Воспитание — процесс всегда симметричный: не только родители воспитывают своих детей, но и дети воспитывают старшее поколение. Для родителей воспитание иногда важнее, чем для детей. Взрослые проходят школу самовоспитания, т.е. повторного воспитания, но уже в более зрелой и осознанной форме. Детям подобное только еще предстоит, когда они сами превратятся в родителей. Они проходят воспитание один раз. Таким образом, воспитание для детей и взрослых представляет собой разный по форме и по сути процесс. Детей кто-то воспитывает, взрослые проходят самовоспитание, которое наслаивается на полученное в детстве первичное воспитание. Многое приходится пересматривать, многому учиться заново. Отсюда вывод: воспитанию ребенка должно предшествовать воспитание родителей, точнее сказать, их самовоспитание. Качество воспитания определяется качеством взаимоотношений между родителями. Взаимные подозрения, конфликты, упреки обязательно снизят воспитательный эффект. То, каким образом родители строят отношения
между собой, отразится в дальнейшем на их взаимоотношениях с детьми. Ребенок — самый строгий и беспристрастный экзаменатор. Он подмечает все мелочи. Намотает себе на ус, промолчит (взрослых дети не учат — одна из норм поведения), а потом проявит в самый неподходящий момент. Маленькие партизаны имеют свое оружие. Часто оно более эффективное, чем у взрослых. Учтите, дети ведут на вас свое «досье», где перечислены все обиды, недоданная ласка, совершенные промахи и противоречия в поступках. В отличие от коллег по работе, заинтересованных не ссориться и не наживать себе врагов, дети искренне скажут о ваших недостатках. Дорожите этим. Они — ваши настоящие учителя. Процесс воспитания детей — только одна сторона медали. Процесс воспитания взрослых — вторая ее сторона. Оторвать их друг от друга нельзя. Итак, процесс воспитания имеет две стороны. Обе выполняют важные функции. Заменить или устранить ни одну из них нельзя. По объему и интенсивности они равны. Воспитание детей взрослыми, как и воспитание взрослых детьми —разнятся по форме, но не по существу. Сущность у них одна и та же — нравственное совершенствование, приращение в культурном и социальном плане. Выражаясь иначе, два процесса асимметричны по форме, но симметричны по содержанию. Отец может и выпороть сына, но сын не может выпороть отца, он выберет другой способ. Формы воспитания разные, но содер- 148 жание у них должно быть одинаковым: воздействовать на другого человека с целью изменить его поведение. Ребенок учится жить в обществе, усваивая те модели социального поведения, которые демонстрируют взрослые. Усваивает стихийно, часто вопреки желанию взрослых, причем негативное легче и быстрее, чем позитивное. Такова еще одна асимметрия воспитания. Стихийное начало в нем превалирует над целенаправленным. Ребенок — это зритель, родители — актеры. Дом — его первый и единственный театр. Какую пьесу придумали и поставили родители? Может быть, он хотел бы другую, но у него права выбора нет. Взрослые превосходят детей часто лишь в одном — способности навязывать свою точку зрения. А должны были бы превосходить их совсем в другом — умении поступиться своим желанием и пойти навстречу. Но это как раз самое трудное для человека. Может быть, человек эгоистичен по своей природе? И не давая себе труда прислушиваться к мнению другого человека, родители неявно учат тому же самому своих детей. Процесс воспита ния на 70% идет стихийно и лишь на 30% осознанно или целенаправленно. Целенаправленно в том смысле, что родители наконец-то добиваются от ребенка выполнения того, чего хотят от него. Незаметно для глаза воспитание из чисто творческого акта созидания вначале себя, а затем детей может превратиться в формальную процедуру оберегания себя таким, каков ты есть. Раздраженному родителю легче сорваться на беззащитном ребенке, озабоченному материальным содержанием семьи, особенно в периоды безработицы, отцу легче устраниться от воспитания сына. Бегство взрослого от трудностей воспитания сродни тому, что на заводе именуют «работой с прохладцей». Родители не только стихийные учителя, но и лучшие учителя. Школьный педагог учит чужих детей, его мотивация в конечном результате ниже. Он отрабатывает деньги. Родители