Объясняя сдачу позиций в отношении невхождения Германии в НАТО, горбачевское окружение указывало на состоявшуюся в июне 1990 года сессию Совета НАТО, на которой была принята широко разрекламированная декларация о предстоящей трансформации блока в более политизированную организацию, с новой военной оборонительной доктриной. (В реальной жизни все получилось с точностью до наоборот.) Говорили и о том, что канцлер Коль от лица ФРГ взял обязательство не размещать на территории бывшей ГДР ядерное оружие и вообще иностранные войска, а также ограничить общую численность Бундесвера 370 тыс. человек. Ссылались на обещание того же Коля выдать СССР некую денежную компенсацию для восполнения ущерба, который Советский Союз неизбежно понесет в результате свертывания своего военного присутствия в ГДР, а также для строительства жилья военнослужащим, прибывшим из ГДР на Родину. Эти обязательства во многом так и остались благими намерениями, в то время как факт объединения ФРГ и ГДР остался фактом. Фактом стали и членство объединенной Германии в НАТО, и скоропалительный, похожий на неорганизованное бегство с поля боя, вывод советских войск из бывшей ГДР, а затем и ликвидация групп советских войск в Венгрии, Чехословакии и Польше. Все это звенья одной цепи, которая не в последнюю очередь ковалась из иллюзий «нового политического мышления» — хорошего мышления, если бы оно было принято не толь- 473 ко в Москве, но и в западных столицах. Последствия этого мышления стали для СССР роковыми. Советский министр иностранных дел, повествуя о том как происходила сдача позиций при решении германской проблемы, сетовал на складывающиеся обстоятельства, которые диктовали Горбачеву и ему, Шеварднадзе, говорить и поступать так, а не иначе. Шеварднадзе — хороший рассказчик, ему хочется верить особенно, если смотреть на происходившие события его глазами. Но ведь можно смотреть и иначе, попытаться разобраться — где причина, а где ее следствие. И тогда выясняется, что многие из обстоятельств, которые, по мнению Эдуарда Амвросиевича, были причиной принятия советским руководством вынужденных решений, в свою очередь являлись следствием его собственной политики. Вряд ли кто станет отрицать, что расшатывание Варшавского Договора не в последнюю очередь было следствием начатой в СССР «перестройки», которая во внешней политике, в частности, в отношении этой организации, была переориентирована от принципа «приоритетных отношений» с союзниками, к «глобальным ценностям», к стремлению во что бы то ни стало добиться сближения с США и ведущими странами Запада. США, «сближаясь» с СССР, так со своими союзниками не поступали. Вряд ли кто станет отрицать и то, что к развалу ОВД вели и негативные результаты внутренней «перестройки» в СССР. А разве не создавало «складывающуюся ситуацию» отсутствие долгое время четкой позиции СССР в отношении объединения Германии и нерешительность в жизненно важном для Советского Союза вопросе о невключении ее в состав НАТО? Ссылки Шеварднадзе на то, что твердое отстаивание наших интересов могло бы спровоцировать возвращение к конфронтации и даже военный конфликт, вряд ли обоснованны. Для Запада такое развитие событий в центре Европы в то время было более опасно, чем для СССР и для ОВД в целом. Более того, все говорит за то, что на Западе никто всерьез и не думал доводить дело до конфликта, поскольку с самого начала раскручивания проблемы объединения Германии там даже не ставили перед собой целью ее полномасштабное вхождение в НАТО, в лучшем случае рассчитывали на какие-либо компромиссные решения. Наконец, трудно согласиться с попыткой Шеварднадзе увязать вопрос вхождения объединенной Германии в НАТО с восстановлением «полного суверенитета страны». Этот вопрос вряд ли отличался по своей сути, от 474 ряда других обязательств, которые стали условием объединения. Например, обязательств объединенной Германии не производить, не размещать и не хранить на своей территории ядерное, химическое и бактериологическое оружие, соблюдать Договор о нераспространении ядерного оружия, иметь в составе Бундесвера более 370 тыс. солдат и офицеров и др. Прибавилось бы еще одно обязательство — не вступать в военно-политические блоки. Сомнительно, что это было бы неприемлемо для государств, стремящихся к объединению. Так что с какой стороны ни посмотри, а вхождение объединенной Германии в НАТО стало результатом ничем не обоснованной сдачи позиций руководству США и ФРГ, недооценки негативных последствий, которые неизбежно и предсказуемо должны были последовать вслед за этим. По оценке специалистов, действия советского руководства при решении проблемы объединения Германии не отвечают ни правовым, ни этическим нормам. «История знает мало примеров,— говорил В. М. Фалин, — когда капитальнейшие проблемы, с которыми связаны фундаментальные интересы государства, решались бы вот так — по наитию, под настроение или по подсказке чрева. И ни в коей мере не украшает ни Советский