Как было указано в предыдущей главе, классическая экономическая теория ос-нована на предположении о совершенстве знания и концепции равновесия. Я хочу при-близить анализ к реальности, признав тот факт, что, принимая решения, участники финан-совых рынков не могут избежать элемента предвзятости. Я использую слово «предвзятость» для описания элемента суждения, присутствующего в ожиданиях участников рынка. Перед каждым участником рынка стоит задача наложить приведенную стоимость на будущий ход событий, но сам этот ход событий зависит от этой приведенной стоимо-сти, которую все участники рынка, вместе взятые, ему приписывают. Поэтому участники рынка обязаны полагаться на элемент суждения. Важная черта предвзятости состоит в том, что ее роль не является только пассивной: она влияет на ход событий, который она должна отражать. Этот активный компонент отсутствует в концепции равновесия, исполь-зуемой экономической теорией. Предвзятость (bias) — сложная концепция. Ее нельзя надлежащим образом из-мерить, поскольку мы не знаем, как будет выглядеть мир без предвзятости. У каждого че-ловека — свои предвзятости, но невозможно вообще не иметь предвзятости. Это верно и для таких случаев, когда участник может точно предвидеть будущее. К счастью, сущест-вует некая норма, которая указывает, но не измеряет предвзятость участников, а именно реальный ход событий. Не существует реальности, независимой от мышления участников, существует реальность, зависимая от мышления. Другими словами, существует последо-вательность событий, которые реально происходят, и эта последовательность учитывает влияние предвзятости участников. Реальный ход событий, очевидно, будет отличаться от ожиданий участников, и это различие может рассматриваться как указание на существо-вание предвзятости. Явление, которое можно наблюдать лишь частично, имеет ограни-ченную ценность в качестве инструмента научного исследования. Мы теперь понимаем, почему экономисты так хотели устранить его из области своих интересов. Но несмотря на это, я считаю его ключом к пониманию финансовых рынков. Ход событий, который пытаются предвидеть участники рынка, состоит из ры-ночных цен. Их можно легко наблюдать, но сами по себе они ничего не говорят о предвзя-тости участников. Для выявления предвзятости мы должны найти другую переменную, которая не «заражена» предвзятостью. Традиционное толкование финансовых рынков предлагает такую переменную: она состоит из основных показателей, которые, как пред-полагается, должны отражать рыночные цены. Чтобы избежать сложностей, я буду гово-рить о фондовых рынках. Компании имеют балансовые отчеты, получают прибыль и вы-плачивают дивиденды. От рыночных цен ждут выражения доминирующих ожиданий в отношении динамики основных показателей. Я не согласен с такой интерпретацией, но она предлагает интересный отправной момент для изучения предвзятости участников. В рамках нашего обсуждения я определяю равновесие как соответствие между представлениями участников в отношении основных показателей и самими этими основ-ными показателями. Я полагаю, что это согласуется с концепцией в том виде, в котором она используется в экономической теории. Основные показатели, имеющие значение, воз-никнут только в будущем. Курсы акций, как предполагается, должны отражать не при-быль, состояние баланса и дивиденды за прошлый год, а будущий поток прибыли, диви-дендов и стоимость основных средств. Этот поток не является данным; поэтому он не со-ставляет предмет знания, а представляет собой предмет догадок. Важный момент заклю-чается в том, что будущее, когда оно наступит, уже будет находиться под влиянием пред-шествовавших ему догадок. Догадки находят выражение в курсах акций, а курс акций влияет на основные показатели. Как мы увидим далее, схожие рассуждения можно вести и о валютах, займах, товарах. (Для простоты я сосредоточусь только на фондовом рынке.) Компания может получить капитал путем продажи акций, а цена, по которой они будут проданы, повлияет на прибыль в расчете на одну акцию. Курс акций также оказывает влияние на условия, при которых компания может получить займы. Компания может так-же заинтересовать свое руководство выпуском опционов. Существуют и другие пути, при помощи которых имидж