Идеологии, ориентированные на будущее и “социальная технология”
Можно ли считаться с положением сторонников деидеологизации общественной жизни о так называемом “закате идеологии” и необходимости ее замены совокупностью рациональных, технических и технологических средств и приемов воздействия на социальные процессы? Иначе говоря, настало ли время замены традиционной для общества идеологии “социальной технологией”? Сам факт возникновения ГП говорит о том, что человечество, попытавшись заглянуть в будущее – ужаснулось от представшей картины. Наше “сегодня” т. е. исповедуемая и проводимая идеология ведут к неминуемому краху. Необходимо что-то предпринять, но что: выработать новое мировоззрение и соответствующую идеологию или же на основе достижений науки и техники усовершенствовать социальное планирование? Рассмотрим подробнее сложившуюся ситуацию. Возникновение ГП в условиях расширения НТР и растущей социально-экономической и экологической взаимозависимости всех стран и регионов планеты представляют собой прямой вызов социальной зрелости и интеллектуальному потенциалу человечества. И вызов этот был услышан и принят. Впервые в истории человечества его собственная судьба оказалась зависящей от него же самого. Никогда ранее человек и человечество не “держали будущее” в своих руках, никогда ранее долгосрочные перспективы развития цивилизации не определялись в такой степени решением проблем настоящего, а ошибки не грозили глобальной катастрофой и гибелью всей планете. Социальное планирование являющееся по существу локальным стало рассматриваться в глобальном контексте стратегии выживания, где основной акцент, как правило, делается на экологические или биологические факторы развития. Так, открывая первую конференцию, посвященную ГП “Сквозь 80-е: думаем глобально, действуем локально” (Торонто, 1980 г.), один из ее организаторов, бывший директор ЮНЕП (Программы ООН по окружающей среде) М. Стронг, подчеркнул: “Существует тенденция поднимать каждый вопрос до глобального уровня. Опасность такого подхода заключается в укреплении ошибочного убеждения в том, что все проблемы могут быть решены только на этом уровне. Существует много ГП в том понимании, что они могут быть поняты лишь в глобальном контексте. Однако глобальных их решений существует очень мало! Большинство действий по решению этих проблем должны приниматься на “локальном” и национальном уровнях, т.е. с учетом глобального контекста” /5. С.34/. Социальное планирование должно вестись с учетом глобального контекста, и, следовательно, в первую очередь учитывать экологические последствия. Но что это значит? Это значит, приступая к социальному планированию необходимо занять ту или иную позицию по отношению воздействию человека на окружающую среду. Таких позиций в настоящее время две: экопессимистическая (“неомальтузианство”, “эколого-алармизм” и др.) и технооптимистическая (“постиндустриализм”, “техноапологетизм” и т.д.). Возникновение “экопессиместического” течения совпало по времени с серией энергетических, экологических, экономических кризисов начала 70-х годов, потрясших весь мир. Крах теорий “постиндустриального общества” и их модификаций, взлелеянных такими теоретиками, как У.Ростоу, Дж.Гэлбрейт, Д.Белл, Р.Арон, З.Бжезинский и другими породили волну глубочайшего социального пессимизма, пришедшего на смену оптимистическим прогнозам 60-х годов, связанным с кратковременным экономическим подъемом. Широчайшее распространение на Западе получила концепция “шока от столкновения с будущим”, выдвинутая известным американским футурологом О.Тоффлером. Отвергая теории “индустриализма” и критикуя крайности “неомальтузианского” подхода, Тоффлер остается на позициях социального пессимизма в отношении экологического будущего планеты. Выход из создавшегося положения Тоффлер видел в ускоренном развитии все той же технологии, изображая при этом миражи “новой цивилизации” в виде “гетерогенных” структур “информационного общества”. Гетерогенность этого общества, по Тоффлеру, “подразумевает обмен информацией на качественно новом уровне, отличном от гомогенной информации традиционного массового общества” /5. С.37/. К этому же течению мысли относятся взгляды профессора истории Калифорнийского университета Т. Роззака. Порицая “империализм современной науки и техники”, поставивший мир перед неотвратимой катастрофой, он призывает к религиозному возрождению западного мира, к “покаянию перед природой”, возвращению к “провиденциальному мышлению” и мистицизму средневековья. Только восстановление религиозной веры, возрождение иррационального мистического мира, возвращение к идеологии и стилю жизни средних веков может, считает Роззак, обеспечить “новый ренессанс” духовных ценностей человечества и восстановить утерянную гармонию между человеком и природой. Идеологи экуменизма (греч. - вселенная, обитаемый мир; - движение за объединение религиозных конфессий) прежде всего Ч.Бирч, А.Гейер, А.Дюйма, Ф.