Самым положительным итогом времени, прошедшего после катастрофы 11 сентября 2001 года является, пожалуй, то, что аналитики ведущих стран мира (за ними пока, к сожалению, не последовали политические деятели) были вынуждены проделать плодотворную интеллектуальную работу по переосмыслению истоков и фундаментальных причин терроризма вообще и современного терроризма, в частности. И первый главный вывод, который следует из серьезного анализа данного явления, состоит в том, что терроризм – это не простая уголовщина, это политика. Это, если угодно, «продолжение войны иными средствами» . Мы никогда не разберемся в причинах и истоках терактов если не поймем психологические мотивы деятельности людей, которые их исполняют и заказывают. Терроризм – это насилие. Но не бессмысленное, а политически мотивированное, в основе которого лежат противоречия и столкновение интересов в социальной, экономической и политической областях. А еще это крайний шаг отчаяния людей (иногда партий или даже государств), которые пришли к выводу о невозможности достичь своих целей правовым, демократическим, мирным путем. Наконец, это акция, как правило, связанная с протестом против социальной несправедливости (или прикрывающаяся им). Кроме того, терроризм во все времена в большей или меньшей степени стоял на службе не только определенных групп и организаций, но и государств. И сегодня ряд государств использует ресурс терроризма в интересах своих геополитически и экономически задач. «Убийства и другие акты насилия с политической целью, – отмечает Г. Шмидт, – не редкость в тысячелетней истории человечества. К террористическим методам прибегали законные правительства и их противники, тираны и диктаторы, партизаны, командиры регулярных подразделений, оккупационные войска и бойцы сопротивления, революционеры и угнетаемые меньшинства. За последние десятилетия мы явились свидетелями проникновения терроризма в самые благополучные региона. Он оставил кровавый след практически во всем мире – от Нью-Йорка до Ближнего Востока, от страны Басков в Испании до Ирландии, от Индии до Африки, от Чечни до Балканского полуострова» . Вопреки широко распространенному заблуждению, не Россия является родиной терроризма. Политический терроризм, как известно, возник в начале ХVIII века во Франции после наполеоновских войн. В Россию это явление было импортировано лишь в 70-е годы ХIХ века, после реформ Александра II. Именно тогда была создана знаменитая «Народная воля», насчитывающая до 500 человек. Эта террористическая организация совершила 8 покушений на «Царя-освободителя», последнее из которых (1 марта 1881 г.) было успешным. Этот вид политического терроризма, который господствовал в мире в ХIХ и ХХ веках, следует квалифицировать как индивидуальный, т. е. нацеленный на физическое устранение политических деятелей или даже высших руководителей государства. Современный терроризм, который стал уже массовым, связанным с убийством (или захватом) десятков и сотен людей, родился лишь в конце ХХ века. Практически все акции массового терроризма (а за последние 30 лет их насчитывается более 8 тыс.) сопровождались заявлениями террористических организаций, берущих ответственность за теракты, и выдвижением с их стороны определенных политических требований. Однако уже на этом этапе политический терроризм начал приобретать международное измерение. Возникли транснациональные террористические организации. С терроризмом нового типа, транснациональным, массовым терроризмом столкнулась Россия как в ходе чеченской кампании 1994–1996 гг. (Буденовск, Первомайск, Кизляр), так и в ходе антитеррористической операции 1999–2002 гг. (взрывы домов в Москве и в других городах РФ). В ходе всех совершенных тогда терактов были предельно ясны их заказчики и выдвигаемые ими политические требования. 11 сентября 2001 г. мир столкнулся с новым видом терроризма, который, вероятно, можно назвать гипертерроризмом или мегатерроризмом (квалификация профессора Гарвардского университета Г. Эллисона). Этот терроризм также является транснациональным и крупномасштабным, т. е. с массовыми человеческими жертвами. Но помимо этого он характеризуется и принципиально новыми чертами. Во-первых, это отсутствие конкретных требований террористов, выдвинутых в отношении, например, правительства США. Классический терроризм предполагает двухэтапную акцию: сначала устрашить, запугать применением насилия, а затем заставить выполнить свои требования. 