воспитывают для себя своего же ребенка. Плохо воспитали, значит могут рассчитывать на плохое будущее. Они трудятся в конечном счете для себя. Отсюда — высочайшая заинтересованность в конечных результатах. Все родители прекрасно понимают социальную значимость хорошего воспитания. Они знают конечный результат. Но этот результат у всех получается почему-то разный. Причина кроется в процессе. Осознавая конечную ценность воспитания ребенка, у родителей не хватает терпения проводить свои принципы в каждодневном труде. Утомляет процесс воспитания. Как и на заводе: высокая зарплата в конце месяца вдохновляет, но каждодневная рутина в течение 30 дней убивает всякую мотивацию. Воспитание — по своему содержанию и характеру — ничем не отличается от других видов трудовой деятельности людей. У них одинаковые структура, цели, мотивация и стимулы, вознаграждение, обязанности, технология достижения конечного результата и т.д. Но тогда у них общие противоречия и парадоксы. Впрочем, как и методы разрешения проблемы. 149 Скажем, и в трудовой деятельности, и в воспитании важную роль играют квалификация исполнителей, сплоченность трудового коллектива (в семье сплоченность всего родственного коллектива), правильное понимание целей и задач воспитания (кого они все-таки хотят вырастить), рациональное распределение заданий (кому сегодня стирать пеленки, а кому варить кашу), стиль руководства и многое другое. На самом деле воспитание — самая трудная работа из всех, выпавших на долю человека. Неудивительно, что находят тысячи способов ее облегчения. Результатом всегда является бракованная продукция, в которой что-то недоделал, за чем-то не приглядел, что-то недорассчитал, а в чем-то явно и грубо ошибся. Но в конечной продукции исправлять что-либо поздно. Поэтому когда пожилые родители жалуются на своих взрослых детей — внимания не оказывают, заботу о внуках на их плечи переложили или, напротив, не доверяют им их воспитывать, из квартиры выселяют, унижают словом и оскорбляют действием, — знайте: виноваты во всем только родители. Чем хуже воспитан ребенок, тем выше удельный вес стихийных методов воздействия (самотек) и негативных образцов поведения родителей. Плохие дети растут у ленивых воспитателей, у тех, кто не знаком с понятием «работа души». В плохом воспитании высок удельный вес авторитарных методов и низок — демократических. Здесь высок удельный вес внешнего контроля, но не самоконтроля. Плохо воспитанный ребенок иногда демонстрирует примеры приличествующего поведения, но только тогда, когда за ним наблюдают другие или он боится наказания. Хорошо воспитанный ребенок соблюдает нравственные нормы и когда за ним наблюдают, и когда он остается один. Результаты воспитания проявляются в степени усвоения наперед заданных черт, норм поведения. Внешние нормы поведения, соблюдение которых пытаются от ребенка добиться родители, должны стать внутренними принципами его мировоззрения. Ребенок должен хотеть стать воспитанным пусть хотя бы в этом конкретном поступке. Но для того чтобы возникла заинтересованность, человек должен осознанно захотеть, т.е. увидеть все преимущества и все недостатки себя воспитанного и себя невоспитанного — быструю служебную карьеру, легкость общения с представителями разных слоев, доступ в круг воспитанных людей и т.п. Может ли 5—9-летний ребенок — возраст, когда особенно интенсивно родители «накачивают» ребенка (видимо, считая, что потом будет поздно) культурными нормами, увидеть себя в будущем, т.е. почувствовать взрослым, рационально взвесить все плюсы и минусы да еще убедить себя в необходимости держаться плюсов? Обычно такого не происходит. Получается объективное противоречие воспитания: в тот возраст, когда только и можно активно формировать культурный фундамент личности, ребенок к этому психологически не готов. Причина кроется в том, что хотя правила должного поведения и просты, но они создавались взрослыми дядями для таких же взрослых людей. Детям 150 они не понятны не потому что сложны, а потому что абстрактны, оторваны от их конкретной реальной жизни — жизни, где все позволено, где проступки принимаются как шалости, а не преступление, где наказывают понарошку, где взрослые больше прощают, чем наказывают, где тебя все любят.
