Несомненно, армия выступает важнейшим институтом политической надстройки любого общества, особенно современного. Ее используют и для завоевания власти, и для ее удержания. Доверием армии спешат заручиться политические деятели и политические партии. На нее опираются президент и правительство, проводя крупномасштабные экономические и социально-политические реформы. Социологи не могут не обращать внимания на отношения между армией и населением, различными политическими институтами и силами. Отношение населения к армии бывает позитивным (священно-трепетное, романтически-любовное, уважительное, доверительное, заботливое и т.п.) или негативным (отстраненно-равнодушное, настороженное, неприязненное, враждебное). Это определяется многими факторами: международной обстановкой, состоянием и возможностями страны, историческими заслугами армии, степенью ее соответствия потребностям защиты, совпадением или расхождением ее морально-политического облика с ожиданиями (представлениями) населения, авторитетом военно-политического руководства и верховного командования. На авторитете российской армии сильно сказывается ее прогрессирующее отставание от западных армий. Так, если в последних новые образцы в общем объеме оружия и боевой техники составляют 60—90%, то в российской — около 30%37. Замедляется разработка вооружений на основе новых технологий из-за крайне недостаточного финансирования. Реформа армии, о которой так много говорилось, практически свелась к введению новой прозападной военной формы, смене армейской символики, ликвидации эффективных органов воспитания личного состава. Показателями и индикаторами таких отношений являются: правовое и материальное положение военнослужащих, результаты голосования за военных кандидатов на выборах, престижность воинской службы в сравнении с другими видами деятельности; настроение молодежи во время призывных кампаний и в их ходе; конкурсы при поступлении в военно-учебные заведения; степень открытости вооруженных сил для общества; настроения, с которыми возвращаются из армии после окончания службы, и т.п. Материал написан в соавторстве с проф. В.В. Серебрянниковым (см.: Серебрянников В.В. Армия в общественно-политических взаимодействиях // Социс. 1996. № 4. С. 67—74). 37 Красная звезда. 1995. 14 июня. 555 Отношение армии к народу бывает тоже весьма многообразным: благодарного слуги к заботливому хозяину, «бедной золушки» к злой мачехе, надсмотрщика, насильника, бездумного инструмента управления, устрашения, подчинения, дисциплинирования и т.д.
В кризисные периоды, один из которых сегодня переживает российская армия, обостряются практически все социально-конфликтные отношения, существовавшие в зачаточном виде. Это относится и к таким традиционным для армий всех стран (хотя и в разной степени) явлениям, как дедовщина, протекционизм, межнациональные конфликты (национальная, расовая, земляческая групповщина), злоупотребление служебным положением, отклоняющееся поведение (алкоголизм, наркомания, гомосексуализм). Причины обострения этих проблем — характерное для переходного общества «размывание» нормативно-ценностной системы, регулирующей поведение людей, ослабление социального контроля, обострение социальных интересов, неизбежно приводящее к объединению по различным интегрирующим признакам — социальным, территориальным, этническим, клановым и т.п.38 С одной стороны, кризисное общество нередко тяготеет к авторитаризму, в частности опоре на армию в политической борьбе, а с другой — в нем усиливается страх перед использованием армии (в первую очередь «наемной») против народа, демократических институтов. Такая двойственность проявляется в непоследовательной политике по отношению к армии. Специалисты считают, что многочисленная постоянная армия в мирное время — это обязательно угроза для свободы граждан и демократического строя. Те люди (военная элита, правящая партия, президент и т.п.), которые занимают командные высоты в армии, имеют явное преимущество перед оппозицией и получают как бы дополнительные голоса. Армия как социальный институт оказывает незримое давление на принятие политических решений в стране уже самим фактом своего существования. Будучи органической частью государства, армия порой выполняет одиозные функции, т.е. используется не в общенациональных, а в местнических интересах отдельных политических деятелей или группировок. Так, в начале 1990-х гг. свыше 70% населения бывшего СССР выступило за сохранение Советского Союза, но генералитет, а за ним и вся армия поддержали Беловежское соглашение, что спровоцировало впоследствии парад суверенитетов. Осенью 1993 г. 70% россиян сказало «да» народовластию, а армия по приказу Президента расстреляла парламент. В 1994 г., не прислушавшись к волеизъявлению народа, который устал от войн и насилия, армия поддержала политическую элиту страны в развязывании войны в Чечне. Согласно опросам, в тот момент более 80% населения России высказалось против этого кровопролития39. 