Особенности формирования нормативного механизма государственного регулирования фиктивных товарно-денежных отношений в России
Под нормативным механизмом государственного регулирования фиктивных товарно-денежных отношений понимается совокупность установленных государством норм, ограничивающих торговлю фиктивными товарами и/или использование в качестве платежных средств фиктивных денег. До настоящего времени главной особенностью нормативного механизма государственного регулирования товарно-денежных отношений в России является отсутствие в соответствующих государственных актах целостного подхода к обеспечению эквивалентного обмена. В российском законодательстве отсутствуют не только нормы, обеспечивающие эквивалентность товарно-денежного обмена, но и само понятие «эквивалентный обмен». И это несмотря на то, что защита имущественных прав граждан и предприятий является одной из основных функций государства. Следует отметить, что нормативный механизм государственного регулирования фиктивных товарно-денежных отношений представляет собой не только совокупность правовых норм, не способных обеспечить неизменность стоимостных пропорций в сфере обмена, но и отсутствие в законодательстве обязательных норм, обеспечивающих эквивалентный обмен товарами. В частности, к таким отсутствующим в российском законодательстве обязательным нормам относятся: недопустимость бартерных сделок, запрет на куплю-продажу фиктивных товаров, использование ценных бумаг (например, банковских векселей) в качестве платежных средств и т.д. Изучение проблемы государственного регулирования фиктивных товарно-денежных отношений в ходе экономической реформы неразрывно связано с двумя вопросами: чем была вызвана необходимость реформирования экономики Советского Союза, и в каком направлении должна была развиваться экономическая реформа? По большому счету, перечень претензий, предъявляемых к социалистической экономике, не так уж велик. Во-первых, отсутствие у граждан права частной собственности на средства производства. Во-вторых, отсутствие полноценного рынка с присущей ему свободой предпринимательства и конкуренцией между товаропроизводителями. В-третьих, «кабинетное» ценообразование. То есть речь идет о таком подходе к ценообразованию, когда цены устанавливаются расчетным путем на основе фактических затрат, без учета потребительской привлекательности тех или иных товаров. В условиях отсутствия конкуренции между товаропроизводителями такой подход к назначению цен вел к непомерно высоким издержкам производства, а также снижал качество выпускаемой продукции. В-четвертых, тотальное централизованное планирование, при котором подавлялась хозяйственная инициатива на местах. По сути, экономическая реформа заключалась в переходе на рыночные отношения по четырем основным направлениям: – децентрализация управления экономикой; – либерализация ценообразования; – приватизация; – предоставление хозяйствующим субъектам свободы предпринимательства. При этом главной задачей экономической реформы являлось создание института эффективных собственников – той хозяйственной элиты, которая была бы способна преодолеть застой в развитии народного хозяйства. Следует учитывать, что экономической реформе должны были сопутствовать глубокие изменения в сфере обмена. В частности, приватизация государственных предприятий вела к введению в обращение дополнительной массы товаров в виде средств производства, что оказывало непосредственное влияние на товарно-денежный баланс на рынке. Таким образом, возникала угроза несправедливого перераспределения собственности, прихода к «рычагам» управления экономикой случайных собственников, что противоречило главной задаче реформы. И в этой связи вопросы обеспечения эквивалентного товарно-денежного обмена в ходе экономической реформы были одними из приоритетных. Вместе с тем, уже первые программы реформирования экономики, свидетельствовали о том, что обеспечению эквивалентного товарно-денежного обмена в них было уделено недостаточно внимания. Одна из наиболее заметных таких программ – программа, разработанная группой под руководством академика АН СССР С.