Общества специализированных рыболовов и охотников на морского зверя
Общества специализированных рыболовов и охотников на морского зверя со времен неолита были широко распространены по всему земному шару от экваториального пояса до арктических областей. Ресурсы лесной зоны, включая и промысловые запасы рек, являлись составной и неотъемлемой частью замкнутых биоценозов. Поэтому малейшее нарушение процесса самовоспроизводства некоторых видов промысловых животных и рыб, связанное с деструкцией экологической системы в целом, ставило рыболовецко-охотничье общество на грань гибели. Неолитические общины, связанные с присваивающими формами хозяйства, в огромном большинстве случаев должны были строго следить за соблюдением экологического равновесия и не могли позволить (даже при наличии такой возможности) взять у природы больше, чем это было им необходимо. Выражаясь словами Л.Н. Гумилева, такие общества "вписывались в ландшафт", представляя собою высшее звено соответствующего биоценоза, что, естественно, определяло их застойность. Если у них и появлялся некоторый прибавочный продукт, то в условиях присваивающего хозяйства возможности его увеличения были принципиально ограничены. Кроме того, охота и, как правило, рыболовство в качестве ведущих отраслей хозяйства предполагают расселение людей небольшими общинами на огромных пространствах при крайне невысокой 198________________________________________Первобытные основания цивилизации плотности населения. В таких условиях, когда отсутствовали серьезные стимулы к развитию межобщинной интеграции, не могли сложиться и механизмы, приводящие к концентрации прибавочного продукта в сколько-нибудь значительных размерах. Но если бы подобного рода концентрация прибавочного продукта и могла бы произойти, то и это не привело бы к становлению цивилизации. Продукты охотничье-рыболовецких промыслов трудно хранить и если собранные излишки не могут быть трансформированы в какую-либо иную престижно значимую форму богатства, то они не превращаются в фактор развития социально-экономического неравенства и тем или иным образом (патлач-демонстративная раздача индейцами северо-западного побережья Северной Америки своего богатства с целью завоевания симпатий соплеменников и аналогичные ему явления) распределяются между прочими членами коллектива. Иными словами, в большинстве обществ с присваивающей экономикой, даже при появлении высокоэффективного рыболовства и морского промысла, утверждение раннеклассовых отношений, а значит, и основ цивилизации, в принципе невозможно из-за: 1) отсутствия перспектив увеличения объема добываемой продукции, а следовательно, невозможности роста численности и плотности населения; 2) отсутствия стимулов и механизмов концентрации добываемых излишков на межобщинном уровне; 3) отсутствия средств и возможностей трансформации излишков в престижно значимые ценности. Именно переориентация населения приморских районов Перу на земледелие означала выход на качественно новый уровень социально-экономического развития и обеспечивала в перспективе возможность перехода к цивилизации. Поэтому, соглашаясь с тем, что на базе присваивающей экономики мог быть достигнут тот же уровень производительности труда, что и при ранних формах производящего хозяйства, следует отметить, что на этом рубеже возможности присваивающей экономики были исчерпаны. Новый этап общественного развития был связан с освоением земледелия и скотоводства. В качестве аргумента в пользу возможности классообразования на базе присваивающей экономики нельзя рассматривать и общество индейцев северо-западного побережья Северной Америки (тлинкитов, хайда, квакиютлей и пр.), где к началу XIX в. в рамках родовой организации уже появилось патриархальное рабство, связанное с возможностью интенсификации морских промыслов и переработки их продукции. Стремление к повышению эффективности рыболовческо-охотничьей деятельности обусловливалось не внутренними потребностями роста, а усиливающимися связями с внешним, капиталистическим рынком. Не свидетельствуют об этом и другие подобные ему рыболовческие этносы индейцев района Великих озер, бассейна реки Юкон, Южного побережья полуострова Лабрадор, Флориды или великих рек Сибири, как и памятники приаральских нео-энеолитических рыболовов кельтими-нарской культуры. Уровень их социокультурного развития заметно превышал раннепервобытный и по многим параметрам они не уступали ранним земледельцам и скотоводам. Однако перспективы становления в их среде основ цивилизации отсутствовали. Стимулом для