Множественность культур и стратегическая сплоченность
Стратегическая сплоченность общества является необходимым условием для эффективного проведения внешней политики любого демократического государства. Диктатура может проводить внешнюю политику на основе сплоченности элиты и твердого личного руководства в высшем эшелоне. Демократия, однако, должна выработать консенсус не только в направлении сверху вниз, но и давать общее, принципиальное, почти на уровне инстинкта представление о национальных интересах электорату, который не особенно склонен следить за тонкостями и сложностями происходящих в мире событий. Восприятие электората отражает его прочно укоренившиеся инстинкты, общие симпатии и антипатии и, в случае Америки, весьма примечательный опыт ориентированной в будущее ассимиляции. Эта основополагающая стратегическая сплоченность по большей части находится как бы в состоянии спячки, но ее можно активизировать и даже манипулировать ею в периоды кризиса. Трудно сказать, удастся ли сохранять эту стратегическую сплоченность по мере того, как утверждающаяся в глобальном масштабе и искушающая всех Америка превратится в мультикультурное общество, в котором самоидентификация граждан будет напрямую связана с их этническим происхождением, а внешнеполитические проблемы, относящиеся к их конкретной самоидентификации, приобретут больший вес. В этих условиях определение национальных интересов и осуществление глобального лидерства может сильно осложниться. Грядущий парадокс заключается в том, что по мере того как Америка все в большей степени превращается в альтернативный дом для каждого (реальный или виртуальный), проведение внешней политики может стать все более затруднительным, поскольку она начнет испытывать на себе влияние специфических этнических интересов. Если это действительно произойдет, то, несмотря на всемирную популярность Америки, ее внешняя политика не сможет 242 последовательно отражать интересы всеобщего блага на глобальном уровне. Трансформация американской национальной сути на протяжении прошедших двух столетий следовала определенной траектории: от единства к разнообразию в единстве и снова к разнообразию. По данным первой переписи населения в Америке, проведенной в 1790 году, преобладающее белое население составляло 80% от общей численности (остальную часть составляли африканские рабы и «туземные» американцы - все лишенные гражданских прав), а сегмент белых на 87% состоял из англосаксов и на 13% из немцев. Таким образом, Америка была типичным национальным государством, социально сплоченным историческими и языковыми связями, а также самопровозглашенным первопроходчеством и надеждой на реализацию огромных возможностей завтрашнего дня. Но даже тогда ее лидеры - вполне оправданно - заботились о том, что «каждый гражданин должен гордиться тем, что он американец, и действовать исходя из понимания важности этого свойства и сознания того, что теперь мы являемся самостоятельной нацией, достоинство которой будет унижено или даже вообще уничтожено, если мы будем выступать под знаменами каких-то других стран... Мы должны быть настороже в отношении интриг со стороны любых других зарубежных государств, которые будут пытаться вмешиваться (тайно или открыто) в наши внутренние дела»5. То, что Джордж Вашингтон намеревался использовать эти слова в своем прощальном обращении (в конечном счете он этого не сделал), наводит на мысль: он остро ощущал, что некоторые отцы-основатели не только сохраняли связи с зарубежными странами, но в какой-то мере были благорасположены к иностранному влиянию. Большую часть следующего века молодая Америка, оставаясь в основном однородной нацией, состоявшей из белых англосаксонских протестантов (WASP), приобретала и расширяла свою территорию, защищенная от серьезного внешнего вмешательства двумя океанами. В политическом и культурном плане тон задавала самонадеянная элита с ярко выраженным чувством своей идентичности. 243 Следует отметить, что внутренняя структура нации существенно изменялась, хотя внешне это было не очень заметно. К 1850 году католики (главным образом из Ирландии) стали самой крупной христианской общиной. В конце века в их ряды влилось значительное количество итальянских иммигрантов, а в начале следующего - растущее число поляков. Пришедшая одновременно волна немцев, евреев, представителей Скандинавских стран и православных христиан в целом «разбавляла» этническую и религиозную однородность ранней Америки, преобразуя ее в некий трансъевропейский сплав с социальной элитой, сохранявшей прежний налет белого англосаксонского протестантизма. В соответствии с теорией так называемого «плавильного тигля», чтобы стать настоящим американцем, лучше всего было сменить имя и влиться в ряды белых англосаксонских протестантов. И только в XX веке этот «налет» поистерся, состав элиты стал отражать новое этническое многообразие, и давние табу были преодолены. Первая попытка в 1928 году избрать президентом США католика провалилась в силу явной предубежденности, но вторая - в 1960 году - увенчалась успехом. В 1930-е годы евреи уже входили в состав президентского кабинета, но первоначально они стремились не акцентировать свое еврейское происхождение6. Однако во второй половине XX века фактическое социальное признание нового разнообразия Америки отразилось в назначении в конце 1960-х годов еврейского беженца немецкого происхождения на пост советника президента по