Основные этапы внешней политики современной России
Первый этап внешней политики современной России начался с прекращения холодной войны в конце 1980-х гг., роспуска Организации Варшавского договора и распада Советского Союза. Затем в течение нескольких лет – на протяжении большей части 1990-х гг. – имела место эйфория. На Западе она выражалась в уверенности, что «демократическая Россия нам теперь не враг» и никаких причин для конфронтации и противоречий не осталось. Полагали, что Россия будет впредь всегда выступать единым фронтом с Западом, где по понятным причинам ключевую роль играли США как ведущая страна западного мира. На российской стороне тоже существовала эйфория. Была в чем-то наивная вера в то, что если Россия идет по демократическому пути, то Запад позаботится о ее интересах, будет помогать нам, учитывая те или иные особенности экономического и геополитического положения России. Отсюда следовало мнение о том, что формулирование собственных национальных интересов не обязательно. Такие мнения со стороны России хоть и были, конечно, связаны с либеральными настроениями тогдашних лидеров государства Б.Ельцина и А.Козырева, отчасти напрямую зависели и от привязки российских экономических реформ к кредитам и огромной финансовой помощи Запада в 1990-х гг. В результате во всех крупных международных вопросах, включая переговоры по разоружению, Россия шла в фарватере американской внешней политики. В конце прошлого века наступил второй этап внешней политики России. Возвращение к реальности началось с первого расширения НАТО на Восток, который совпал с агрессией этого альянса против Югославии (1999 г.). Это был сильный шок для России. Еще один аспект поворотного момента того времени – на авансцену мировой политики вышел Китай. В конце 1990-х гг. – примерно через двадцать лет после начала реформ Дэн Сяопина – все обратили внимание на КНР. Увидев мощный экономический рост Китая, заметив китайские мероприятия в области модернизации военного потенциала, в мире стали относиться к Китаю как к серьезному (может быть, одному из самых серьезных) фактору международных отношений нового времени. Наконец, еще одним глобальным фактором, определившим начало нового этапа во внешней политике России, стали изменения в международном поведении США на рубеже 1990-х – 2000-х гг., когда они решили, что им «никто не нужен». Америка уверилась в своей силе настолько, что у нее возник соблазн перестать считаться с Россией, потому что она очень слаба, с Китаем – так как он еще не силен как конкурент, с Европейским Союзом и Японией – потому что им все равно «никуда не деться». Возникло мнение о том, что Соединенным Штатам не обязательно действовать через международные организации, уважать нормы международного права, продолжать процесс ограничения и сокращения ядерных и обычных вооружений. С тех пор США пробуют «идти своим путем», а весь окружающий мир, по их мнению, должен с этим мириться. Начало второго периода внешней политики России практически связано с избранием В.Путина Президентом РФ в 2000 г. Его политика может быть определена как великодержавный прагматизм, в котором можно выделить две важнейшие составляющие. Во-первых, диверсификация внешнеполитической ориентации России, т.е. поддержка политических, экономических, военно-коммерческих и проч. отношений с большинством ведущих центров силы в современном мире, включая США, ЕС, Китай, Индию, страны Латинской Америки, Ближний Восток. Во-вторых, уход от политики недопущения гегемонии США в мире, свойственной периоду конца 1990-х гг., когда министром иностранных дел был Е.Примаков. Соглашаясь с Примаковым в важности сохранения Россией статуса великой державы, Путин подверг сомнению жизнеспособность идеи сдерживания угроз со стороны Запада. Вместо этого он попытался наладить сотрудничество со странами Европы и США. В отношении последних шанс дал теракт 11 сентября 2001 г. против Америки, на который президент России отреагировал одним из первых, объявив нашу страну союзником американцев в борьбе с международным терроризмом. Путин утверждал, что по своей идентичности Россия была и остается страной европейской, а не азиатской. Несмотря на многочисленные трудности на этом пути, особенно на протяжении второго срока своего президентства (2004-2008 гг.), Путин продолжал позиционировать Россию как страну европейскую. Знаковым началом третьего этапа во внешней политике России стало выступление Президента Путина на Конференции по безопасности в Мюнхене в феврале 2007 г. Он получил неофициальное название «наступательного периода». Вот некоторые его черты: 1) резкая критика внешней – силовой - политики США, ввергающей мир в следующий один за другим конфликты. Речь идет прежде всего о