Она приносит обществу и людям вред, а не пользу, служит искаженным изображением реальных отношений, выдает ложь за истину. Когда в 1950— 1960-е гг. советские этнографы громили теорию этногенеза Л.Н. Гумилева якобы за научные недостатки, они на самом деле руководствовались идеологическими мотивами. Сын великих русских поэтов Н. Гумилева и А. Ахматовой был идейно чужд советской власти уже за свое происхождение, не говоря о том, что его теория была плохо совместима с историческим материализмом и официальной теорией нации, созданной Сталиным. Л.Н. Гумилев отсидел более 14 лет в лагерях, и это обстоятельство лишь добавило ретивым жрецам марксизма желания преследовать опального ученого. В научном содержании, тонкой научной аргументации большинство из них мало разбиралось. Таким образом, выдавая ложь за истину, идеологические мотивы за научную фразеологию, они, по существу, творили превращенную форму, демонстрировали иллюзорное сознание. Но не то, которое, согласно Марксу, характеризует примитивные племена, верящие в фетиши и умерших духов, и даже не то иллюзорное сознание, которое, как верил автор «Капитала», присуще христианам, не понимающим, что религия — опиум для народа. Заблуждения верующих искренние: Бог для них — абсолютная 17 Шаумян С. Указ. соч. 58 истина, существующая на самом деле. И лишь марксистски просвещенный человек интерпретирует религию в качестве ложного сознания, т.е. превращенной формы. Это рациональная превращенная форма. Советские ученые, сознательно шедшие на искажение фактов, продуцировали иную разновидность превращенной формы — иррациональную. Она шла вразрез с наукой и приносила вред миллионам людей.
Документооборот как рациональная разновидность превращенной формы зачастую перерастает в бумаготворчество — известную страсть фиксировать в письменной форме свои мысли, часто имеющие императивную (приказную) модальность. Это иррациональная разновидность данного феномена. Из средства улучшения общения между людьми, способа сделать кооперацию людей более дисциплинированной, организованной и эффективной документ превращается в самоцель. А самоцель при известных условиях может служить основой для культа, а затем и своеобразной религии. Эта религия именуется бюрократизмом, а ее жрецами и священниками становится определенная разновидность людей, которые за бумажкой не видят живого человека, — бюрократы. Чиновника — рационального работника — заменяет бюрократ — иррациональный работник. Первый занимается реальным управленческим трудом, второй — его видимостью. Бюрократы, а их надо отличать от добросовестных профессионалов-служащих, занимающихся важным видом умственного труда, — это своего рода превращенная форма производительного труда. Бюрократ в отличие от чиновника выполняет лишь видимость труда. Видимостью он наполняет окружающий их мир. Строительным материалом иллюзорного мира в руках этих умелых «каменщиков» становится документ — официальный бланк с печатью или заверенный подписью. С его помощью можно гонять человека по инстанциям, испортить настроение или даже судьбу, унизить его достоинство, заставить в течение долгого времени доказывать, что там-то не был и того-то не делал. Простой «бегунок» в руках увольняющегося с работы — сильное оружие бюрократа. Каждая «служба» (бухгалтерия, склад, библиотека и т.д.) ставит на нем свою визу, свидетельствуя, что «данный субъект» ничего не украл, никому не должен, ничего секретного не терял и т.д. Ревностно молясь ее величеству Букве, бюрократ не только не видит человека, он его просто презирает, нарушая презумпцию невиновности. «Бегунок», как и многие другие документы подобного рода, как бы заранее обвиняет человека в воровстве. Оправдываясь, он бегает по инстанциям и собирает доказательства своей невиновности. Бумага в руках бюрократа одним своим появлением уже обвиняет невиновного, ставит на нем невидимое клеймо нечистого на руку. По оценке большинства современных обществоведов, классовая диктатура и большевистская диктатура — негативные явления. Но три десятка лет назад на шестой части суши то же большинство полагало иначе. Эти понятия считались высшим проявлением демократии, поскольку общенародным государством (марксистский аналог современного понятия «гражданское об- 59