38 Наумова Н.Ф., Сычева B.C. Указ. соч. С. 76. 39 Социально-политический журнал. 1995. № 5. С. 18. 556 Из опыта латиноамериканских и азиатских стран известно, что в кризисной ситуации армия не может оставаться нейтральной. Она неизбежно вовлекается в политическое противостояние, оказывается серьезной стабилизирующей или, напротив, дестабилизирующей силой. Обострение кризиса (рост безработицы, снижение уровня жизни) усиливает напряженность между различными социально-профессиональными группами, увеличивается число случаев проявления гражданского неповиновения и массового насильственного поведения. В таких условиях у руководства страны возникает желание использовать армию для поддержания законности и порядка. В период 35-летнего независимого развития африканских стран (1960— 1995) на континенте было совершено более 100 военных переворотов. Только 18 стран из более чем 50 избежали военных режимов40. При этом армия становилась не только орудием защиты государства, обеспечивающим его безопасность, но и силой, оказывающей прямое влияние на трансформацию со циальной структуры, внутреннюю и внешнюю политику государства. Армейские круги под предлогом восстановления стабильности и порядка берут власть в свои руки и устанавливают военные режимы. В конце 1980-х гг. в 70% стран Африки установились авторитарные, военно-диктаторские и однопартийные режимы, как правило, с неограниченной президентской властью. В африканской стране власть диктатора («бигмена») опирается на три политических института: государство, унаследованное от колонизаторов и осуществляющее жесткую централизованную власть по управлению обществом; однопартийную систему, которая в большинстве случаев создавалась самими национальными лидерами для обеспечения поддержки со стороны народных масс; армию, которая в результате частых военных переворотов устанавливала власть руководящих армейских кругов и отстраняла от власти гражданских лидеров41. Появление военных диктаторов обусловлено особой ролью армии в постколониальном обществе. В глазах народа она остается гарантом и символом государственной независимости, организацией, способной установить и поддерживать справедливый порядок внутри страны и добиться равноправия в отношениях с внешним миром. Такие представления весьма устойчивы, несмотря на негативный опыт военной власти. Тоталитарный армейский этос явно находит отклик в массовом сознании людей42. При тоталитарном режиме военные осуществляют подавляющую и открытую власть. А если его сменяет демократическое правление, власть военных становится скрытой, но часто также подавляющей, хотя президент может не быть генералом, но это вовсе не значит, что власть не подчинена 40 The Military in African Politics. Praeger. 1987. P. 1. Сумбатян Ю.Г. Военные режимы и армия: африканский опыт // Социс. 1996. № 4. С. 76. 42 Там же. 557 военным. Специалисты ввели особый показатель — степень милитаризации государственной власти. Замаскированное влияние военных может быть настолько сильным, что они определяют: ♦ государственную политику в целом (например, война в Чечне); ♦ кадровую политику правительства (назначение и смещение высших должностных лиц); 4 принятие в парламенте нужных им законов; « распределение госбюджета;
♦ структуру народного хозяйства в пользу оборонного комплекса.Некоторые специалисты, в частности Ю.Н. Дерюгин, считают, что военные профессионалы в российской армии должны быть исключены из реальной политики на высшем уровне, а ихроль сведена к консультационным функциям для гражданских лидеров. «Главное заключается в создании организационной и правовой систем, способныхблокировать все возможности принятиявоенными самостоятельных важнейших политических решений, связанныхс судьбами страны. Это отнюдь не означает лишения военнослужащих правучастия в политическом процессе вообще. Общество должно гарантировать их участие в нем как граждан. Военнослужащие не могут быть лишены возможности публиковаться, свободно высказывать свое мнение, суждения и взгляды»43. Вовлечение армии в политические авантюры по подавлению оппозиционных сил или народа можетпривести к возникновению такой мощной силы социального отчуждениявоенной прослойки от общества, что процесс формирования дееспособныхвооруженных сил будет не только приостановлен, но и обращен вспять. Монополизация политической власти военными, как