компании, представленный курсами акций, может оказывать влияние на развитие процесса. Каждый раз, когда это происходит, возникает возможность двустороннего рефлексивного взаимодействия, и равновесие становится ложной идеей, поскольку основные показатели перестают описывать независимую переменную, которой могут соответствовать курсы акций. Равновесие становится движущейся целью, а рефлек-сивное взаимодействие может сделать ее и вовсе ускользающей, потому что изменения курсов акций могут толкать основные показатели в том же направлении, в каком движутся сами акции. Будущее, которое пытаются предсказать участники рынка, состоит в основном из курса акций, а не основных показателей рынка. Основные показатели имеют значение только в той степени, в которой они оказывают влияние на курс акций. Когда курсы акций находят способ оказывать влияние на основные показатели, может быть запущен само-усиливающийся процесс, который приведет к тому, что и основные показатели, и курсы акций окажутся достаточно далеко от того состояния, которое некогда рассматривалось как традиционное равновесие. Это оправдало бы поведение, выражающееся в следовании за тенденцией; такое поведение может привести финансовые рынки в состояние, которое я называю территорией, далекой от равновесия. В конце концов расхождения между пред-ставлением и реальностью, ожиданиями и результатом не смогут просуществовать долго и процесс примет обратный характер. Важно понять, что поведение, выражающееся в сле-довании за тенденцией, необязательно будет нерациональным. Инвесторы, как и опреде-ленные виды животных, имеют основания для передвижений стадами. Только на точках перегиба тренда курсов не думающие инвесторы, следующие за тенденцией рынка, поне-сут настоящие убытки, но если они будут проявлять бдительность, то у них есть возможность выжить. Однако инвесторы-одиночки, привязывающие свои состояния к основным показателям рынка, могут быть затоптаны стадом. Курс акций конкретной компании редко может оказывать влияние на основные показатели этой компании, как собака, пытающаяся укусить собственный хвост. Нам не-обходимо видеть общую картину, чтобы найти рефлексивные взаимодействия, возникаю-щие как правило, а не как исключение. Например, движения валюты имеют тенденцию к определенной самостоятельности; кредитная экспансия и кредитное сокращение следуют циклической модели. На финансовых рынках действуют в основном пандемические и са-моусиливающиеся, но в конечном счете также и саморазрушающиеся процессы, и хотя они множественны, но их не часто можно надлежащим образом подтвердить докумен-тально. Для иллюстрации я хочу взять один конкретный случай из моей книги «Алхимия финансов»: так называемый бум конгломератов, достигший апогея в конце 60-х годов. В то время инвесторы были готовы платить высокие цены за акции тем компаниям, которые обеспечивали быстрый рост прибыли в расчете на акцию. Этот показатель — рост прибы-ли — казался инвесторам более значимым, чем остальные основные инвестиционные по-казатели, например дивиденды или балансовые отчеты, и инвесторам не было дела до то-го, каким образом был достигнут рост прибыли в расчете на акцию. Некоторым компани-ям удалось воспользоваться этим отношением инвесторов. Обычно конгломератами были оборонные компании, применяющие высокие технологии, которые в недавнем прошлом имели высокий прирост прибыли и соответственно высокий коэффициент доходности (отношение цены акции к доходам по ней). Они решили использовать свои акции, прода-вавшиеся по высоким ценам, для приобретения других компаний, акции которых продава-лись с более низким коэффициентом доходности, что приводило к более высоким доходам в расчете на акцию. Инвесторы предвидели быстрый рост доходов, это привело к росту коэффициента доходности, что позволило компаниям продолжить процесс поглощения. Даже компании с первоначально низким коэффициентом доходности могли достичь более высокого отношения просто путем объявления о своих намерениях стать конгломератом. Так начался бум. Сначала результаты компаний рассматривались независимо, но постепенно конгломераты стали считаться группой. Появился новый тип инвесторов, так называемые руководители фондов — или «стрелки из рогатки», — у которых сложились близкие