национальной безопасности, а затем - госсекретаря, за которым в середине 1970-х годов последовало назначение нового советника по национальной безопасности, американца польского происхождения (с труднопроизносимым не англосаксонским именем)*. Еще спустя два десятилетия конец постыдного отстранения афроамери-канцев от полноценного участия в американской жизни -запоздало инициированный революцией в сфере гражданских прав 1960-х годов - был ознаменован еще более * Добавим, что последний, к тому же, родился еще в Советском Союзе, в г. Харькове, правда, в семье польского дипломата. - Прим. пер. 244 драматическим назначением двух афроамериканцев на посты, соответственно, госсекретаря и советника по национальной безопасности президента США. Новое американское разнообразие в единстве все еще оставалось по своему происхождению трансъевропейским. Примерно с середины XIX по середину XX века подавляющее большинство иммигрантов прибывало в Америку из Европы. Их относительная доля сокращалась медленно: в начале указанного периода соотношение было 9 из 10, а примерно к 1950 году оно стало 3 из 4. Две мировые войны по-разному отразились на отдельных европейских компонентах постоянно расширяющейся американской мозаики. Конфликт с имперской Германией в период Первой мировой войны побуждал постоянно растущее число американцев немецкого происхождения демонстративно становиться англосаксами и протестантами. В то же время поляки и другие славяне открыто выражали свою заинтересованность, особенно после знаменитых «четырнадцати пунктов» Вильсона, в приобретении их родными странами политической независимости. Противоборство с державами «оси» в период Второй мировой войны (и возникновение как ее следствия еврейского государства) стимулировало у американских евреев стремление отождествлять себя с интересами Израиля, в то время как итальянские и японские иммигранты старались подчеркивать отсутствие у них каких-либо политических связей с прежней родиной. Однако с середины XX века американская мозаика, идущая на смену «плавильному тиглю» как сути американского опыта, стала выходить за свойственные ей ранее европейские рамки. Новая американская мозаика - муль-тикультурная этническая смесь, представители которой одновременно сохраняют свою обособленность, более напористы и отражают как никогда ранее разнообразную глобальную палитру. Революция в сфере гражданских прав положила конец игнорированию и дискриминации афроамериканцев, в то время как иммиграция перестала быть преимущественно европейским явлением. По данным переписи 2000 года, каждые 3 из 4 иностранных уроженцев, проживающих в США, происходят из Латинской 245 Америки и Азии, и это соотношение растет. Америка становится микрокосмом мира. Эти перемены в Америке не просто отражают беспрецедентное разнообразие так называемых «меньшинств»; на каком-то этапе возникает вопрос: может ли конкретное расовое или этническое меньшинство занять в Америке господствующее положение? Население США в настоящее время насчитывает 285 миллионов, из которых 37 миллионов латинского происхождения, около 37 миллионов афроамериканцев, 11 миллионов выходцев из Азии, более 3 миллионов американских индейцев, гавайцев и жителей Аляски. Европейская составляющая общей массы американского населения резко сокращается, в то время как латиноамериканские и азиатские составляющие, для которых характерны более высокий уровень рождаемости и иммиграции, растут. Вскоре Калифорния станет первым штатом, в котором не будет преобладающего расового большинства. Еще более важным с политической точки зрения является пробуждение самосознания и, как следствие этого, рост политической активности этнических групп, проявляющих особый интерес к конкретным аспектам внешней политики. Группы особых политических интересов являются естественной реальностью демократического плюрализма, такие же свои интересы имеют бизнес, профсоюзы и другие профессиональные группы. Тем не менее возрастание роли этнических приоритетов как главного фактора влияния на внешнюю политику может на каком-то этапе серьезно осложнить ее, особенно если это будет сопровождаться общим «разжижением» американского самосознания и приведет к изменению процесса политизации возникающей новой мультикультурной американской мозаики. За последнее столетие этнические лобби проявили себя различными способами. Чаще всего они используют потенциал своего электората в целом по стране (например, центральноевропейцы проживают главным образом на Северо-Востоке и Среднем Западе) или концентрацию своих земляков в некоторых ключевых регионах (евреи -в Нью-Йорке, кубинцы - во Флориде). Кроме того, они 246 проявляют готовность финансировать близкие им политические движения (армяне, греки и евреи). Во время Второй мировой войны американцы польского происхождения проявили настолько глубокую озабоченность судьбой своей исторической родины, что президент Рузвельт вынужден был объяснить Сталину, что Америка не сможет поддержать советские планы в отношении Польши, пока не пройдут президентские выборы 1944 года. Аналогичным образом президент Клинтон выбрал Детройт, город с большим польским населением, чтобы объявить в 1996 году о расширении НАТО в Центральной Европе. В широком смысле сегодня наиболее активными, влиятельными и богатыми этническими лобби с внешнеполитическими приоритетами являются: еврейское, кубинское, греческое и армянское. Каждое дает почувствовать свое