Поттер в рамках футурологических разработок Всемирного совета церквей возрождают эсхатологические пророчества “святого писания” и призывают к разработке нового технологического мышления – “экотеологии”, используя для этого “поэзию и писание” с целью создания физического и технического образа природы человека и выдвижения “интегральной экологической перспективы”. В основе футурологических построений современных теологов лежит очевидное стремление использовать в интересах религиозной пропаганды важные и злободневные вопросы, связанные с ГП человечества. Теологи, обвинив науку, технику, технологию во всех трудностях развития цивилизации, противопоставляют современному НТП программу “религиозного возрождения” мира. Однако распространение социального пессимизма способствовало стимулированию быстрого подъема “технооптимистического” течения в футурологи, наиболее ярким представителем которого стал ныне покойный директор Гудзоновского института Герман Кан. Его работы были призваны убедить массовую аудиторию в том, что человечеству вообще не грозят сколько-нибудь серьезные экологические и другие ГП в обозримом будущем. Голод, нехватка ресурсов, загрязнение природной среды, бедность развивающихся стран, должны, по мнению Кана и его сотрудников, рассматриваться всего лишь как “издержки роста” новой, “супериндустриальной” цивилизации, чисто временное, переходящее явление, причины которого коренятся “в характере политики”, “в излишне низком уровне управления”, а иногда и попросту “в невезении”. Эти негативные явления исчезнут с приходом новой, “супериндустриальной” цивилизации (для наиболее индустриально развитых стран она возникнет уже на рубеже третьего тысячелетия), которая создаст все необходимые условия для счастливого существования человечества в эпоху “всеобщего благоденствия”. Обещая к 2176 г. 20 тыс. долларов среднего годового дохода на душу населения планеты, Кан не считал нужным рассмотрение вопроса о его реальном распределении между различными странами мира и социальными группами, а цинично заявлял, что удел бедного и необузданного будет состоять в том, чтобы выполнять работу, которую богатый и образованный не хочет делать сам. Одной из решающих ее тенденций в 60 -70-е годы стало формирование идеологии “технократии” и “технобюрократии”. Особенностью данной идеологии является вера в постепенное изживание конфликтов благодаря деятельности “технократической элиты”. В этом русле выступает и “социальная технология”, основные идеи которой сложились и завоевали популярность во второй половине 50-х годов. Но кульминационной точки ее влияние достигает в течение следующего десятилетия. Западные социологи и экономисты, политологи и философы подготовили ряд работ, в которых, опираясь на “технологический подход” к общественным явлениям, пытаются дать ряд принципиальных социальных оценок основных итогов, но, прежде всего тенденций и перспектив развития общества. Что такое “социальная технология” и чем она отличается от идеологии? Напомним, что идеология есть совокупность представлений и понятий (как фактических, так и нормативных), имеющих своей задачей объяснение сложных социальных явлений с тем, чтобы указать и облегчить личности и социальным группам социально-политический выбор. “Социальная технология” - это совокупность спекулятивных положений, базирующихся на общем предположении о том, что накопление и применение научных знаний, рациональных приемов и новейших технических средств в целях регулирования социальных отношений и конфликтов в условиях более или менее “планового” развития высокоиндустриальной экономики играют определяющую роль в преобразовании общества независимо от его типа /2. С. 4/. “Социальная технология” тесно взаимодействует с концепциями “технократии” и “технобюрократии”, “технологического детерминизма” и т.п., обладая в то же время некоторой спецификой. Если в фокусе технократических идей находится, прежде всего, проблема “властвующей элиты” - “класса” или “социальной группы”, занимающей господствующие позиции в современном обществе, а “технологический детерминизм” выступает как один из принципов философского истолкования взаимосвязи разных сторон общества в процессе его движения, то “социальная технология” свое внимание направляет на закономерности развития конкретных обществ. Понятие “социальной технологии” производно от категории “технология” и включает ее основные элементы, с той лишь разницей, что здесь рассматриваются взаимосвязи не с природой, а с социальной средой. Наряду с экопессимистическим и технооптимистическим подходами, в последнее время все чаще стали говорить о необходимости глубокого целенаправленного изучения экологических и других ГП человечества не только в комплексе природных, технических, но и социокультурных факторов. Так заметную популярность в современной футурологии приобрели аксиологические и экоаксиологические течения. Их представители, основываясь на анализе структуры и динамики изменения ценностей, пытаются проследить альтернативные пути социально-экономического развития, исходят из того, что тщательный учет систем ценностей и их возможных смещений в будущем может служить необходимой предпосылкой любого комплексного социального прогноза. (Взаимосвязь между экономикой и культурой была раскрыта в работах крупнейшего американского социолога Даниэла Белла.) Это говорит о том, что большинство западных ученых по-прежнему продолжают оставаться на позициях гуманизма, и возлагают надежды на некую “духовную революцию”, результатом которой будет новая культура “гармонического глобализма”, ставящая на первое место “качество, а не количество, сохранение, а не разрушение, кооперацию, а не конкуренцию”. Данный подход получил развитие в целом спектре “стратегий выживания” последних лет, основанных на концепции “реформ сознания человечества”. Этим вопросам посвящен, в частности, ряд докладов Римскому клубу, таких, как “Цели для человечества” Э.Ласло, “Нет пределов обучению” Дж.Боткина, М.Эльманджеры, М.Малицы, “Диалог о богатстве и благосостоянии” О.