правило, ведет к усилениюконсервативных, а в ряде случаев реакционных тенденций. История знает множество примеров того, как армейский генералитет может влиять на ход политических процессов и в отрицательную, и в положительную сторону. После неудачной войны во Вьетнаме генералитет США, пережив «вьетнамский синдром», подавил стремление политиков применить силу против Кубы, Никарагуа. Военные, находясь во властных структурах, располагают значительным влиянием, не пропорциональным их численности во власти. Гражданские политики побаиваются военных и потому идут им навстречу, ищут их расположения и поддержки. Высшие военные сановники становятся мощным политическим лобби. Кроме того, армия — это миллионы избирателей (учитывая членов семей военных и уволенных в запас). Это сплоченная, организованная и вооруженная сила, действующая как единое целое. С армией принято связывать такую ценность, как патриотизм, поэтому критиковать армию часто означает выступать непатриотично. Мало кто из политиков решается на открытую конфронтацию с ней. 43 Дерюгин Ю.Н. Армия России: взгляд в XXI век // Социс. 1995. № 6. С. 83. 558 Вхождение высокопоставленных военных в органы государственной власти обязательно втягивает армию в политическую борьбу. Примером может служить современная Россия. Чтобы этого не допустить, необходим процесс огражданивания власти — недопущения кадровых военных в высшие эшелоны законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти. Власть военных держится на философии допущения насилия в решении неполитических вопросов, прежде всего во внутренней политике. Следует помнить, что использование военной силы одной частью общества против другой переводит взаимоотношения армии и общества, а также имеющую место социальную нестабильность в принципиально новую, более жесткую плоскость. Общая картина социальной конфронтации может выглядеть более упорядоченной, контролируемой, однако реальное взаимодействие социальных групп становится при этом менее управляемым. Чем очевиднее давление силовых структур, тем труднее достигаются компромиссы между групповыми интересами, на которых основано плюралистическое, демократическое общество. А главное, эти вынужденные, навязанные компромиссы оказываются, как правило, неэффективными, недолговечными и непрочными. Поэтому переходное общество крайне заинтересовано в недопущении силового вмешательства армии в социальные отношения»44. Армия часто является объектом политических игр. Борьба партий за армию особенно обостряется в переломные моменты — во время политических Врезка Б. Гордон Отдадим Россию хунте? В полемике между силовиками и крупным бизнесом вдруг появилась новая тема. Часть экспертного сообщества заговорила о том, что «элита в погонах» хотела бы взять всю полноту власти в стране. Кое-кто считает даже нынешнюю, далеко не самую ажиотажную активность военно-полицейских элит чуть ли не «ползучим государственным переворотом». Другие, напротив, полагают, что стремление людей в погонах войти во власть (при этом жестко поговорив и разобравшись со всеми остальными элитами) — это всего лишь «закономерная постреволюционная стабилизация». Общество устало от революционного беспорядка, хочет стабильности и безопасности и связывает надежды с военно-полицейским истеблишментом, поскольку безопасность и стабильность по определению находятся в компетенции этой части элит. Между прочим, несмотря на традиционно высокую милитаризацию российского общества и его элит, в России военные никогда не устраивали классических путчей и никогда формально не возглавляли государство. Августовский путч 1991 г. уж точно не военный переворот, поскольку его пыталась осуществить вполне гражданская политическая тусовка. Хотя и руками силовых структур. А для остального мира люди в погонах, которые пытаются «железной рукой навести порядок» в своей стране, — отнюдь не экзотика. Так живет почти вся Латинская Америка. Генералы постоянно берут власть и в Пакистане, потом отдают ее штатским, а затем опять забирают — мол, надоел ваш бедлам, господа гражданские. Есть стра-
ны, где военные просто никуда и никогда не уходили из номинально гражданской высшей власти, например Бангладеш. С некоторыми оговорками к таким странам вполне можно отнести Израиль — там практически нет политиков, не прошедших через армию. Но тут скорее сказывается специфика вечно воюющей страны. Источник: Огонек. 2003. Август. № 31.
Наумова Н.Ф., Сычева B.C. Указ. соч. С. 74. 559 кризисов, революций, переворотов, при проведении массовых политических кампаний.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «АРМИЯ И ПОЛИТИКА» з дисципліни «Фундаментальна соціологія»