щество») управляет самый прогрессивный класс в истории человечества — пролетариат. Если тогда и говорили, что диктатура пролетариата выступает превращенной (в смысле трансформированной) формой классовой диктатуры, то мыслили ее исключительно как рациональную разновидность. Ведь рабочий класс, лишенный собственности на средства производства, единственный, кто способен отстаивать не узкогрупповые интересы, а надежды и чаяния всего населения, всех слоев общества. На самом деле от имени рабочего класса в СССР правила узкая прослойка высокопоставленных партийных чиновников, которая в конце 1980-х гг. получила наименование номенклатуры. Тогда выяснилось, что она руководила обществом и государством в целях своего обогащения и удержания власти, манипулировала народом и эксплуатировала его. Значение и смысл диктатуры как превращенной формы повернулись на 180°. Теперь уже ни у кого не вызывало сомнения, что речь идет об иррациональной ее разновидности. Таким образом, переоценка вида превращенной формы может происходить не в результате изменения объективной реальности, а вследствие изменения субъективных представлений людей. Номенклатура, или государственная бюрократия, правившая в советском обществе от имени рабочего класса, являет собой превращенную форму пролетариата, который в 1917 г., свергая царизм, мечтал уничтожить всякую бюрократию, но в конечном итоге, в 1987 г., получил еще более мощную и жестокую бюрократию. Поскольку в данном случае мы говорим о социальных группах и классах, превращенную форму мы должны называть не общественной, а исключительно социальной. Именно в этом смысле, как нам кажется, впервые употребил понятие «социальная превращенная форма» Маркс, который, кстати сказать, очень не любил бюрократию. Некоторые обществоведы, в частности В.Б. Пастухов, продлевают ряд социальных разновидностей превращенной формы, полагая, что пролетариат — это превращенная форма нации при большевизме, а сам большевизм выступает как превращенная форма русского православного мессианства. Он полагает, что неразвитая государственность в России выступала под разными обличьями, пытаясь приблизиться к цивилизованным формам. Наиболее распространенной среди них было государство-бюрократия. Как рациональная машина управления общественными делами она весьма эффективна (это доказал еще М. Вебер), но только не в России. Здесьее постоянно чем-то подменяли. Наиболее частой подменой являлось государство-класс. «Оно существовало в превращенной форме государства-класса сначала как дворянское государство, а затем как самодержавная империя. Эти формы препятствовали рационализации государства-бюрократии, а следовательно, его восходящему развитию к государству-нации. Если самодержавная империя, будучи превращенной формой государства-бюрократии, не была способна развиваться непосредственно в государство-нацию, как в Европе, значит, между самодержавием и современным государством в России долж- 60 но было бы образоваться дополнительное звено, которому нет аналогов в европейском опыте. Эта особая форма государственности... — коммунизм»18. Таким образом, в искривленном социальном пространстве России, как всегда, все неблагополучно. Даже государство, которое в просвещенной Европе приняло форму государства-нации, на территории самой крупной страны мира превратилось в государство-класс, имевшее несколько исторических спецификаций — дворянскую, буржуазную, пролетарскую. Три политические маски, которые русский народ менял на протяжении столетий, исполняя, как ему говорили сценаристы и как он думал сам, роль государства-нации, а на самом деле это была маска государства-класса. Получается некий маскарад. Если учесть еще одну маску-персонаж, а именно государство-бюрократию, то маскарад грозит превратиться в некие сатурналии. Примерно так и пишет Пастухов, уточняя свою позицию: «В предложенной мной модели эволюция государственности в Европе представляется как последовательное, обусловленное конкретными социальными и психологическими явлениями чередование государственных форм, когда на смену государству-классу (с «релейным» состоянием в виде со- словно-представительной монархии) пришло государство-бюрократия (в двух его видах, разделенных революцией), которое в результате рационализации Нового времени доросло до государства-нации. Этой линии в России разновременно соответствовали древнее Московское царство, земское государство, дворянское государство и самодержавная империя. Качественные скачки между ними, в силу депрессивного действия консервативной постоянной — общины, были значительно менее выражены, нежели в Европе»19. Типичный случай иррациональной превращенной формы — капитализированная стоимость, обнаруживающая «способность» к самовозрастанию.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Иррациональная превращенная форма» з дисципліни «Фундаментальна соціологія»
