Временное соглашение 1972 года предусматривало лишь некоторые меры в области ограничения стратегических наступательных вооружений и имело сравнительно короткий срок действия — пять лет. И хотя в момент подписания Соглашение хорошо вписывалось в советско-американский военно-стратегический баланс, было ясно, что с каждым последующим годом оно все меньше будет ограничивать возможности сторон по изменению этого баланса. Оставшиеся за рамками Соглашения стратегическая авиация, ядерные средства передового базирования и, особенно, разделяющиеся головные части с боеголовками индивидуального наведения (РГЧ ИН) стратегических баллистических ракет неизбежно приведут к тому, что значение Временного соглашения как стабилизатора военно-стратегического баланса сойдет на нет. В Вашингтоне, ориентируясь на складывающуюся в экономике США неблагоприятную ситуацию и на советские возможности 267 оснастить свои более крупные ракеты большим числом боеголовок, считали, что в выигрыше будет Советский Союз. В Москве в этом вовсе не были уверены — там еще помнили бурный спурт1 США в гонке вооружений в первой половине 1960-х годов. Именно поэтому стороны при завершении переговоров этапа ОСВ-1 договорились продолжить диалог по проблеме ограничения стратегических вооружений. При этом каждая из сторон надеялась, что уж на новых-то переговорах, не находясь в цейтноте, как это было при выработке Временного соглашения, ей удастся добиться договоренностей, которые снимали бы ее озабоченности в отношении стратегических возможностей другой стороны. В то же время естественное для Временного соглашения несовершенство, а главное — установленные им большие для СССР количественные уровни стратегических ракет, создававшие видимость неравенства, стали удобным поводом для политических спекуляций противников советско-американского диалога, которые имелись в достаточном количестве и в конгрессе США, и в американских средствах массовой информации, и даже в самой администрации. Возможности для такой критики увеличивались в связи с тем, что Временное соглашение практически не препятствовало Советскому Союзу продолжать переоснащение своих сил МБР на ракеты нового поколения. Американские аналитики, наблюдавшие за деятельностью СССР в области вооружений, отметили, что в 1972 году на советских полигонах начались испытания сразу трех типов МБР, которым были даны условные индексы: SS-16, SS-17 и SS-18 (соответствовали советским индексам РС-14, PC-16 и РС-20). Две последние из них по всем признакам предназначались для оснащения РГЧ ИН. То, что ракеты были крупнее американских, позволяло предполагать, что на них, особенно на «огромной» SS-18, может быть установлено больше боеголовок, чем на «Минитменах». Связанная с этим озабоченность усугублялась тем, что Временное соглашение предоставляло Советскому Союзу возможность иметь больше пусковых установок стратегических ракет. Все это позволяло противникам соглашения рисовать угрожающую картину, приводящую в дрожь 1 В спорте — резкое кратковременное увеличение быстроты движения. 268 не только американских обывателей. Как в действительности обстояло дело в стратегическом взаимоотношении сторон — об этом говорилось в предыдущей главе — критики умалчивали. Последствия начатого словесного бума нетрудно было предугадать — вновь послышались требования о выделении дополнительных ассигнований на форсирование военных программ. Сенатор Г. Джексон, известный своими антисоветскими взглядами, выступал за ускорение разработок следующего поколения «контрсиловых» МБР с РГЧ ИН и реализацию программы БРПЛ «Трайдент», требовал принятия сенатом решения о том, чтобы любые последующие соглашения в области ОСВ содержали «равные с СССР количественные уровни» для основных компонентов стратегических сил. Возбужденные сенаторы не остались глухи к призыву Джексона — поправка на этот счет была принята 14 сентября 1972 года. Позиция Джексона и его единомышленников хорошо сочеталась с настроениями Пентагона, который соглашался оказать поддержку соглашениям ОСВ-1 только при условии увеличения ассигнований на новые стратегические программы. Администрация как будто этого и ждала — летом 1972 года она ответила на требования военных дополнительными ассигнованиями в размере 2 млрд долларов с обещанием последующей коррекции в сторону увеличения ассигнований на очередной финансовый год по всему спектру стратегических программ. На фоне этих событий 22 ноября 1972 года в Женеве начались советско-американские переговоры по вопросам ограничения стратегических