войне в Ираке (началась в 2003 г.) и потенциальной угрозе войны против Ирана. Россия критикует игнорирование Соединенными Штатами Организации Объединенных Наций в вопросах военной безопасности в мире, а также инициирование ими развертывания системы ПРО в Европе; 2) на европейском направлении Россия, прежде всего, резко выступила против замораживания Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) подавляющим большинством его участников. В декабре 2007 г. Россия наложила мораторий на свое участие в ДОВСЕ. Кроме того, Россия четко обозначила свою политику энергетической безопасности в Европе: она против допуска западного капитала к российским трубопроводам и источникам энергоносителей, но стремиться к долгосрочным контрактам с западными потребителями российских углеводородов, которые в настоящее время отсутствуют. Россия также пригрозила прекратить платить взносы в ОБСЕ, поскольку эта организация стимулирует «демократизацию» в СНГ, направленную фактически против России; 3) в рамках СНГ Россия изменила структуру цен на энергоносители в сторону рыночных показателей по сравнению с прежними льготными не только в отношении Украины и Грузии, но в отношении дружественных ей Белоруссии и Армении. Кроме того на уровне научного сообщества России были даны оценки так называемым «цветным революциям» в Грузии и Украине (2003-2005 гг.) как имеющим антироссийскую направленность; 4) на Ближнем Востоке Россия выступила в официальные отношения с организацией ХАМАС, представляющей власть в палестинской автономии и при этом рассматривающейся западным сообществом как террористическая организация. В Центральной Азии Россия поддерживает отношения с Ираном в области ядерных технологий, используемых в мирных целях. Давая общую оценку наступательной политике России, следует отметить мнение многих ученых и политиков, которые полагают, что нет смысла говорить о радикальной смене приоритетов России. «Россия не претендует на статус сверхдержавы, в том числе энергетической, - пишет министр иностранных дел России С.Лавров. – Нас вполне устраивает то, что есть: положение одного из ведущих государств мира» . Сопоставив по объему и содержанию разделы выступлений, речей и обзоров об отношениях России и США, с одной стороны, и, скажем, с Китаем - с другой, трудно не увидеть: Запад остается главной темой размышлений российских лидеров. Вместе с тем Россия стала без стеснения говорить при необходимости о своем несогласии с западными партнерами. Пафос несогласия отражает желание Москвы добиться уважения ее возросшей роли в рамках партнерского вектора отношений с Западом. Выстраивать альтернативный, антизападный вектор мировой политики Россия, похоже, не собирается . Во всяком случае, так было при президентстве В.Путина и в начале президентства Д.Медведева. Что подтолкнуло Россию к наступательной политике? Во-первых – объективно - с начала 2000-х гг. Россия значительно окрепла экономически в связи с ростом мировых цен на углеводороды, поскольку является одним из ведущих экспортеров этого сырья. Во-вторых – субъективно - был исчерпан тот запас доверия, который Россия имела к Западу с начала 1990-х гг. Ни для Горбачева, ни для Ельцина , ни для Путина открытость по отношению к Западу не была следствием ощущения слабости своей страны. Все три российские лидера видели некую срединную точку в отношениях, путь к которой должны пройти обе стороны. Сначала СССР, а затем Россия уверенно пошли по своему отрезку, несмотря на то что во многих чувствительных точках собственное движение должно было быть обусловлено встречными шагами другой стороны, а не только обещаниями этих шагов. К началу XXI в. Россия свой путь к точке предполагаемой «встрече на Эльбе» прошла. Дальнейшее одностороннее движение означало бы примерно следующее: внешний контроль над российскими ресурсами, построение системы европейской и глобальной безопасности по модели НАТО без России, дальнейшая утрата влияния в зоне стратегических интересов («ближнее зарубежье»). У этой черты путинское руководство России остановилось не потому, что оно агрессивнее или более антизападно настроено по сравнению с предшественниками, а потому, что именно на период второго срока президентства Путина объективно пришелся последний отрезок этого пути. Идти дальше было просто некуда – только за рамки национального суверенитета . В российском экспертном сообществе идет дискуссия об оценке наступательной внешней политики России . Конечно, никто не возражает против наращивания Россией своего влияния в мире, жесткого продвижения своих фундаментальных интересов. Суть дискуссии в том, как трактовать эти фундаментальные интересы. Главный тезис Т.Бордачева и Ф.