от-ношения с руководителями конгломератов. Между ними были установлены прямые линии связи, и конгломераты научились управлять как курсами своих акций, так и своими при-былями. Курсы акций возросли, и в конце концов реальность больше не соответствовала ожиданиям. Масштаб приобретений должен был расти для поддержания темпа, и в итоге конгломераты достигли пределов своих размеров. Кульминационным событием стала по-пытка приобретения Chemical Bank Солом Стейнбергом: влиятельные круги оказали сопротивление, и она не удалась. Когда курсы акций начали падать, то процесс падения был самоускоряющимся. Внутренние проблемы фондов, которые они тщательно прятали на протяжении периода быстрого роста, начали вылезать наружу. В отчетах о прибылях стали вскрываться мало-приятные сюрпризы. У инвесторов пропали иллюзии, и после головокружительных дней успеха, основанного на приобретениях, немногие руководители оказались готовы нести бремя руководства в распадающихся компаниях. Ситуацию усугубил экономический спад, и многие ведущие и преуспевающие конгломераты рассыпались в буквальном смысле слова. К этому времени инвесторы уже были готовы поверить в худшее, и это худшее действительно в ряде случаев произошло. Но в других случаях реальность оказалась лучше ожиданий, и в конце концов ситуация стабилизировалась, и выжившие компании, часто с новым руководством, начали медленно выкарабкиваться из-под обломков . Используя бум конгломератов в качестве парадигмы, я разработал идеальный тип последовательности: быстрый подъем деловой активности - спад. Этот цикл начинает-ся с доминирования некоторого предвзятого мнения и некой господствующей тенденции. В случае бума конгломератов доминирующим предвзятым мнением было предпочтение, отдаваемое быстрому росту прибылей в расчете на акцию, без учета способа достижения этого роста; а господствующей тенденцией была способность компаний добиваться быст-рого роста прибыли в расчете на акцию путем использования своих акций для приобретения других компаний, продававших акции с более низким отношением цены акции к доходам. На первоначальном этапе (1) тенденция еще не признается. Потом наступает период ускорения (2), когда тенденция признается и усиливается доминирующим предвзя-тым мнением. Может вмешаться период проверки (3), в результате чего курсы падают. Если продолжают существовать и предвзятое мнение, и тенденция, то бум приобретает еще более высокие темпы (4). Потом наступает момент истины (5), когда реальная ситуа-ция уже не может соответствовать завышенным ожиданиям, затем наступает период по-лумрака (6), когда люди продолжают играть в игру, хотя больше не верят в нее. В конце концов достигается точка перехода (7), когда тенденция начинает ослабевать, а предвзятое мнение начинает работать в противоположном направлении, что ведет к катастрофиче-скому ускорению движения в обратном направлении (8), обычно называемому крахом. Это проиллюстрировано графически на рис. 3.1. График представляет собой идеальный случай, но графики подъема и спада в развитии различных конгломератов сов-падали с данным достаточно близко. Не каждый период цикла подъем — спад деловой ак-тивности следовал одному и тому же образцу. В «Алхимии финансов» я описал другой идеальный случай, в котором движения вниз и вверх графически выглядят более симмет-рично. Это типичная форма движения для рынков валют, где движения вверх и вниз яв-ляются более или менее обратимыми. В реальности различные возвратные процессы взаимодействуют, создавая странную и уникальную модель. Каждый случай индивидуа-лен, а кривые имеют столько начертаний, сколько существует случаев. Неожиданное раз-очарование в дальневосточных рынках в 1997 г., которое привело к изменению основных финансовых показателей во всей Азии и даже во всем мире, является наглядным приме-ром этого (я буду анализировать этот пример позже). Нет ничего определенного в идеальном случае, который я описал выше. Различ-ные стадии цикла могут иметь различные амплитуды и различную продолжительность. Похоже, в последовательности различных периодов существует своя логика: было бы странно иметь период ускорения после периода истины. Но процесс может остановиться в любой момент; или даже — он может никогда и не начаться. Он возникает