интенсификации традиционных промыслов мог послужить лишь спрос внешнего рынка, но не какие-либо внутренние потребности самого рыболовецко-охотничьего общества. Индейцы северо-западного побережья Северной Америки в эпоху Нового времени могли расширить свое производ-Становление производящего хозяйства и племенной организации___________________________199 ство постольку, поскольку внешний рынок поглощал производимый ими прибавочный продукт и, стимулируя расширение их промыслов, обеспечивал их престижно значимыми товарами. Это создавало благоприятные предпосылки для развития экономического неравенства и эксплуатации. Однако такие условия могли возникнуть лишь на периферии классового общества. Кроме того, никаких стимулов для развития межобщинной интеграции и тем более концентрации прибавочного продукта в сколько-нибудь значительном объеме здесь не существовало. Следовательно, и в этом уникальном случае не было возможностей для самостоятельного выхода на уровень цивилизации. Аналогичным образом можно объяснить и достаточно далеко зашедший процесс становления раннеклассовых отношений у народов таежной зоны Западной Сибири, в частности у остяков, чье хозяйство основывалось на рыболовстве и охоте. Усовершенствование рыболовецких снастей на рубеже II—I тыс. до н. э. открыло возможности широкой эксплуатации естественных ресурсов крупных сибирских рек, а выход населения к ним, то есть на большие торговые трассы, привел к усилению связей с югом, где с этого времени усиливается спрос на пушнину. Установление регулярных торговых связей между охотничье-рыбо-ловческим миром и цивилизациями Средней и Передней Азии обеспечивало приток в таежную зону ювелирных изделий и воинского снаряжения, что стимулировало развитие охоты на пушного зверя. Главы общин, организующие внешнеторговые связи и получающие импортное вооружение, стремятся к данническому подчинению населения соседних территорий; при них появляются профессиональные дружинники и пленники-рабы. В результате складывается вполне типичная для раннеклассового общества система отношений: выделившиеся княжеские роды, опираясь на свои дружины, отчуждают в виде дани у рассеянных по лесам общин прибавочный продукт — пушнину, которая затем обменивается на дорогие импортные товары. Однако столь высокий уровень социально-политического сплочения таежных аборигенов не был следствием развития производства. Здесь, в отличие от более южных областей Евразии, не могли утвердиться производящие формы экономики, не мог появиться постоянный прибавочный продукт, не могли возникнуть города как центры ремесла и торговли. Главной же причиной возникновения раннеклассовых отношений была необходимость милитаризации общества в условиях разгоравшейся борьбы за ресурсы, пользующиеся высоким спросом на внешнем рынке. И в этом случае выход обществ высокоразвитых рыболовов и охотников на грань эксплуататорских отношений всецело зависел от стимулирующего воздействия цивилизационного центра. Таким образом, в некоторых весьма редких случаях на базе специализированного присваивающего хозяйства возможно появление прибавочного продукта. Однако такие общества не способны самостоятельно выйти на уровень создания раннецивилизационных систем, не имея для того достаточных внутренних ресурсов. Перспективы их развития прямо зависят от возможности включения такого рода общин в экономическую систему соседнего эксплуататорского общества. Если такое включение происходит, платой за это становится деградация, вырождение и разложение охотничье-рыболовческих этносов. Это в равной степени стало уделом и малых народов Сибири, Дальнего Востока и крайнего Севера в составе России — СССР — России и обществ индейцев и эскимосов, чьи Первобытные основания цивилизации Следовательно, только в условиях развития производящих форм хозяйства и связанных с этим изменений в социально-экономической и политической жизни общества прибавочный продукт мог быть произведен, сконцентрирован и трансформирован в том объеме, который был необходим для утверждения раннеклассовых отношений, а значит, и основ цивилизации. Таким образом, историческое значение неолитической революции, и Г. Чайлд был в том прав, состоит именно в освоении производящих форм хозяйства как экономической основы всего дальнейшего поступательного развития человечества, в том числе и перехода от первобытности к цивилизации. Признание за неолитической революцией статуса решающего условия перехода от первобытности к цивилизации не означает, что все этносы, вступившие на путь развития производящих