наступательных вооружений, названные для краткости переговорами ОСВ-2. Процедуры этих переговоров, по сравнению с процедурами переговоров ОСВ-1 претерпели мало изменений. Так же, как и прежде, свои официальные заявления стороны договорились делать на пленарных заседаниях, которые согласились проводить попеременно в Представительстве СССР при европейском отделении ООН и в американском офисе на Лозанской улице. Более частные вопросы предполагалось рассматривать в рабочих группах и в ходе бесед членов и советников делегаций (как правило, исходя из принадлежности их к соответствующим ведомствам). Обсуждение вопросов переговоров не возбранялось и в ходе неформальных встреч делегаций — совместных экскурсий, пикников, приемов по случаю 269 государственных праздников СССР и США и т. д. По общему мнению, такая практика должна была способствовать лучшему пониманию позиций сторон, их скорейшему сближению. Может быть, самым заметным отличием в практике ведения переговоров на этапе ОСВ-1 было то, что на встречах, происходивших после пленарных заседаний на переговорах ОСВ-2, были исключены горячительные напитки. Начиная новые переговоры, стороны подтвердили свое решение не вести официальных протоколов пленарных заседаний и других видов встреч, однако договорились передавать друг другу копии зачитанных на пленарных заседаниях заявлений, а также отдельных документов, если этого требовал ход переговоров. Такая практика способствовала более точному пониманию смысла сказанного, либо приданию особого значения передаваемому документу. По мере того как новый договор приобретал бы конкретное содержание, имелось в виду передавать таким же образом варианты формулировок, вырабатываемых в рабочих группах. Хотя было решено отказаться от официальных протоколов, советская делегация и на переговорах ОСВ-1, и на переговорах ОСВ в Женеве, вела для своего внутреннего пользования подробную запись всего, что говорилось на пленарных заседаниях, фиксировала содержание разговоров в рабочих группах и в ходе бесед с американскими участниками переговоров. По всему видно, что так же поступали и американцы. Во всяком случае об этом свидетельствуют последующие ссылки с их стороны на те или иные высказывания советских партнеров. Была подтверждена и практика дробления переговоров на раунды, в перерывах между которыми делегации возвращались в свои столицы для корректирования позиций и получения новых указаний по тактике ведения дискуссий. Американская делегация обратилась с просьбой о том, чтобы на пленарных заседаниях и иных встречах делегаций могли присутствовать члены конгресса США. Советская сторона не возражала. Она считала, что общение членов советской делегации с американскими конгрессменами впоследствии может оказать положительное влияние на процесс ратификации соглашений ОСВ-2 в конгрессе США. Советские парламентарии такой практики не применяли. 270 Делегацию Советского Союза на переговорах ОСВ-2 вначале возглавлял заместитель министра иностранных дел СССР В. С. Семенов, потом — посол В. П. Карпов. Членами делегации в разное время в ходе переговоров были: представители МИД СССР послы О. А. Гриневский и В. П. Карпов; представители Минобороны генералы И. И: Белецкий, В. П. Стародубов, К. А. Трусов и Г. И. Устинов; представители военно-промышленной комиссии П. С. Плешаков и академик А. Н. Щукин. Делегацию США последовательно возглавляли послы Дж. Смит, А.Джонсон, П. Уорнке и Р. Эрл. Членами делегации в разное время были: бывший министр ВВС США Г. Браун, бывший заместитель министра обороны США П. Нитце, представители Министерства обороны генерал Э. Рауни, генерал в отставке Дж. Сигниэс и Дж. Джонсон; представители госдепартамента С. Грейбил, Г. Окун и Ф. Перез, а также Б. Клоссон, принадлежность которого к конкретному ведомству не указывалась. Всего в составе обеих делегаций было примерно по 50—70 человек. Делегации и на этот раз начали с «разминки» — с высказываний общих подходов, которые мало чем отличались от высказываний времен ОСВ-1. Окончательно позиции сторон выявились лишь к весне 1973 года, на втором-третьем раунде переговоров. Советская сторона вновь высказалась за включение в состав вооружений, ограничиваемых будущим договором, всех видов носителей ядерного оружия, достигающих объектов на территории другой стороны и, следовательно, способных решать стратегические задачи. Конкретно предлагалось: — на пусковые установки МБР и БРПЛ сохранить все виды ограничений, предусмотренные Временным соглашением. При этом пусковые установки мобильных МБР