Джиарини и др. И не случайно главное, за что ратовал создатель Римского клуба А.Печчеи, - это качественный скачок в человеческом мышлении. Такой скачок он называл “человеческой революцией” и подчеркивал, что ее осуществление возможно только через развитие и совершенствование самого человека. Один из самых активных членов Римского клуба Э. Ласло в книге “Прыжок в будущее: строя завтрашний мир сегодня” также обосновывает тезис о том, что кризисные явления современного мира являются прямым следствием доминирующей системы ценностей. Такие “классические” ценности буржуазного общества, как принцип “laisser faire” (вседозволенность), культ эффективности, “закон джунглей”, экономическая рациональность (все может быть измерено в деньгах), технологический императив (все, что может быть сделано, должно быть сделано) и другие, являются, по его мнению, одной из основных причин обострения современных ГП и продолжают превалировать на Западе в настоящее время. Директор Института по проблемам управления в Женеве Б.Гаврилишин в своем докладе Римскому клубу “Дороги, ведущие в будущее”, также широко использует аксиологический анализ для разработки очередной “стратегии выживания” человечества. Основное внимание в докладе уделено рассмотрению взаимодействия социально-культурных ценностей, различных общественно-политических структур с формами политического правления и системами экономик. Свое описание развития существующих мировых общественных систем он дает в трех “социальных пространствах” - ценностей, политических структур, экономических систем, - каждое из которых в свою очередь разбито на три прототипа, а именно: ценности - индивидуалистически-соревновательные, группово-кооперативные, эгалитарно-коллективистские; политическое правление - власть взаимно уступающая, по принципу соглашения и унитарная; экономические системы - свободное предпринимательство, кооперативно-свободное предпринимательство и предпринимательство, контролируемое государством. В соответствии с этой сверх упрощенной схемой “три по три” Гаврилишин идентифицировал: США по первому прототипу каждого пространства, Японию - по второму, СССР - по третьему. Промежуточной, т.е. выступающей в качестве идеологической основы как для “экопессимистической” так и противоположенной ей “технооптимистической” ориентацией, является упомянутая выше концепция “технологического детерминизма”. Данная концепция отличается тем, что, абсолютизируя процессы НТР, она рассматривает их в качестве самодовлеющих детерминант развития общества независимо от его социально-экономической структуры. В первой половине 80-х годов сторонники технологического детерминизма сформулировали концепцию “информационного общества” вместо в значительной степени дискредитировавших себя доктрин “постиндустриализма”. Концепция эта является логическим завершением многочисленных исследований и прогнозов по поводу совершенствования микроэлектроники, информационно-вычислительной техники и их влияния на развитие общества. Грядущая “информационная революция”, которая якобы приведет к коренному преобразованию всех общественных структур и тем самым исключит какие-либо социальные революции. Последовательная смена различных типов сознаний, полагает проф. Индианаполисского ун-та Ричард Кэртис, с неизбежностью ведет к построению “информационного общества”. В основе типологии Кэртиса лежит следующая схема: Сознание I - низший тип сознания, сформировался вместе с возникновением речи, основанный на мифах и предрассудках; Сознание II - сформировался вместе с возникновением письменности. Основано на логико-философском восприятии мира; Сознание III - сформировалось вместе с возникновением печати. Соответствует смене холистического логико-философского восприятия мира научно-технологическим подходом; Сознание IV - сформировалось как следствие развития электроники и информационного взрыва современности; Сознание V - высший тип сознания. Начал развиваться совместно с совершенствованием и широким внедрением компьютеров. Он соответствует неизмеримому расширению горизонтов и возможностей человеческого общества /5. С.77/. В последние годы в западной футурологии значительно усилилась роль течения, в центре программы которого лежит тезис о необходимости перестройки социально-политической структуры современного западного общества, его систем ценностей. Течение это, получившее в литературе название “трансформистов” или “альтернативистов”, объединяет чрезвычайно широкий спектр различных группировок “альтернативных движений” и политических партий. Идеологи “альтернативизма” пытаются представить его в виде ростков принципиально новой цивилизации, в центре которой стоит человек и которая должна способствовать наиболее полному и всестороннему раскрытию личности в гармонии с окружающей средой. Не случайно, поэтому среди сторонников “альтернативизма” весьма значительна прослойка представителей движения в защиту окружающей среды, экологистов, членов партии “зеленых” и т.д. Отличительной способностью сторонников “альтернативных” движений является четкая практическая ориентация программ социальных действий на изменение “снизу” существующей на Западе системы общественных отношений, стремление непосредственно воздействовать на эмоционально-интуитивное восприятие индивида, игнорирование традиционной системы политических институтов буржуазного общества.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Идеологии, ориентированные на будущее и “социальная технология”» з дисципліни «Основи глобалістики»