форм хозяйства, все общества ранних земледельцев и скотоводов неизбежно приходят к утверждению основ цивилизации. Как показывает материал различных земледельческих обществ, они не всегда способны самостоятельно переступить порог позднепервобытного строя. Примерами тому могут служить ранние земледельцы тропического пояса, выращивающие клубневые и корнеплодные культуры, папуасы, меланезийцы и т. д. Они живут оседло, деревенскими общинами, насчитывающими до 300— 400 человек, состоящими из нескольких вполне экономически самостоятельных семейно-родовых групп — вемунов, ядро которых составляет 10—12 совместно трудящихся мужчин —родственников, имеющих семьи. Деревня же редко выступает в качестве хозяйственного целого и выполняет преимущественно социальные функции: организацию защиты от нападения извне, проведение празднеств и т. п. В рамках вемунов и составляющих их семей до определенного предела могло увеличиваться производство прибавочного продукта, однако возделываемые корне- и клубнеплодные растения тропической полосы были скоропортящимися, не подлежащими хранению, поэтому их производство сверх необходимого прожиточного минимума не имело смысла. Кроме того, несмотря на достаточно высокую плотность населения, устойчивые надобщинные объединения не возникали из-за отсутствия экономических стимулов. Последнее определяло невозможность концентрации прибавочного продукта в каком-либо центре в сколько-нибудь значительном масштабе. В таких общинах тропических земледельцев уже хорошо прослеживается зарождающееся социально-экономическое неравенство. Родовые группы и семьи, обладая прибавочным продуктом и не имея возможности его накапливать и трансформировать, стремятся "обменять" его на престиж, уважение и высокое социальное положение, устраивая раздачи своего имущества односельчанам, в частности, нуждающимся семьям. В папуасских деревнях, не имевших устойчивого лидера, чье положение было бы закреплено нл следственным правом, преуспевающие "богачи" — "бигмэны" — за счет раздач добивались уважения и высокого общественного положения. Такие раздачи аналогичны потлачу индейцев северо-западного побережья Северной Америки и имели тот же социальный смысл. Подобное развитие, естественно, вело к появлению первых устойчивых форм социального неравенства, предопределяемого имущественной дифференциацией. Однако реализовывавшийся (уничтожавшийся) в совместных пирах и раздачах прибавочный продукт, обеспечивая уважение и лидерство его владельцу, не конденсировался в виде ценностей. Поэтому рост производства прибавочногоСтановление производящего хозяйства и племенной организации 201 продукта, а тем более его концентрация на межобщинном уровне и трансформа-ция в престижно значимые ценности, были в данной ситуации невозможны. Достигнутый предел в степени производства и концентрации прибавочного продукта определял и максимум возможной социальной стратификации, не продвинувшейся далее выделения более уважаемых и состоятельных, чем ря-довые общинники, клановых лидеров. Поэтому можно сделать вывод, что в тех обществах, где произошел переход к земледелию, однако в сфере распределения сохраняется принцип реципрокности, процесс становления раннеклассо-вых отношений завершиться самостоятельно не может и они должны рассматриваться как тупиковые. В других случаях развитие земледелия обусловливало принципиальные из-менения в организации производства и распределения материальных благ. Прежде всего, это происходило там, где его появление было связано с возделыванием зерновых, выращивание которых в засушливой зоне требовало органи-зации коллективных ирригационных или другого плана работ. Именно ранние земледельцы, ориентированные на выращивание зерновых культур, проложили путь к цивилизации. Зерно могло долго сохраняться, накапливаться, обмениваться и транспортироваться на отдаленные расстояния, а вместе с этим — и трансформироваться в иные ценности. Параллельно с освоением зернового земледелия в Старом Свете возникает и скотоводство. Продукция комплексного земледельческо-ско-товодческого хозяйства была более разнообразной, легко сохраняемой, отчуж-даемой, накапливаемой и транспортируемой, что выгодно отличало ее от тро-пического овощеводства. Произошедшее в X—VIII тыс. до н. э. освоение зернового земледелия в ряде районов Ближнего Востока и Передней Азии (доке-рамический Иерихон в Палестине, Зави-Чеми-Шанидар, Джармо и Гендж-Даре в Загросе, Чатал-Гуюк и Хаджилар в Анатолии и т. д.) с самого начала, очевид-но, было связано с примитивным искусственным