под влиянием самоусиливающегося взаимодействия предвзятого мнения и тенденции, создаваемой мышлением и реальностью. В большинстве случаев рефлексивный механизм обратной связи является самокорректирующимся, а не самоусиливающимся. Настоящий цикл быст-рого подъема—спада деловой активности является скорее исключением, а не правилом, правилом является рефлексивность — будь она самоусиливающейся или самокорректи-рующейся, но она игнорируется доминирующими представлениями. Например, существует рефлексивный элемент в настоящем быстром росте акций Internet, популярность Ин-тернета и популярность акций Internet были взаимоусиливающими. Существует похожая рефлексивная связь между прибылями корпораций и использованием акций для вознагра-ждения руководителей. Она особенно сильна в банковской сфере. Концепция рефлексивности является на самом деле гораздо более подходящей для понимания финансовых рынков, чем концепция равновесия. Но концепцию равнове-сия также можно использовать. Как мы видели, было сложно пролить достаточно света на механизм обратной связи без использования этой концепции. Равновесие, как и основные показатели, является как раз той самой «плодотворной ошибкой». Ведь мы не могли бы достаточно точно судить о предвзятом мнении участников без использования основных показателей, хотя я и утверждаю, что на так называемые основные показатели влияет предвзятое мнение участников. График бума конгломератов не будет иметь смысла без линии, указывающей на рост прибыли в расчете на акцию (т.е. основной показатель), даже если на нее влияют рыночные курсы. Так что же такое равновесие? Я определяю равновесие как состояние, при кото-ром существует соответствие между ожиданиями и результатами. На финансовых рынках равновесия нельзя достигнуть в принципе, но можно установить, ведет ли доминирующая тенденция к равновесному состоянию или тренд движется в обратном направлении. Зна-ние даже этого одного факта было бы важным продвижением вперед в нашем понимании. Если мы можем определить доминирующую тенденцию и расхождение между ожидания-ми и результатами, то это дает нам возможность предсказать, развивается ли тенденция в направлении равновесия или в обратном направлении. Это нелегко сделать, и это не мо-жет быть сделано научными методами, хотя я и установил, что может быть полезным адаптирование теории научного метода Поппера. Я делаю это путем установления гипоте-зы (или тезиса — для краткости) как основания для моих ожиданий и путем проверки ее по отношению к будущему ходу событий. В дни, когда я активно занимался руководством фонда, я начинал особенно волноваться, когда нападал на след первоначально самоусиливающегося, но в конечном счете саморазрушающегося процесса. У меня текли слюнки, будто я был собакой Павлова. Экономисты, говорят, предвидели десять из последних трех спадов, я также делал прогнозы наступления периодов подъема — спада деловой активно-сти. Я ошибался в большинстве случаев, поскольку не каждая ситуация позволяет сфор-мулировать рефлексивный тезис, но те несколько случаев, когда я оказывался прав, оп-равдывали все усилия, поскольку потенциал прибыли был намного больше, чем в ситуа-циях, близких к равновесию. Именно так я действовал будучи руководителем фонда. Это требовало воображения и интуиции, а также безжалостного критического отношения. Я описал один такой конкретный случай в «Алхимии финансов» — случай с ин-вестиционными трастами недвижимого имущества в начале 70-х годов. Этот случай был замечательным во многих аспектах. Я опубликовал брокерский отчет, который предска-зывал процесс подъема — спада деловой активности, а после этого сценарий был «разы-гран» в жизни, как греческая драма, — точно так, как я и предсказывал. Я сам был одним из главных актеров, получив всю возможную выгоду как во время роста, так и во время спада. Убежденный собственным анализом и прогнозом, что большинство инвестиционных трастов недвижимого имущества обанкротятся, я продолжал продавать сроч-ные акции без покрытия по мере того, как они падали в цене, в конце концов я получил более 100% прибыли по моим коротким позициям, добившись, казалось бы, невозможной победы. Даже в тех случаях, когда мой тезис оказывался ложным, я часто мог выйти из ситуации с