присутствие в вопросах внешней политики, будь то арабо-израильский конфликт, эмбарго кастровской Кубы, статус Кипра или запретна оказание помощи Азербайджану. Среди других этнических групп существенный избирательный потенциал имеют центральноевропейцы, но им недостает организационной сплоченности и серьезных финансовых ресурсов. В будущем к этим лобби может присоединиться находящееся в процессе формирования испаноговорящее (главным образом мексиканское), а также лобби темнокожих американцев, испытывающих все большую тревогу по поводу Африки, и, возможно, даже выходящие на политическую арену иранское, китайское и индийское (индуистское) лобби, так же как и религиозное мусульманское. В недалеком будущем эти и другие этнические группы, возможно, будут играть все возрастающую роль в формировании американской внешней политики на тех направлениях, которые имеют для них большое значение. И хотя у американцев азиатского происхождения есть определенные достижения в области социального развития, в политическом плане они остаются относительно пассивными. Пока они более склонны, как в свое время немцы, японцы и итальянцы, лишь подчеркивать свой американизм как способ преодоления социального недоверия в отношении степени их ассимиляции. По данным 247 исследования, проведенного в апреле 2002 года журналом «Ньюсуик», около '/3 опрошенных подозревают, что американцы китайского происхождения более лояльны к Китаю, чем к Америке, а 23% признались, что им было бы неловко голосовать за кандидата на пост президента США из числа американцев азиатского происхождения (более высокая степень предубежденности, чем в отношении кандидата-еврея). Но со временем, вполне вероятно, американцы азиатского происхождения будут все более определенно высказываться по вопросам, имеющим отношение к роли США в Азии. Весьма значительной этнической общиной, которая вскоре даст о себе знать в вопросе формирования мульти-культурной американской внешней политики, является испаноговорящая, особенно ее мексиканская составляющая. Более 10 миллионов живущих в США уроженцев Мексики составляют самую большую иммигрантскую группу, у нее есть четкая географическая база и растущее чувство осознания своей политической силы. Преимущественно мексиканская испаноязычная фракция в Конгрессе США и ее калифорнийский эквивалент уже провозгласили: «Проблемы латиноамериканцев - проблемы Америки». Они поддерживают мультикультурность и даже двуязычие. Если американо-мексиканские отношения осложнятся, то американцы мексиканского происхождения могут стать главным и весьма заинтересованным участником внутри- и внешнеполитического диалога. Аналогичным образом, афроамериканская община в США может стать более напористой в том, что касается политики США в Африке. Первый американский темнокожий госсекретарь открыто связал себя с целым рядом гуманитарных проблем, которые угрожают миллионам африканцев, и оказал существенное влияние на систему американских приоритетов за рубежом. Вполне вероятно, что внимание афроамериканцев будет сосредоточено на всем Африканском континенте, а не на конкретных странах, что более характерно для других этнических лобби7. Возрастание роли культурного и политического самосознания конкретных этнических групп сопровождается 248 распадом когда-то замкнутой англосаксонской белой протестантской элиты и более терпимым отношением к многообразию в Америке, ранее ориентировавшейся преимущественно на ассимиляцию. За уменьшением влияния англосаксонских белых протестантов последовал подъем социального статуса и политического влияния еврейской общины. Вообще история еврейской общины является удивительным примером того, как на протяжении жизни почти одного поколения эта этническая группа, бывшая объектом широко распространенной, хотя и не всегда открыто выражаемой предубежденности, заняла влиятельные позиции в важных сферах американской общественной жизни: в академических кругах и средствах массовой информации, в сфере развлечений, а также в области сбора средств на политические цели. Пять-шесть миллионов человек, принадлежащих к этой группировке, имеют лучший образовательный уровень и более высокие доходы, чем~в среднем по стране. Но более важно то, что на фоне складывающегося социально-этнического разнообразия евреи больше не испытывают необходимости подавлять свое чувство самосознания — что еще лет 50 назад было вполне ощутимо — или приглушать свою естественную заинтересованность в благополучии Израиля. Если несколько десятилетий назад роль еврейской общины в формировании ближневосточной политики США сводилась к пассивному наблюдению, то теперь она приобретает все большее, возможно, решающее значение8. Естественные противники американской еврейской общины - нефтяные компании и мусульманская община - не могут с ней тягаться. Нефтяная промышленность, с ее высокими прибылями, не может соревноваться на морально-чувственном уровне, а американская мусульманская община, хотя и более многочисленная по сравнению с еврейской, плохо организована, бедна и очень слабо представлена в институтах, формирующих американское общественное мнение. В XIX веке американские цели за рубежом сначала определялись как надменная изоляция (не впутываться), а затем как расширение сферы влияния, подкрепляемое время от времени изрядными порциями ура-патриотизма. 