рассматривать как разновидность и составную часть пусковых установок МБР, о которых шла речь во Временном соглашении; — стратегические бомбардировщики ограничить согласованным уровнем, с обязательством не использовать их в качестве носителей ядерного оружия. Новые типы стратегических бомбардировщиков запретить; — крылатые ракеты большой дальности (более 600 км) запретить; 271 — подводные лодки с баллистическими ракетами отвести за согласованные рубежи, базы на иностранных территориях, где они базировались — ликвидировать; — наконец, радикально решить вопрос о ядерных средствах передового базирования — авианосцы с самолетами-носителями вывести за согласованные рубежи и численно ограничить, самолеты-носители и любые ракеты с ядерными зарядами наземного базирования вывести на свои национальные территории, а соответствующие базы — ликвидировать; — решать эти вопросы предлагалось поэтапно. Запросный характер советских предложений был очевидным. Для США были неприемлемы, во-первых, положения о замораживании ограничений на стратегические баллистические ракеты, по числу которых СССР превосходил США, а их большие размеры и «забрасываемые веса» позволяли в будущем приумножить преимущество за счет развертывания большего числа боеголовок на ракетах; во-вторых, справедливое предложение по ядерным средствам передового базирования, затрагивало взаимоотношения США с союзниками; в-третьих, позиция по стратегическим бомбардировщикам требовала запрета использования их в качестве носителей ядерных боеприпасов, то есть фактического превращения их в нестратегическое оружие. Впрочем не менее запросными были и американские предложения. Следуя известной «поправке Джексона», делегация США выступила с позициями, основанными на принципе установления равных уровней, но только суммарно для МБР, БРПЛ и тяжелых бомбардировщиков, названных ею «центральными системами». Отдельный подуровень предусматривался для МБР. Свой подход американцы назвали «принципом эквивалентности в существенном отношении». Конкретно предлагалось: — установить равный для обеих сторон уровень для «центральных систем» (пусковые установки МБР и БРПЛ плюс ТБ) - 2350 единиц; — установить подуровень для пусковых установок МБР; — ограничить предельным суммарным уровнем «забрасываемый вес» сил МБР; — «заморозить» испытания и развертывание РГЧ ИН. 272 Здесь неприемлемо было многое, но главное — последнее. Предлагая «заморозить» испытания и развертывание РГЧ ИН, американская сторона вела дело к закреплению неравенства, существовавшего между сторонами по этому виду вооружений. США уже завершили испытания РГЧ ИН и далеко продвинулись в оснащении такими головными частями своих стратегических баллистических ракет. СССР лишь приступал к испытаниям РГЧ ИН. Невыгодной была и позиция по «забрасываемому весу» ракет. Традиционно большие размеры советских МБР были, в первую очередь, следствием иных технологических принципов конструирования ракет и применения в них жидкого топлива. Поэтому ограничение суммарного забрасываемого веса было равносильно дополнительному ограничению на количество МБР. Наконец, никоим образом не учитывалось влияние американских ядерных средств передового базирования на стратегический баланс сторон. Налицо была явная нестыковка позиций, которую, судя по ходу дискуссий в Женеве, делегации СССР и США вряд ли могли преодолеть своими силами. Поэтому вновь возникла необходимость рассмотрения ситуации, складывающейся на переговорах, на высшем уровне. Встреча высших руководителей СССР и США состоялась в США 18-25 июня 1973 года. В том, что касается ОСВ, встреча увенчалась видимым успехом — были подписаны «Основные принципы переговоров о дальнейшем ограничении стратегических наступательных вооружений». Однако в документе не фиксировались какие-либо конкретные договоренности, он скорее являлся заявлением о намерении сторон, правда, о намерении взаимно согласованном. В документе подчеркивалось, что СССР и США «продолжат активные переговоры, с тем чтобы выработать постоянное соглашение о более полных мерах по ограничению стратегических наступательных вооружений, а также их последующему сокращению», исходя из Основ взаимоотношений, подписанных в Москве 29 мая 1972 года и Временного соглашения от 26 мая 1972 года. Было также объявлено о намерении подписать это соглашение в 1974 году и заявлено о согласии включить в него обязательства о количественных и качественных ограничениях СНВ на основе принципа одинаковой безопасности сторон и недопустимости получения односторонних преимуществ. 