Князь Воронцов во многом не согласился с запиской Паскевича, находя, что обстановка сильно изменилась сравнительно с 1828 годом. Границы края в то время были теснее и требовали меньше войск, да и само очертание их представляло более удобств для обороны. Кавказские народности были спокойнее, не были объединены и воодушевлены тем религиозным порывом, который чувствовался в пятидесятых годах и которым несомненно должны были, по мнению наместника, воспользоваться Шамиль и Магомет-Аминь. Все это делало необходимым держать значительную часть войск внутри края, чтобы противодействовать объединенным нападениям горцев и союзников. Турецкая армия за последнюю четверть века также намного изменилась к лучшему, и, наполненная европейскими офицерами, она не представляли уже такого легкого материала для победы; Карс, который Паскевич предполагал взять в 10— 15 дней, также успели сильно укрепить, и работы по усилению его все еще продолжались; наконец, Персия, униженная и ослабленная во время предыдущей войны нашей с турками, теперь также представляла собой некоторую силу, а двойственная политика этой страны — и некоторую для нас опасность. Все это должно было внести значительную поправку в широкий полет мысли фельдмаршала о наступательных действиях в Азиатской Турции. Не мог согласиться князь Воронцов и с той легкостью, с какой князь Варшавский решал вопрос об обеспечении Гурии, Имеретии и Мингрелии 428
одним подвижным отрядом, который должен «маневрировать». Непроходимые горы, разделявшие эти три области, делали такую задачу невыполнимой для одного отряда28. 9 февраля князь Воронцов представил, согласно воле государя, свои предложения о плане кампании на 1854 год. Наместник сознавался, что в истекший осенний период кампании у него не было общих предложений о действиях против турок, и цель его заключалась в том, чтобы отбросить противника подальше от нашей границы, что и было с успехом достигнуто случайно собранными отрядами. Так как турки после этого сосредоточили значительные свои силы против Гурии, Ахалцыха, Ахалкалак, Александрополя и Еревана, то и нам волей-неволей приходилось разбросать свои войска по всей растянутой на 700 верст пограничной полосе, группируя их у поименованных пунктов. Князь Воронцов полагал, что отряд, расположенный в Гурии, должен был, по удалению своему от командира корпуса, по затруднительности с ним связи и по специальному своему назначению, быть выделенным в самостоятельную часть. Остальным же войскам действующего корпуса первой задачей ставилось овладение Карсом, Ардаганом и Баязетом. После окончательного сосредоточения всех предназначенных для действия на азиатской границе войск и снабжения их всем необходимым для предстоящих наступательных операций главный наш отряд, расположенный у Александрополя, должен был наступать на Карс, разбить турецкую армию, если бы она вышла навстречу, и приступить к осаде крепости. В то же время отряды Ереванский и Ахалцыхский должны были своими демонстрациями содействовать нашему успеху под Карсом. Первый предназначался действовать с этой целью против Баязета и овладеть этим городом, если обстоятельства будут благоприятствовать; второй же — медленно подвигаться к Ардагану, не вдаваясь, однако, в горы, переход через которые признавался до занятия нами Карса затруднительным. Ахалкалакский отряд вместе с особо назначенной частью Ахалцыхского предназначался для наблюдения и прикрытия путей на Тифлис. После занятия Карса часть главных сил совместно с частью Ахалцыхского отряда должна была направиться для завладения Ардаганом, который предполагалось занять достаточным гарнизоном, привести его в надлежащее оборонительное положение и снабдить всеми необходимыми запасами. Если к этому времени Баязет еще не будет взят, то, усилив Ереванский отряд частью войск из главного отряда, завладеть и этим пунктом. Князь Воронцов полагал, что в кампанию 1854 года придется ограничиться занятием Карса, Ардагана и Баязета, приведением их в оборонительное положение и снабжением всем необходи- 429
мым армии, которая должна будет провести зиму на этой новой линии. В числе препятствий, способных помешать исполнению предназначенного плана, наместник указывал на колеблющиеся отношения к нам Персии, на поведение Шамиля и на действия союзников на восточном берегу Черного моря. Кроме того, следовало ожидать, что и турки, сделав огромные приготовления на своей азиатской границе, пожелают встретить в поле наши войска, прежде чем допустить их до своих крепостей. Если бы во время наших операций против Карса Персия стала бы во враждебное к нам положение, то Ереванский отряд следовало бы подкрепить резервом из Тифлиса, чтобы он мог, оставаясь в оборонительном положении, удержать Ереван в своих руках до падения Карса. После же этого не ограничиваться только взятием Баязета, а вторгнуться в пределы Персии и занятием Хоя, Урмии и Тавриза распространить страх на всю Персию. В тот же день князь Воронцов отправил военному министру другую записку, в которой предупреждал, что изложенный им план действий имел в виду единоборство России с Турцией. Поэтому если последует разрыв с западными державами, то принять столь неравную борьбу возможно только при некоторых первоначальных пожертвованиях. Благодаря этому мы могли бы сосредоточить достаточное число войск, чтобы защитить наиболее важные пункты сообщения края с Россией, Тифлис и удержать в повиновении мирные племена Кавказа. В этом отношении внимание наместника было обращено на очищение Черноморской береговой линии и, в зависимости от этой меры, на положение Гурийского отряда. Он мог быть обойден по Супсе и отрезан от Кутаиси. Поэтому князь Воронцов предлагал немедленно укрепить устье Цхенис-Цхали, где весь отряд и должен сосредоточиться при первом известии о разрыве с западными державами. Здесь он выжидал прибытия гарнизонов береговых укреплений и отступал к Кутаиси, а может быть, и далее, по пути к Тифлису, до тех позиций, на которых решено будет дать окончательный бой. Князь Воронцов приходил к заключению, что весной мы можем открыть наступательные действий внутрь Малой Азии лишь в случае мира с западными державами, так как, не обеспечив себя предварительно на всем протяжении правого фланга, мы не можем и думать о широких наступательных операциях. Растянув наши силы на южной границе, мы могли поставить себя в крайне рискованное положение тем, что открывали неприятелю пути от моря в землю Черноморского войска, в Кабарду и на Тифлис.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Богослужение среди русских пленных в Тулоне» з дисципліни «Східна війна 1853—1856»