Социализация ребенка, познание и освоение им большого мира происходит только в одном направлении — от знакомого к незнакомому Социальные правила борьбы за выживание построены, конечно, не для такой жизни. Но ребенок другой не знает. Потому культурные и социальные правила поведения, придуманные обществом для налаживания бесконфликтного существования большой массы людей, как бы из другой вселенной. Овладеть ими так же сложно, как учить иностранный язык, никогда не общаясь и не живя с иностранцами. Реальное воспитание в семье идет в основном на уровне схватывания образцов поведения. Абстрактные разговоры родителей и «накачки» мало что дают. Родителей слушают, родители довольны и полагают, что сказанное тут же воплотится в жизнь. Логика проста: я ему все разъяснил, осталось это только сделать. Оказывается, что родители слегка недооценивают своих детей. Они норовят поймать вас на ваших слабостях. Велела чистить зубы два раза, а сама не чистит; велела не чавкать, а сама чавкает. К анализу процесса воспитания можно и нужно подходить так, как мы подходим к изучению трудового процесса. Только в этом случае мы поймем его структуру и содержание. 151 К субъектам воспитания относятся лица, оказывающие целенаправленное или стихийное влияние на формирование ребенка: • родители; • родственники; • друзья; • знакомые; • значимые другие: • реальные (настоящие герои); • воображаемые (литературные герои); • учителя; • другие лица. По данным агентства Washington ProRle, только 5% американских мальчиков и 79% девочек любят ходить в школу. Шестеро из десяти маль чиков и 72% девочек хотят поступить в колледж. Половина мальчиков и 37% девочек считают, что взрослые крайне редко или вообще никогда не принимают решения за них. Главной целью в жизни большинство американских детей считают успешную карьеру (об этом заявили 89% девочек и 86% мальчиков). 76% девочек и 69% мальчиков мечтают любить и быть любимыми. 49% мальчиков и 39%о девочек хотели бы иметь больше денег, чем их друзья. 27% мальчиков и примерно столько же девочек хотят быть знаменитыми. Эти данные были получены в результате опроса, проведенного компанией Harris Interactive. www.beautytime.ru Воспитание — в значительной мере эгоистический процесс. Родители формируют ребенка «под себя», под свои представления о том, что такое культурный, воспитанный и совестливый человек. Но это вовсе не значит, что и ребенок также представляет, что такое культурный, воспитанный и совестливый человек. Разница в том, что родители полагают, будто они знают, что это такое, а дети — нет. Но откуда взялись у взрослых их «правильные» представления о должном поведении? Они — плод их социальной и культурной среды, сумма накопленных знаний, итог их жизненного опыта. Все это формировалось в одной исторической среде, а родители пытаются перенести их в другую историческую среду, когда многие нормы и правила уже устарели. Эгоизм воспитания заключается еще и в том, что навязывать свои представления и правила родители могут только потому, что они сильнее, старше, мудрее. Как только родители состарились, позицию более сильных, старших и мудрых занимают их повзрослевшие дети. Они начинают учить жизни своих «стариков». Хотя «старики» продолжают считать взрослых детей просто детьми и норовят воспитывать старыми, вошедшими в привычку, методами. Но они не годятся в изменившейся остановке. Возникает конфликтное противоречие: для родителей дети всегда остаются объектом воспитания, но повзрослевшие дети превращают «стариков» в свой объект воспитания. И снова формируется взаимонаправленный процесс воспитания: дети перевоспитывают устаревшие взгляды родителей, а те продолжают довоспитывать повзрослевших детей. В том и другом случае речь идет о сугубо эгоистическом явлении. Каждый переделывает другого под себя — под свои взгляды и идеалы. Часто не прислушиваясь к тому, а что на самом деле хочет для себя объект воспитания. Не прислушиваться к другому вообще присуще человеку. Ему трудно поставить себя на место другого. И с этим ничего не поделаешь. Такова соци- 152 альная психология межличностного взаимодействия. Родителям кажутся пустяковыми проблемы детей, а тем — что они не придают их проблемам серьезного значения. Послать в магазин ребенка не допросишься, тот занят игрой, которую считает важной. Для взрослого это пустяки. Эгоистичны и отношения между ровесниками. Жена просит забрать ребенка из садика, а тот ссылается на нехватку времени. Он занят на работе.
Жена полагает, что важнее ребенка нет ничего, а ссылка на нехватку времени — пустая отговорка. Ему просто лень. При этом она совершенно не знает, чем в течение рабочего дня занят муж. Ей представляется, что всегда можно найти время для семьи. В свою очередь на просьбу мужа забрать ребенка жена отвечает: у меня дел по хозяйству невпроворот, да еще на работе крутишься как белка. Мужу кажется, что для женщины важнее семьи нет ничего, и ребенок должен стоять на первом месте. Если бы тот и другой, пусть мысленно, побывали бы «в шкуре» другого, их суждения были менее категоричными и эгоистичными.