прибылью, поскольку мое критическое отношение позволило мне раньше, чем кому-либо, выявить ошибки в собственном тезисе. Когда я нападал на «след», я действо-вал согласно правилу: сначала инвестировать, потом анализировать. Когда тезис был правдоподобным, это обычно давало мне шанс получить прибыль, поскольку были и дру-гие люди, готовые поверить в это. Признание ошибочности тезиса давало мне утешение; незнание всех потенциально слабых моментов заставляло меня быть на чеку, поскольку я твердо верил, что любой тезис по свой сути должен быть несовершенным. На основании собственного опыта я разработал довольно интересную гипотезу о фондовых рынках: я постулировал, что фондовый рынок при адаптации теории научного метода Поппера действует во многом так же, как и я, с той лишь разницей, что он не знает, что так поступает. Другими словами, он выбирает некий тезис и проверяет его; когда он оказывается ошибочным, как это обычно и бывает, он проверяет другой тезис. Это и вы-зывает колебания на рынке. Такой процесс происходит на разных уровнях, а получаемые модели являются рекурсивными, как и фракталы Мандельброта . Выбираемый рынком тезис часто является тривиальным; он может заключаться в констатации того простого факта, что курсы акций определенных компаний, групп или целых рынков должны двигаться вверх или вниз. В тех случаях, когда участник наконец понимает, почему рынок принял определенный тезис, становится уже поздно: тезис может быть уже опровергнут — как несостоятельный. Гораздо лучше предвидеть колебания пу-тем изучения моделей рынка. Именно это и делают технические аналитики. Меня это ни-когда особенно не интересовало, я предпочитал ждать появления нетривиального, т.е. рефлексивного тезиса. Конечно, рынки уже начинали опробовать этот тезис до того, как я мог его сформулировать, но я все же имел возможность опережать рынок в формулирова-нии тезиса. Такие исторические, рефлексивные тезисы появляются не постоянно, но время от времени, и существуют длинные периоды передышки, когда с таким же успехом можно вообще ничего не предпринимать. Я сомневаюсь, будет ли у меня еще конкурентоспособное преимущество в при-знании более существенных, исторических тезисов, поскольку участники рынка уже нача-ли осознавать потенциал, который имеет рефлексивность. Уже произошли заметные пере-мены, например переход от основных показателей к техническим. По мере того как вера участников в важность основных показателей ослабевает, растет важность технического анализа. Последний имеет определенную значимость для стабильности рынков, но до того как я начну рассматривать эти технические соображения, я должен ввести отличительный признак, играющий ключевую роль в моих концептуальных построениях. Я хочу провести разграничение между околоравновесным состоянием и состоя-нием, далеким от равновесия. Я заимствовал эти термины из теории хаоса, с которой моя теория определенно близка. В условиях, близких к равновесию, рынок оперирует триви-альными тезисами, так что противодействие равновесию может вызвать отход от положе-ния равновесия, что возвращает цены в первоначальное положение. Эти колебания напо-минают рябь на поверхности бассейна. Наоборот, если рефлексивный тезис может быть определен, он оказывает влия-ние не только на цены, но и на основные показатели, а возвратный процесс не приведет к первоначальному положению. Это будет напоминать скорее приливную волну или опол-зень. Настоящие циклы смены подъема и спада деловой активности проникают в область, далекую от равновесного состояния. Это и придает им историческую значимость. Где же проходит демаркационная линия? Граница динамического неравновесия пересекается в тот момент, когда тенден-ция, доминирующая в реальном мире, начинает зависеть от предвзятого мнения, господ-ствующего в умах участников рынка, и наоборот. Как тенденция, так и само это предвзя-тое мнение развиваются дальше, чем это было бы возможно в отсутствие двусторонней обратной связи, т.