозных войн, они тем не менее часто сражались именно по религиозным причинам. Выше были приведены только общие аспекты этой темы. Ниже будут представлены три особые причины войны, а именно: кровная месть, человеческие жертвоприношения и охота за головами.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «РЕЛИГИЯ КАК ПРИЧИНА ВОЙНЫ» з дисципліни «Еволюція війн»