249 В XX веке американская внешняя политика стала трансокеанской, и ее внимание было сосредоточено главным образом на Европе с возрастающим акцентом на общие демократические чаяния. В обеих мировых войнах американская этническая сплоченность, даже несколько «разжиженная» притоком европейских иммигрантов, позволила англосаксонскому белому протестантскому руководству США выработать согласованную с народом национальную стратегию. В период «холодной войны» европейский акцент в политике США был связан с мощной поддержкой, которую оказывали ей антикоммунистически настроенные выходцы из стран Центральной Европы. После окончания «холодной войны» масштабы и сложность происходящих глобальных перемен еще больше затрудняют четкое определение приоритетов внешней политики даже при наличии национального согласия. Но теперь, когда этнические группы фактически приобретают право вето по важнейшим вопросам региональной политики, причем все это легитимируется выхолощенными представлениями о плюрализме, а в последнее время и превосходством идей мультикультурности над традиционной и обращенной в будущее ассимиляцией, выработка национальной политики становится все более затруднительной. В век американской гегемонии и глобализации ни одна конкретная группа не может глубоко выражать общеамериканские национальные интересы. Более того, многие из наиболее трудных проблем, которые Америка должна решать как мировой гегемон, сталкивают интересы различных этнических групп в США. Какая из этнических групп имеет право определять политику США в отношении Израиля и арабского мира? В отношении Китая и Тайваня? В отношении Индии и Пакистана? При отсутствии базовой сплоченности, в центре которой стоит понимание общего будущего Америки, американская мозаика может превратиться в состязание между этническими группами, каждая из которых будет утверждать (и убеждать в этом других), что обладает какими-то особенными знаниями и правами для выработки политического курса среди множества противоречащих друг другу внешнеполитических интересов. 250 Эта тенденция уже прослеживается в Конгрессе США. Группы специальных этнических интересов уже научились инспирировать резолюции и вносить поправки к законам, ограничивающим американскую глобальную политику. Денежные средства избирательных кампаний открыто используются для обеспечения поддержки Конгрессом тех или иных этнических проблем, будь то отказ в предоставлении помощи Азербайджану или создание благоприятного финансового режима для Израиля. Этнические фракции в Конгрессе стали обычным явлением. Конгрессмены и сенаторы, ставшие выразителями интересов и даже послушными орудиями конкретных этнических лобби, уже не редкость. И эта практика, судя по всему, может расшириться, по мере того как страна будет продвигаться в направлении более напористой, социально приемлемой и политически определенной мультикультурности. На самом деле Конгресс как коллективный и довольно пестрый по составу Врган с большим трудом — если только дело не касается острых национальных проблем - формулирует основные стратегические направления политики США, которая была бы последовательно глобальной по своему масштабу. Исполнительная власть лучше справляется с этой задачей, особенно если у президента есть достаточно четкое видение мира. Но если у президента нет самостоятельной точки зрения, он сам может стать заложником какой-то особенно влиятельной группы. В любом случае способность президента выполнять свою роль лидера ограничивается системой разделения властей и решающей ролью Конгресса в вопросах финансирования. Но именно при выполнении своей функции финансового контроля Конгресс наиболее подвержен влиянию со стороны различных лобби, в результате чего выделение финансовых средств конкретным странам стало отражать степень влияния конкретных группировок больше, чем национальные интересы. Введение институционных ограничений для спорных результатов реализации мультикультурных политических притязаний будет непростым. Вместо этого может потребоваться более четкое и целеустремленное внедрение как самим президентом, с использованием авторитета 251 его должности, так и частным сектором, в том числе образовательными фондами, объединяющей, этнически нейтральной и обращенной в будущее концепции американского гражданства. Любые усилия в этом направлении будут серьезным вызовом, причем далеко не последним станет вопрос о поощрении внедрения унифицированной системы гражданского образования на различных уровнях: на федеральном, на уровне штатов и на местном. Более того, эта общая концепция гражданства должна учитывать нарастающую американскую мультикультур-ность и в то же время способствовать укреплению стратегической сплоченности американского общества. Иногда говорят, что канадская политика мультикультурности - это будущее Америки. Но у Канады нет необходимости в проведении последовательной глобальной внешней политики. В Америке противоречивое взаимодействие мультикультурных интересов с неизбежно снижающимся уровнем согласия в отношении общих национальных интересов может привести к росту напряженности, что в конечном счете отрицательно скажется на ее способности выполнять роль глобального лидера. Без основополагающей и инстинктивно ощущаемой стратегической сплоченности Америке, вовлеченной в глобальное взаимодействие, будет трудно проложить свой исторический курс.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Множественность культур и стратегическая сплоченность» з дисципліни «Світове панування або глобальне лідерство»