е. рефлексивной зависимости. Например, в 90-х годах энтузиазм международных инвесторов и банкиров в отношении азиатских акций и активов вызвал внут-ренние бумы, подстегиваемые высокой стоимостью акций и легкими кредитами. Эти бу-мы ускорили рост в регионе и увеличили стоимость акций, что, в свою очередь, обоснова-ло и стимулировало потоки капитала из-за границы. (Но в этой бочке меда была и ложка дегтя: бум не мог бы развиться быстро без неофициального фиксированного курса долла-ра, который позволил странам поддерживать торговый дефицит дольше, чем стоило бы. Более подробно об этом позже.) Самого по себе господства предвзятого мнения - явно недостаточно; оно должно найти способ, чтобы стать действенным, - например, путем установления или усиления какой-либо тенденции реального мира. Я понимаю, что то, о чем говорю, тавтология: ко-гда механизм двусторонней обратной связи действует, мы можем говорить о динамиче-ском неравновесии. Но об этом тем не менее стоит говорить: мышление участников всегда предвзято, но это не всегда переходит в цикл подъем — спад деловой активности. Напри-мер, быстрый рост конгломератов мог бы быть остановлен, если бы инвесторы поняли, что их концепция роста доходов в расчет на одну акцию была ошибочной, как только компании - конгломераты стали эксплуатировать эту концепцию. Быстрое развитие бума в Азии могло быть остановлено, если бы инвесторы и кредиторы поняли, что, хотя потоки капитала в регион и дефицит текущего счета были направлены на финансирование «продуктивных инвестиций», эти инвестиции могли оставаться «продуктивными» до тех пор, пока можно было поддерживать на достаточном уровне поток капиталов в регион. И это не конец истории. Что происходит, когда участники рынка признают реф-лексивную связь между основными показателями и оценкой? Такое признание также мо-жет стать источником нестабильности. Оно может привести к фокусированию на так на-зываемых технических факторах в ущерб основным показателям и породить спекуляцию на основании тенденции. Как же можно тогда сохранить стабильность? - Только продол-жая опираться на так называемые основные показатели, несмотря на тот факт, что они за-висят от наших оценок. Это может быть достигнуто путем незнания. Если участники рын-ка не знают о рефлексивности, рынки остаются стабильными до тех пор, пока какая-нибудь случайность не спровоцирует процесс подъема — спада деловой активности. Но как можно сохранить стабильность, если участники рынка знают о рефлексивности? Ответ заключается в том, что это не может быть сделано только участниками рынка; сохранение стабильности должно стать целью государственной политики. Можно утверждать, что концепция рефлексивности сама по себе рефлексивна. Экономическая теория фактически содействовала тенденции к равновесию, игнорируя рефлексивность и подчеркивая важность основных показателей. Наоборот, мои доводы ведут к заключению, что рынки не могут быть предоставлены самим себе. Знание о реф-лексивности ведет к увеличению нестабильности, если власти не осознают этого в такой же степени и не вмешиваются в тот момент, когда нестабильность грозит выйти из-под контроля. Проблема нестабильности становится еще более острой. Вера в основные пока-затели исчезает, а поведение, заключающееся в следовании за доминирующей тенденцией, становится массовым. Оно формируется под растущим влиянием институциональных ин-весторов, результаты деятельности которых измеряются относительными, а не абсолют-ными показателями, и банков - центров денежных средств, действующих в качестве уча-стников финансового рынка, которые формируют его состояние и являются провайдерами (проводниками) механизмов хеджирования. Роль страховых фондов амбивалентна: они используют леверидж, т.е. опираются на определенное соотношение заемных и собствен-ных средств, и тем самым поддерживают непостоянство на рынке; но делают они это только в той степени, в какой их поведение может быть мотивировано абсолютными, а не относительными показателями деятельности. Поэтому они часто действуют в направлении, обратном тенденции. Поскольку финансовые рынки сами развиваются согласно историческим тенденциям, нельзя относиться легко к опасности увеличения нестабильно-сти. Я анализирую эту опасность в главах о системе мирового капитализма, но перед тем как мы подойдем к этому, нам следует подробнее познакомиться с рефлексивностью и ис-торическими моделями.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Рефлексивность на финансовых рынках» з дисципліни «Криза світового капіталізму»