Союз, ни его президента, как они решили судьбу союзника — Германской Демократической Республики: в его отсутствие и за его спиной. Чем это лучше сговора о Чехословакии в 1938 году без Чехословакии? Горбачев нарушил обязательства СССР перед тремя западными державами, поскольку выносил решения также и без их ведома. США, Англия и Франция ставились перед свершившимся фактом1. Позволительно спросить: кто захочет иметь серьезные дела со страной, которая так обращается со своими друзьями и обязательствами?» (31). Как и следовало ожидать, выход ГДР из Организации Варшавского Договора, а затем ее вхождение в составе объединенной Германии в НАТО, поведение при 1 Нелишне добавить, что Горбачев действовал не только без консультаций с ГДР, но и без ведома других союзников по Варшавскому Договору, которым вовсе не было безразлично, как будет решаться проблема безопасности в Европе после объединения Германии. Что касается «без ведома США», то это утверждение неправильно: Вашингтон не только был в курсе дел, но, как было показано выше, был активным, если не сказать — главным вдохновителем объединения Германии на западных условиях. 475 этом советского руководства, ускорили распад ОВД. То, как это произошло, до сих пор вызывает чувство неловкости за свою страну. Возможно, что сохранить союз «братских» государств и не удалось бы, но создается впечатление, что советское руководство для его сохранения не только ничего не сделало, но и способствовало процессу развала. Апогеем неразумного поведения в отношении союзников стало последнее совещание Политического консультативного комитета государств — участников Варшавского Договора в Праге 1 июля 1991 года. Укором советскому руководству было отсутствие на совещании представителя ГДР — эта республика, активный член ОВД, по его вине уже не существовала. Остальные участники Варшавского Договора были представлены высшими руководителями, кроме Советского Союза. Горбачев на совещание не поехал, поручил представлять на нем СССР вице-президенту Г. И. Янаеву. Почему? Разве союзники собрались для решения рутинных вопросов? Отнюдь нет — на совещании подписывался Протокол о прекращении действия Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, служившего народам Восточной Европы верой и правдой более 35 лет! Если уж не удалось сохранить союз, то хотя бы разошлись друзьями!! Стоит ли после такой политики удивляться тому, что многие из бывших союзников вскоре встали в очередь на прием в НАТО? Организация Варшавского Договора распалась. Противостоящий ей военно-политический блок НАТО остался и продолжал процветать. Но НАТО — это продукт «холодной войны», военно-политическая организация западноевропейских и североамериканских государств, созданная, как утверждали ее учредители, для сдерживания «угрозы с Востока». Холодная война, по дружным заявлениям руководителей Запада и Востока, завершилась. Наступило время, когда на Западе перестали открыто говорить об «угрозе с Востока», «враг» для Запада исчез. Логично было ожидать, что вслед за самороспуском ОВД последует самороспуск блока НАТО или хотя бы его военной организации. Но НАТО не распускается. Более того, на встрече западных глав государств и правительств в Риме 7—8 ноября 1991 года принимается новая стратегическая концепция, свидетельствующая о том, что вопрос о роспуске этого военно-политического блока даже не стоит. Кто же теперь у НАТО враг? В каком направлении теперь наце- 476 лены стрелы на штабных картах этого блока? Куда развернуты дивизии? В преамбуле к принятой «Новой стратегической концепции НАТО» говорилось, что «главы государств и правительств стран НАТО согласились с необходимостью трансформировать Атлантический союз с учетом новой, более многообещающей эры в Европе. Подтверждая те основополагающие принципы, на которых основывался Союз со времени своего зарождения, они признали, что события, имеющие место в Европе, будут оказывать далеко идущее воздействие на то, каким образом в будущем будут достигаться его цели». Что же получается? Если «основополагающие принципы» и «цели» блока остаются прежними, то есть теми, «на которых основывался Союз со времени своего зарождения», а тогда их направленность определялась конфронтацией с СССР, то, следовательно, прежним остается и «враг»? Не совсем так, поясняли творцы концепции: «врага» нет, но он может вновь возродиться в лице СССР или страны, которая появится на его месте. В концепции НАТО вопрос о «враге» был решен просто: в нужных местах термин «военная угроза» был заменен на слово «риск». Причем поскольку риск как-то не дотягивает до оправдания существования столь мощной военной машины, как НАТО, стали говорить о его «многогранности», о риске «на многих направлениях». Однако главный «риск», естественно, был связан с Советским Союзом, с якобы теми неопределенностями, которые возникали в ходе происходящих в нем перемен. Впрочем, как утверждали авторы концепции, и без этих неопределенностей, «даже