С. Шаталина [152]. Прежде всего, программа предусматривала введение в обращение фиктивных товаров в виде акций приватизируемых предприятий. В частности, описывая деятельность инвестиционных фондов, разработчики программы пишут: «Каждый фонд разрабатывает среднесрочный план по продаже акций, утвержденный Комитетом. Уже в течение первых 500 дней в максимально возможной степени ведется реализация акций предприятиям и гражданам» [152, с. 75]. «Реализация акций, – предлагают далее разработчики программы, – может проходить в рассрочку, в кредит или с привлечением кредитных гарантий Инвестиционных фондов и банков, участвующих в процессе приватизации. Может предусматриваться передача некоторых объектов или пакетов акций бесплатно или с оплатой по определенной цене в будущем» [152, с. 75]. «Основой финансового рынка, – указывают авторы программы, – будет кредитный рынок, включающий отношения между банками, предприятиями и населением, а также межбанковский и коммерческий кредит (включая вексельное обращение). <…> Параллельно идет становление рынка ценных бумаг, включая полноценные акции, облигации, государственные обязательства. Создаются фондовые биржи или отделы при товарных биржах, развивается межбанковский рынок. Курсы акций и облигаций на финансовом рынке отражают спрос и предложение. Стимулируется создание посреднических компаний по торговле ценными бумагами и аудиторских фирм» [152, с. 92]. Таким образом, уже на стадии разработки концепции будущей реформы разработчики программы отказывались от реального товарно-денежного обмена и склонялись в сторону смешанного, в т.ч. фиктивного. И это при том, что впервые за всю историю человечества в Советском Союзе возникала возможность построения рыночной экономики на основе реальных товарно-денежных отношений, которые бы исключали все недостатки, присущие фиктивному товарообмену. Кроме этого, разработчики программы предлагали уменьшить количество денег в обращении в ходе приватизации: «Средства от продажи акций республиканскими Комитетами по управлению государственным имуществом за вычетом издержек и средств, остающихся в распоряжении комитетов, выводятся из оборота (аннулируются). До 10 процентов средств, полученных от продажи предприятий местными Советами, направляются в местные бюджеты, а остальные также выводятся из оборота» [152, с. 77]. Очевидно, что одновременное введение в обращение фиктивных товаров в виде акций приватизируемых предприятий и изъятие из обращения части денег привело бы к резкому уменьшению средней цены акций приватизируемых предприятий на рынке. При этом в выигрыше, в контексте установления контроля над приватизированными предприятиями, в первую очередь оказались бы владельцы денежных накоплений, а также лица, имеющие доступ к государственным кредитным ресурсам на льготных условиях. Говоря о приватизации государственной собственности, разработчики программы совсем не уделили внимание вопросу приватизации государственных денежных ресурсов. Дело в том, что на момент приватизации государство в лице многочисленных министерств и ведомств владело не только средствами производства, но и денежными средствами. Приведенная в программе концепция приватизации не учитывала и то, что часть подлежащих приватизации государственных предприятий была построена на средства граждан, хранивших свои накопления в Сбербанке СССР, поскольку основным заемщиком сбербанка было правительство. Вместе с тем, в активах Сбербанка СССР конкретное имущество, приобретенное на деньги вкладчиков сбербанка, отражено не было. С учетом того, что кредитование сбербанком правительства осуществлялось на беззалоговой основе, в этой части активы Сбербанка СССР представляли собой лишь долговые обязательства правительства перед ним (о недопустимости такого подхода к бухгалтерскому учету, с позиции реального товарообмена, речь шла в предыдущей главе). Исходя из этого, часть подлежащего приватизации государственного реального имущества необходимо было передать Сбербанку СССР в соответствии с величиной долговых обязательств правительства перед этим банком, что указанной программой не предусматривалось. Одним из наиболее спорных положений программы является мотивировка создания фонда резервных отчислений в центральном банке. «В центре системы денежно-кредитного регулирования на первом этапе будет изъятие части средств банков и их депонирование в центральном банке. Изменяя нормативы резервных требований, Резервная система сможет увеличивать или уменьшать ликвидность банков, воздействовать на депозитную эмиссию коммерческих банков и, следовательно, на объем денег в обращении и инфляционные процессы» [152, с. 84]. Из вышесказанного видно, что авторы программы разделяют мнение о правомочности создания коммерческими банками депозитных денег и идут не по пути наведения порядка в бухгалтерской отчетности коммерческих банков, не допускающего стоимостную оценку фиктивных товаров, а по пути ограничения экспансии депозитов. Следует подчеркнуть, что многие положения предлагаемой программы все же находились в русле организации эквивалентного обмена, сохранения товарно-денежного баланса на рынке. В частности, в программе говорится: «На период 1990–1991 гг. ставится задача нулевого роста показателя совокупной денежной массы» [152, с. 84]. Одной из наиболее сильных сторон программы является политика по укреплению рубля как единой национальной валюты. «Необходимо определить статус рубля как единственного законного средства платежа на территории СССР, – указывают разработчики