11 сентября было совершенно «одноходовое» насильственное действие . Во-вторых, мы наблюдали своего рода «шоу-террор», рассчитанный на максимальный информационный шок, а не только на нанесение максимального ущерба или вреда. В последнем случае террористы били бы по наиболее болевым и уязвимым точкам современной базовой инфраструктуры крупных городов, не прибегая к помощи камикадзе. Однако здания, символизирующие финансовую, политическую, а также военную мощь Америки, показались террористам важнее, чем, например, АЭС или химические заводы. В-третьих, 11 сентября впервые в истории реальные исполнители терактов и их подлинные заказчики оказались в тени. До сих пор нет однозначных свидетельств того, что за атакой на США стоит исключительно организация Бен Ладена или какие-либо другие известные террористические организации. Есть основания полагать, что в событиях участвовали некие спецслужбы, однако их государственная принадлежность и степень вовлеченности в операцию не известны . Некоторые эксперты полагают, что главным и единственным заказчиком терактов является финансовая элита США, которая таким путем стремится предотвратить катастрофический обвал доллара, а, следовательно, и всей экономики США, что якобы было основной мотивацией агрессии США в Югославии в 1999 году (суть этой политики – максимально «связать» долларовую массу за пределами американской территории). Однако убедительных доказательств такой версии нет. Вместе с тем, очевидно следующее: Мы имеем дело не просто с какими-то дилетантами-фанатиками, а с разветвленной и законспирированной сетью с серьезной финансовой подпиткой. Ей следует противопоставить, может быть, не новые, но действительно изощренные и достаточно дорогостоящие методы противодействия. Ни одна из известных террористических организаций, в т. ч. самых мощных, не могла в одиночку провести эти акции. Речь идет о «сетевом противнике», за которым не может стоять только Бен Ладен. По оценке компетентных экспертов, операция готовилась 18, а более вероятно, 24 месяца, а участвовало в ней не менее 500 человек. Трудно представить, что ни один из этих людей не был связан с хотя бы одной из ведущих спецслужб, которая могла бы в этом случае заблаговременно сообщить о готовящейся акции своему политическому руководству. Это позволило бы избежать трагедии. Исполнители терактов – люди, которые получили образование в западных учебных заведениях и много лет жили в Европе, а также в США. Социальная среда для появления камикадзе есть и в избытке. Однако эти люди опасны лишь потенциально. Они становятся исполнителями преступлений лишь при наличии серьезного заказчика и соответствующей идеологии. Реальными заказчиками терактов являются те, кто хотел нанести мощнейший удар по американоцентричной концепции нового мирового порядка, по однополюсной глобализации; кто хотел показать необоснованность заявки США на мировое лидерство в ХХI веке. Последнее во многом удалось. Роль, на которую претендовали США, и, как казалось, довольно обоснованно, была поставлена под сомнение. Сокрушительный сбой произошел во всех системах национальной безопасности США: внешней разведке, внутренней безопасности, защите авиалиний. А колоссальная военная и экономическая мощь сверхдержавы (на долю США сегодня приходится 40% всех мировых военных расходов и 20% мирового ВВП), как оказалось, мало чего стоит, поскольку она не смогла защитить простых граждан в центре своих главных мегаполисов от небольшой группы террористов . По психологическим последствиям данная трагедия оказалась для США не меньшей, если не большей национальной катастрофой, чем поражение в Перл-Харборе, став потрясением для самосознания всего американского народа. И хотя в дальнейшем это потрясение превратилось в мощный фактор консолидации нации, представление об американской неуязвимости и всемогуществе рухнуло как в мире в целом, так и в самих США. Душа Америки травмирована на долгие годы вперед. Спонсоры террора, по меткому определению Г. Павловского, сумели «спроектировать, профинансировать и построить конвейер террористов-смертников, «живых бомб», которых надо рассматривать как абсолютное средство доставки (по мнению многих военных экспертов, как «средство стратегической бомбардировки»). Именно последнее свойство было продемонстрировано всему миру 11 сентября 2001 г. на Манхэттене. В таком варианте речь идет об экспериментах с новым, дешевым видом оружия массового поражения – мегатеррором». И далее: «Шахид – это хорошо управляемое, серийно производимое комбинационное оружие. Максимальная боевая применимость – мегатеракт, подобный манхэттенскому. Эффект мегатеракта типа 11 сентября – военно-экономический морально-политический шок, соединенный с обширными потерями на фоне экономической рецессии. Мегаатаки