в условиях свободных от соперничества и в обстановке сотрудничества советские военные возможности и потенциал наращивания, включая ядерное измерение, по-прежнему представляют собой наиболее значительный фактор, который приходится учитывать НАТО в интересах сохранения стратегического равновесия в Европе». Все это, дескать, и потребовало «трансформации» блока, а точнее, трансформации его официальной (читай — публичной) доктрины. В чем же заключалась эта трансформация? Комментаторы подчеркивали в качестве главного отличия то, что раньше в основе стратегических установок НАТО лежала так называемая доктрина Армеля. Она предполагала сочетание двух принципов — обороны и готовности к политическому диалогу. Теперь руководство НАТО решило до- 477 полнить эту доктрину новым компонентом — принципом сотрудничества. «Политика НАТО в области безопасности, — говорится в документе, — основывается на диалоге, сотрудничестве и эффективной коллективной обороне». Это-де открывает новое направление в деятельности блока — развитие партнерских отношений, в том числе и с бывшими противниками. «Бывшими противниками» НАТО были, как известно, не только СССР, но и его восточноевропейские союзники по Варшавскому Договору. В отношении их стремление НАТО к партнерству вполне понятно — их уже в то время расценивали как потенциальных партнеров по блоку, и не ошиблись. Иное дело — СССР. «В конкретном случае Советского Союза,— подчеркивалось в пункте 11,— тот риск и непредсказуемость, которые сопровождают процесс перемен, не могут рассматриваться в отрыве от того факта, что его обычные силы значительно больше, чем силы любого другого европейского государства, а его большой ядерный арсенал сравним лишь с арсеналом Соединенных Штатов. Для того чтобы стабильность и безопасность в Европе были сохранены, необходимо принимать во внимание эти возможности» (п. 11). Что ж, если посмотреть на Восток глазами НАТО, в этом есть резон. Но есть ли в этом новизна? Если и есть, то разве что в том, что раньше НАТО противостояло целой Организации Варшавского Договора, а теперь противостоит «риску» со стороны СССР или государства, которое примет от него эстафету. Часть первая документа заканчивается, как это и положено, выводами: «Во-первых, новая обстановка не меняет цели или функции Союза в плане безопасности, а скорее подчеркивает их неизменную обоснованность. Во-вторых, с другой стороны, изменение обстановки порождает новые благоприятные возможности, позволяющие Союзу вырабатывать свою стратегию в рамках широкого подхода к безопасности». Обратите внимание на подчеркнутое. Это слова с глубоким содержанием. Наши обозреватели интерпретировали их как новые возможности в плане разрядки напряженности, разоружения и всеобщей безопасности. Но так ли это? В марте 1990 года президент США Дж. Буш, когда почувствовал, что США начинают обгонять СССР по военной мощи, сказал: «Сейчас перед нами стоит настоятельная необходимость приспособить эту мощь к такой национальной стратегии, которая простирается дальше сдерживания, и обеспечить соответствие нашей военной мощи и мощи наших союзников и друзей 478 новым возможностям и задачам, которые стоят перед нами». Это не совпадение слов, это позиция, причем позиция силы, заявка на расширение так называемой зоны ответственности НАТО. Такая позиция, конечно, отличается от старой, но вряд ли ей следовало радоваться, как радовались наши обозреватели, печатая свои комментарии из Рима1. Вхождение объединенной Германии в НАТО, вывод советских войск из Центральной Европы, самороспуск Организации Варшавского Договора, заключение выгодного США советско-американского Договора СНВ-1, в корне меняло военно-стратегическую ситуацию в Европе и в мире в целом. США и НАТО еще более усилились. Политика, которую проводили Горбачев и его команда в контексте «нового политического мышления» сделала свое черное дело. Советский Союз вновь, как в 1930— 1940-х годах оказался в окружающем его мире без союзников, в разрушенном — явно не в его пользу — военно-стратегическом пространстве. К тому же его теперь раздирали внутренние противоречия и кризисные явления, с которыми руководство оказалось не способно бороться. На глазах всего мира происходил трагический развал государства. 270-миллионное население страны, уставшее от революций и войн, пассивно наблюдало, как политиканы сводят между собой счеты, кромсая по живому телу Отчизну. Советский Союз перестал существовать в декабре 1991 года. 1 Генеральный секретарь НАТО М. Вернер 18 июня 1992 года, т. е. вскоре после принятия новой концепции НАТО, разъяснил: «В новом раскладе безопасности понятия о том, что находится в пределах зоны (ответственности НАТО. — Авт.) или за ее пределами, все больше теряют свое значение» (31). Конкретным следствием этого явилась, например, агрессия НАТО в Югославии.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «РАЗВАЛ» з дисципліни «Супердержави XX століття. Стратегічне протиборство»