программы. – Выпуск других денежных знаков и суррогатов, обращение иностранной валюты в качестве платежного средства запрещается в целях стабилизации покупательной способности рубля» [152, с. 85]. Оценивая последствия возможного введения в обращение иностранной валюты в качестве платежного средства, разработчики программы пишут: «По оценке специалистов, на руках у населения есть до 2 млрд долл. в иностранной валюте. Это равнозначно 40 млрд руб. (по курсу «черного рынка») в сравнении со 110 млрд руб. в наличном обращении. Внедрение иностранной валюты во внутренний оборот обесценивает рубль быстрее, чем эмиссия» [152, с. 85-86]. Впрочем, авторы программы тут же противоречат себе, предлагая мероприятия, нарушающие требования, предъявляемые к эквивалентному международному товарообмену: «вводится свободная купля-продажа валюты, открытие валютных счетов» [152, с. 86]. И хотя авторы программы напрямую не говорят о возможности приобретения резидентами инвалюты с целью использования в качестве инструмента сбережений, отсутствие в программе запретов на приобретение инвалюты в указанных целях уже само по себе обеспечивает введение в обращение инвалюты как товара. Необходимо напомнить, что на момент подготовки программы в Советском Союзе было узаконено несколько валютных курсов одновременно. И в этой связи бесспорным достоинством программы является переход к единому курсу рубля. «С 1 ноября 1990 г. ликвидируется система дифференцированных валютных коэффициентов (ДВК) и вводится единый курс рубля по торговым и не торговым операциям около 2 руб. за 1 долл. США, применяемый в отношениях государства с гражданами и предприятиями. В последующем этот курс корректируется Резервной системой Союза с учетом состояния платежного баланса, либерализации ценообразования, уровня рыночных курсов» [152, с. 128]. Официальный валютный курс, по мнению авторов программы, должен устанавливаться по результатам торгов на валютном рынке. «Официальный валютный рынок в виде купли-продажи валюты по официальному курсу дополняется постепенным развитием с октября 1990 г. свободного валютного рынка с определением курсов на основе спроса и предложения. Источником ресурсов этого рынка будут валютные ресурсы государства, валютные фонды предприятий и валютные средства физических лиц» [152, с. 128]. При этом возможность приобретения резидентами инвалюты лишь с целью непосредственной платы за иностранные товары в программе не оговаривается. Особое внимание разработчики программы уделили конвертируемости рубля, предлагая два сценария движения к конвертируемости национальной денежной единицы. «Согласно первому необходимо создать новую систему валютных взаимоотношений, которая будет выглядеть следующим образом: а) вся валютная выручка поступает на счет предприятия; государственная монополия сохраняется на фиксированную часть выручки от экспорта нефти, газа, золота, алмазов и узкого круга других товаров; б) часть валюты по единому курсу в обязательном порядке продается республиканским органам. Процент отчислений определяется по укрупненным товарным позициям; в) республиканские органы перечисляют часть валюты Центру на обслуживание внешнего долга и общесоюзные нужды, а остаток продается на рынке или используется для поддержки республиканских программ; г) валюта предприятий используется для импорта, продается на рынке, накапливается, приносит проценты. Второй путь более радикален и предполагает немедленное изъятие инвалюты как платежного средства из внутренней экономики. Для этого надо перекрыть главный ее источник – валютные отчисления от экспорта. Предприятия часть валютной выручки продают по единому курсу уполномоченным республиканским банкам (с последующим распределением между союзными, республиканскими и местными органами власти). Остальная выручка в установленный срок продается через свободный валютный рынок. Если экспортер, как и любое предприятие, хочет что-либо импортировать, то он должен получить лицензию на импорт и купить валюту» [152, с. 129]. С позиции обеспечение эквивалентного международного товарообмена, безусловным достоинством последнего сценария является как изъятие инвалюты из обращения на внутреннем рынке в качестве платежного средства, так и обязательная продажа всей инвалютной выручки экспортерами на валютном рынке. И хотя об обязательной продаже всей инвалютной выручки в программе напрямую не говорится, косвенно – по тем требованиям, которые предъявляются к экспортерам в части приобретения инвалюты – можно судить, что это положение разработчиками программы было предусмотрено.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Особенности формирования нормативного механизма государственного регулирования фиктивных товарно-денежных отношений в России» з дисципліни «Державне регулювання фіктивних товарно-грошових відносин»