террористов меняют массовое сознание и государственную политику почти так же, как мировая война. Такой удар переносится страной как национальная катастрофа» . Очевидно, что современный терроризм, т. е. гипертерроризм, стал возможен в контексте процессов глобализации, хотя он и не является ее порождением. Основными объективными факторами, неразрывно связанными с этими процессами и влияющими на облик и характер действий современного международного терроризма, являются следующие: резкая дифференциация государств: на очень богатых и очень сильных, и на очень слабых и очень бедных, оказавшихся в силу особенностей исторического развития в ареале мирового ислама . Как известно, в конце ХIХ – начале ХХ-го веков индустриальная революция в Европе, породив общественное расслоение и огромную массу социальных изгоев, вызвала мощный протест против богатых людей в виде революций, потрясших многие европейские страны, в том числе и Россию. Подобно этому, в начале ХХI века опасный разрыв в уровне жизни между богатым «Севером» и бедным «Югом» создает основу для формирования международного террористического «интернационала» под зеленым знаменем ислама ; региональная нестабильность, которая является горючим материалом для эскалации вооруженных конфликтов, спровоцированных террористическими актами; информационная революция, широкое распространение электронных СМИ и возможность их превращения в инструмент манипуляции массовым сознанием. Еще в начале 60-х годов три четверти населения мира, живя в перманентной нужде, стоически относились к этому, поскольку даже в отдаленной степени не представляли себе, как живут в благополучных странах. Ситуация стремительно изменилась в результате информационной революции, когда практически в каждый дом пришло телевидение. Тогда бедные впервые увидели, что такое богатство и каков масштаб разрыва между ними и промышленно развитыми странами; обострение противоречий между различными системами ценностей: с одной стороны, системой западных ценностей, и далеко не всех устраивающих в качестве универсальных; с другой стороны, – системой ценностей, с которыми себя ассоциирует так называемый «исламский мир», и который при всей своей неоднородности вдохновляет исторический проект, альтернативный западному. Нельзя не согласиться и с теми экспертами, которые считают, что всплеску терроризма в мире, особенно в его нестабильных регионах, способствует складывающийся миропорядок переходного периода, представляющий дополнительные возможности самореализации для международного терроризма и стоящих за ним сил. Разрушение старых глобальных и региональных структур международной безопасности, присущих прежней схеме биполярного мира, во многих случаях сопровождается расшатыванием и развалом государственных образований. Мир вошел в этап крайней нестабильности, неопределенности и пониженной безопасности. Механизмы государственного, регионального и международного контроля за происходящими в мире процессами все чаще дают сбои. Их место пытаются занять силы, которые хотели бы использовать фактор нестабильности и частичной утраты контроля для ускоренного решения собственных задач, как правило – деструктивных. Подобных геополитических пустот и зазоров, особенно в силовой сфере, в мире появляется все больше. Зоны, где они появляются, и темные социальные закоулки в них становятся объектом пристального внимания международного терроризма. Основными субъективными факторами, влияющими на характер и облик современного терроризма, являются следующие: протест бедных стран против глобализации, плодами которой они не могут воспользоваться, а также против натиска ТНК, активно ей способствующих; активизация криминальных транснациональных структур: в их деятельности возникают ситуации, когда нужна опора на военную силу, которой у них нет, методы же терроризма им доступны; возникновение исламского радикализма, идеологически подпитывающего международный терроризм, что отчасти является реакцией на попытку вестернизации мусульманского мира, на многолетнее пренебрежение его интересами со стороны богатейших стран Запада. С другой стороны, должно быть ясно: массовые теракты – это не «конфликт цивилизаций» и не столкновение на межконфессиональной основе. Цивилизации вообще никогда не воевали между собой. Самые страшные и кровавые драмы ушедшего столетия происходили в рамках одной и той же цивилизации. Со времен крестовых походов не было прямых столкновений между христианством и исламом.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Современный терроризм и его истоки» з дисципліни «Сучасна зовнішня політика Росії»