Лукьянова состоит в том, что на смену старому мировому порядку пришел не новый миропорядок, а хаос. В частности, теряет свой авторитет ООН, разваливается договорно-правовая система ограничения вооружений и разоружения. В этих условиях Россия правильно делает, что с середины текущего десятилетия больше не остерегается идти вразрез с международными структурами, нормами и договорами. Это выражается в суровой критике ОБСЕ, несговорчивости в МВФ, падении интереса к ВТО и новому соглашению с Европейским союзом, решимости наложить вето в Совете Безопаснсти ООН по вопросу о независимости Косово, приостановке членства в Договоре об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) и вероятном выходе из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). Этот курс названные ученые предлагают продолжать и впредь. Возражая им, А.Арбатов признает, что такая «суровая» позиция - предельно приземленная, отрицающая всякий идеализм и крайне прагматичная – не может не импонировать большинству в нынешней российской политической элите и общественном мнении. Особенно притягательно она выглядит на фоне воспоминаний о «благоглупостях» СССР конца 1980-х и политических метаниях и унижениях России 1990-х гг. И все же существует иная трактовка фундаментальных интересов нашей страны, которая предполагает предвидение последствий собственных действий на несколько ходов вперед, утверждение важных международных принципов, которые в конечном итоге лучше и надежнее обеспечат национальные интересы. Например, какую выгоду получила бы Москва от выхода из Договора по РСМД? Развернуть несколько дивизионов ракет «Искандер» повышенной дальности? Но при этом США будут иметь мощный аргумент в пользу дальнейшего расширения инфраструктуры ПРО в Европе, получат легальную возможность вернуть ракеты «Першинг-2» либо более современные системы с коротким подлетным временем на континент, причем не в ФРГ, а в страны Балтии. Формальное признание Россией независимости Абхазии, Южной Осетии, Приднестровья ничего не изменит в их материальном положении сверх начатого Москвой расширения экономических и гуманитарных контактов. Но это сыграет на руку сторонникам расширения НАТО на Украину, Грузию, Молдавию, а затем подтолкнет их к военному решению вопросов отделившихся территорий. Тем более что кроме России (и, возможно, Армении) ни одно из государств – участников СНГ не присоединится к такому признанию. От него отмежуются Китай, Индия, многие другие партнеры России на мировой арене, которые сейчас осуждают позицию ряда стран НАТО в отношении Косово. В дальнейшем вооруженный сепаратизм может вновь поднять голову в самой России и получить прямую поддержку извне, особенно с нарастанием демографических проблем. Москва вполне обоснованно взяла направление на изменение «правил игры» в отношениях с Западом, сложившихся в 1990-х годах, пишет Арбатов. Парадигма отношений того периода, когда Москва вольно или невольно шла в фарватере американского курса, когда с ее интересами не считались и ее мнением пренебрегали, абсолютно неприемлема сегодня. Ныне Россия стала значительно сильнее в экономическом и политическом отношении, а позиции США, Евросоюза, Японии ощутимо ослабли, причем в основном по их собственной вине. Именно в этой связи тезис о продолжении «разбрасывания камней» вызывает серьезные возражения. Дело в том, что сказать «нет» совершенно недостаточно. Необходимо сформулировать конструктивную и конкретную альтернативу по главным вопросам. Для этого следует учитывать, что многополярная международная система, по сравнению с однополярной или биполярной, по своей природе переменчива и динамична. В ней в самом выигрышном положении оказывается та держава либо коалиция, которая построит наиболее оптимальные отношения с другими «центрами силы». Это дает большие преимущества для влияния на международную политику в своих интересах. Выстраивание конструктивных взаимосвязей с другими государствами и союзами предполагает достижение договоренностей по важнейшим вопросам, повышение эффективности прежних многосторонних институтов и создание новых структур. Великая держава должна не разрушать, а активно формировать новую систему международных отношений, пока эту систему не создали другие без должного учета ее интересов. Нельзя поддаваться соблазну «доломать» ослабленные международные институты и договоры, следуя плохому примеру США. Ведь как раз такая политика привела Соединенные Штаты к провалу, подорвала их лидерство в мире, несмотря на огромное американское превосходство по экономическому и военному потенциалам, на подавляющее влияние США в международных союзах и организациях.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Основные этапы внешней политики современной России» з дисципліни «Світова політика»