орошением. Сперва это было задержание воды при весенних разливах на возделываемых участках, но, как минимум, с VII тыс. до н. э. появляются оросительные каналы. Проведение в условиях засушливой зоны крупномасштабных ирригационных работ резко повышало производство основного пищевого продукта — зерновых. Орошаемое земледелие требовало организации коллективных ирригационных работ, причем его эффективность прямо зависела от их масштаба, а следовательно, и от количества рабочих рук. Наибольший эффект оно давало при освоении пойм великих рек засушливых зон субтропического и тропического поясов, где и вызрели древнейшие цивилизации. Здесь основой организации производства выступала община в лице ее руководителей, а затем Іілемя-вождество, ном как город-гхударс Іьо м • ,Lii^DucTO4Horo типа и, наконец, деспотическое царство типа Древнего Египта. При таком развитии отдельные семьи или даже группы родственных семей не могли выделиться в качестве самостоятельных производственных ячеек и были подчинены общинными, а затем и надобщинными — протогосударствен-ными и раннегосударственными — структурами. Параллельно кардинальные изменения происходят и в сфере распределения, что прослеживается в виде развития системы редистрибуции. Ее становление определялось усложнением организации производственного процесса, при котором лидеры контролировали ход работ и осуществляли Первобытные основания цивилизации те определенная доля прибавочного продукта оставалась в распоряжении руководителей общины. Одна его часть сохранялась в качестве страхового фонда, другая могла расходоваться на всевозможные общественные нужды, в частности, реализовываться в процессе внешнего обмена на приобретение таких необходимых вещей, как, скажем, соль или обсидиан. Кроме того, по мере обособления лиц, связанных с выполнением административно-хозяйственных и культурно-культовых функций, какая-то часть прибавочного продукта начинает расходоваться на их содержание, а также на отправление культа, становящегося все более сложным и дорогостоящим. В Старом Свете развитие пашенного земледелия было непосредственно связано с разведением крупного рогатого скота. Параллельно значительную роль играло и отгонное скотоводство — выпас в степях и предгорьях мелкого рогатого скота, а также огородничество, садоводство, рыболовство и разведение водоплавающих птиц на берегах больших рек, морские промыслы в прибрежной полосе и т. д. В ряде случаев значительную роль играла добыча (в том числе, а то и главным образом, для обмена) полезных ископаемых. Дж. Мелларт справедливо полагает, что быстрое развитие таких поселений, как Иерихон эпохи до керамического неолита и Чатал-Гукж, в значительной степени объясняется тем, что соответствующие социальные организмы владели источниками дефицитного сырья. Появление редистрибуции обеспечивало возможность специализации в рамках производственного коллектива (по мере увеличения его численного состава) отдельных групп людей на различных видах деятельности при последующем перераспределении продуктов труда и наделении каждого всем необходимым. Так, в Чатал-Гуюке, наряду с земледелием, скотоводством и охотой, процветала добыча и обработка многочисленных видов полезных ископаемых (обсидиана, диорита, мрамора, алебастра и т. п.), развивалось керамическое производство, зарождалась цветная металлургия, налаживался обмен товарами с общинами Западной Анатолии, Сирии, Килликии и другими областями. Естественно предположить, что ведением столь сложного хозяйства руководили представители выделившейся родовой знати, что подтверждается наличием погребений, сопровождавшихся богатым инвентарем. О появлении регулярного прибавочного продукта можно судить и по расцвету культового искусства, требовавшего специальной подготовки. Остававшийся излишек мог использоваться административно-жреческой знатью как на общественные, так и на личные нужды. Только такая система комплексного хозяйства обеспечивает по мере своего совершенствования неуклонный рост производительности труда, а следовательно, и объем получаемого прибавочного продукта. В ее основе лежит централизованная организация не только собственно производственного процесса, но и перераспределения созданных коллективным трудом материальных благ, причем редистрибутивная система является необходимой предпосылкой завершения процесса становления раннеклассовых отношений.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Общества специализированных рыболовов и охотников на морского зверя» з дисципліни «Історія світової цивілізації»