Структура воспитания ребенка в семье Эгоизм в воспитании и межличностных отношениях — всегда проявление асимметрии и во взаимоотношениях, и в требовательности к себе. От себя человеку всегда нужно меньше, чем от других. Ему кажется, то, что он требует от другого, очень легко исполнить. Особенно ребенку. При этом родитель как бы ставит себя на его место и считает, что такую пустяковую просьбу легко исполнить. Но легко ему — взрослому, который себя, взрослого, ставит на место ребенка, и рассуждает за него, ребенка, но как взрослый. Он забыл, что в свое время, когда он сам был ребенком, аналогичное для него было непосильным. В свою очередь, на просьбу ребенка, например, поиграть с ним в солдатиков или сводить его в зоопарк, он отвечает отказом. Взрослый считает, что у него есть дела поважнее. Но так кажется только ему, взрослому. Ребенку самой важной кажется его просьба. Коэффициент полезного действия воспитания, равный 30%, — невысокая величина. Она будет еще меньше, если учесть, что большинство просьб 153 взрослых ребенок выполняет только для того, чтобы от него отстали. Это способ бегства от назойливых поучений. Ему он научился от взрослых, которые механически садятся играть в солдатиков, когда им хочется посмотреть детектив, или просто отнекиваются, ссылаясь на занятость или нездоровье. Они избегают забот воспитания. Когда они состарятся, забота по их содержанию превратится для взрослых детей в пустую формальность, которой они станут всячески сторониться. Дисциплина воспитания основывается в большей мере на запретах. Тот факт, что мы ходим, говорим, пишем и т. д. определенным способом, вытекает не только из того, что данные формы поведения оказались развиты под влиянием научения, но также и из того, что другие возможные формы одновременно оказались подавлены. Обучаясь ходить, ребенок осуществляет много ненужных движений, которые постепенно устраняются. Рисунок ребенка дошкольного возраста обычно богаче как тематически, так и формально по сравнению с рисунком школьника, который уже закрепощен определенными формами графической экспрессии. Еще богаче шизофренические рисунки, в которых происходит разрядка подавленных форм поведения. Обучение гитлеровских «сверхчелове-ков» основывалось на подавлении у них человеческих чувств и на развитии чувств агрессивных и садистских1. В школе эсэсовцев многие молодые агенты содрогались вначале при виде истязания животных и людей. Однако постепенно, по мере обучения, внутреннее сопротивление исчезало, а жестокость трактовалась как черта исключительно мужественная, и в конце концов действия, вызывавшие когда-то отвращение, выполнялись почти автоматически, с минимальным сопротивлением или вообще без сопротивления. В рассказах бывших узников концлагерей чудовищная жестокость эсэсовцев в относительно малой доле случаев была обусловлена их садизмом, но чаще — желанием показать, что они являются «хорошими» немцами, для которых Mitleid ist Schmache2, или страхом перед исключением из правящей группы, когда проявление слабости могло равняться смертному приговору. Жестокость лагерных капо, которая нередко превышала безжалостность и беспощадность эсэсовцев, вытекала из желания сравнять- ' Кемпински А. Психопатология власти // Райгородский Д.Я. Психология и психоанализ власти. Т. 2. Хрестоматия. Самара, 1999. С. 263. 2 Сопереживание — это слабость (нем.). 154 ся с «властителями», с которыми они идентифицировались. Неофиты, как известно, обычно бывают усерднее старых приверженцев. Эсэсовец, сняв мундир, мог снова стать «порядочным» немцем, особенно если его не мучило чувство вины, так как то, что он делал в лагере, вытекало не из его воли, но из воли фюрера. В лагере любой жест, гримаса лица, отдельный произнесенный слог лагерных властителей могли означать для узника смертный приговор или жестокие мучения. Сам их вид, следовательно, вызывал страх столь сильный, что их фигуры вырастали до размеров апокалиптических бестий.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «ВЕКТОР И ХАРАКТЕР ВОСПИТАНИЯ» з дисципліни «Фундаментальна соціологія»