273 К сожалению, «Основные принципы» не оказали заметного влияния на сближение позиций в Женеве. Несмотря на договоренность, переговоры шли туго, стороны упорно цеплялись за свои позиции и не шли на компромиссы, которые позволили бы устранить разногласия. Во время визита Л. И. Брежнева в США в 1973 году было подписано также Соглашение между СССР и США о предотвращении ядерной войны. Его история началась еще до визита Р. Никсона в Москву в мае 1972 года. Тогда американская сторона уклонилась от обсуждения советского предложения о том, чтобы стороны взяли на себя юридически оформленное обязательство ни при каких условиях не применять ядерное оружие друг против друга. Но Москва была настойчива, и уже в июле 1972 года Киссинджеру был передан проект соответствующего советско-американского договора. Вашингтон вновь уклонился от принятия такого серьезного обязательства. В конце концов было достигнуто Соглашение между СССР и США о предотвращении ядерной войны, основное положение которого гласило: «Стороны соглашаются, что они будут действовать так, чтобы предотвратить возникновение ситуаций, способных вызвать опасное обострение их отношений, избежать военных конфронтации и чтобы исключить возникновение ядерной войны между ними и между каждой из Сторон и другими странами». Соглашение звучало декларативно, на большее американцы не были согласны. Следующая встреча на высшем уровне произошла в Москве в июле 1974 года. Но и на ней реальный успех был достигнут лишь в области, касавшейся Договора по ПРО 1972 года. В ходе встречи Л. И. Брежнев и Р. Никсон подписали протокол к Договору, согласно которому Советский Союз и Соединенные Штаты ограничили свое право развертывания разрешенной ПРО только одним из двух предусмотренных статьей III Договора районом. В преамбуле Протокола указывалось, что, принимая такое решение, стороны исходили из того, что «дальнейшее ограничение систем противоракетной обороны создаст более благоприятные условия для завершения разработки постоянного соглашения о более полных мерах по ограничению стратегических наступательных вооружений». Пока же стороны не могли похвастаться, что дела по выработке 274 этого постоянного соглашения в области СНВ идут хорошо, поэтому в совместном советско-американском коммюнике они, по существу, повторили уже давно сказанное о том, что за Временным соглашением должна последовать новая договоренность, охватывающая период до 1985 года, касающаяся как количественных, так и качественных ограничений СНВ. Стороны условились, что разработка такой договоренности «должна быть завершена по возможности в скором времени, до истечения срока действия Временного соглашения». Напомним, что этот срок истекал в 1977 году. Застой на переговорах приобретал еще более мрачную окраску в связи с тем, что президент Никсон, подписавший документы на московской встрече, вскоре был вынужден уйти в отставку в результате расследования так называемого уотергейтского скандала. Смена хозяина Белого дома, как об этом свидетельствует история США, обычно вела к корректировке американской политики и поэтому вносила элемент неопределенности в советско-американские отношения, в том числе и в области переговоров по ограничению вооружений. Куда же повернется позиция США на переговорах? Некоторая определенность появилась после того, как новый президент США Дж. Форд направил Брежневу письмо, в котором он утверждал, что продолжит политику Никсона и что «американская внешняя политика в отношении СССР будет продолжаться без изменений». В ответном письме (от 11 августа) Брежнев, приветствуя это решение главы американской администрации, предложил встретиться «в верхах» еще до конца текущего года. Ответ был положительный. Ради продуктивности встречи советское руководство пошло на уступку еще в ходе ее подготовки — временно сняло свое требование о ликвидации американских ядерных средств передового базирования, перенеся решение этого вопроса на будущее. Тем самым было продемонстрировано искреннее стремление советской стороны к договоренности. В то же время в ходе визита Г. Киссинджера в Москву осенью 1974 года свое желание договориться проявила и американская сторона— она согласилась пойти на равные «потолки» для носителей с РГЧ ИН. Таким образом, навстречу друг другу были сделаны два крупных шага, существенно повысившие возможность достижения взаимоприемлемого соглашения по СНВ.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «ЗАСТОЙНОЕ НАЧАЛО» з дисципліни «Супердержави XX століття. Стратегічне протиборство»
