Первые попытки разработать историческую типологию этнических общностей в отечественной науке относятся к довоенному времени. Тогда С.Н. Быковский усматривал в этническом многообразии общностей людей лишь два стадиальных типа: племя и нацию, не исключая, впрочем, возможность "открытия" в дальнейшем и других форм. Позднее И.В. Арский предложил следующую схему: племя, союз племен — первобытная эпоха, народность — ранний феодализм, национальность — развитый феодализм, нация — капитализм. К ней вплотную примыкает и выдвинутая сразу после войны схема В.В. Мавродина, по мнению которого в качестве стадиально сменяющих друг друга типов этнических общностей следует рассматривать племя, народ, народность и нацию. Однако развитие такого рода концепции не получили, поскольку после выхода сталинской работы "Марксизм и вопросы языкознания" (1950 г.) все споры по проблеме исторической типологии этносов прекратились и ставшая с тех пор традиционной триада "племя — народность — нация" прочно утвердилась в советской науке, таким же образом, как за два десятилетия до того — пятичленная формационная конструкция. Трехчленная схема этноисторичес-кого процесса, стихийно господствующая в обществознании и до сегодняшнего дня, была воспринята ведущими авторитетами в области этнологии 50-х гг. и с начала 60-х становится общим местом в учебной литературе и в качестве чего-то почти само собою разумеющегося используется до наших дней. В общих чертах традиционная для советской историографии 50—80-х гг. схема эт-ноисторического процесса выглядит следующим образом. При переходе к верхнему палеолиту на базе древнейших стадных коллективов являются экзогамные (родовые) группы, в результате последующего объединения которых складываются племена, консолидирующиеся на финальной стадии первобытности в союзы племен. На базе последних при переходе к классовому обществу появляются народности, которые подразделяются на "рабовладельческие" (для Древности) и "феодальные" (для Средневековья), хотя никем не было разъяснено, чем же они отличаются друг от друга в собственно этническом отношении. Последним типом этнических общностей были провозглашены нации, также разделенные на "буржуазные" и "социалистические", которые, как и народности "двух типов", так и не получили собственно этнической характеристики. Трехчленная периодизация этноисторического развития явно не соответствовала принятой в те годы "пятичленной" формационной схеме, под которую ее стремились подогнать вводя "формационные" определения для народностей и наций. Из логики вытекало, что коль скоро первобытность, рабовладение, феодализм, капитализм и социализм суть последовательно сменяющие друг друга ступени общественного развития, то каждой из них должен быть присущ свой специфический тип этнической общности. На этом основании вЭтнос и этнический процесс в истории человечества_________________________________147 первой половине 60-х годов видный этнограф С.А. Токарев впервые четко поставил вопрос о соответствии исторических типов этнических общностей формациям, попытавшись качественно разграничить этносы Древности и Средневековья. Первые он характеризовал как "демос" и связывал со свободным населением отдельных городов-государств (афиняне, фиванцы и пр.), вторые сохраняли у него название "народности" в ее прежнем понимании. Такое разграничение позднее было поддержано Т.Д. Златковской и несколько огрубление В.И. Козловым, предложившим разграничивать этносы с первобытно-общинной структурой (ЭПС), а также с рабовладельческой (ЭРС), феодальной (ЭФС), капиталистической (ЭКС) и социалистической (ЭСС) структурами, что, в сущности, было лишь подменой смыслов — этнического формационным. Однако сама идея С.А. Токарева имела продуктивное значение. Она фиксировала внимание на том, что этнические общности гражданских коллективов городов-государств (Афин, Фив, Милета или, скажем, Тира, Сидона и пр.) качественно отличаются от территориальных общностей подданных отдельных правителей (Прованс, Бавария, Галицкое княжество и пр.). Однако ошибочной была жесткая стадиальная привязка этих типов этнических общностей к эпохам (Древность и Средние века) и тем более наделение их формационной, в контексте пятичленной схемы, нагрузкой (рабовладение и феодализм). Общности типа граждан вольных городов-государств мы найдем не только в Древней Греции, но и в Средние века, причем не только в Европе (в Италии, к примеру: венецианцы, генуэзцы, пизанцы, флорентийцы и пр.), но и в Азии — мекканцы или мединцы времен Магомета, в Африке — граждане городов-государств Сомалийского побережья: Мамбасы, Малиндо и Магади-шо. В свою очередь экстерриториальные общности типа саксонцев или волынян мы без труда обнаружим повсюду и в Древнем мире: карийцы, ликий-цы, каппадокийцы и т. д. Разница между этими типами этнических общностей бесспорно имеется, однако она (в пределах докапиталистических цивилизаций) не имеет выраженной стадиальной природы. Последовательным сторонником сочетания трехчленной этноисторической классификации с пятичленной формационной до конца жизни оставался Ю.В. Бромлей, определявший народности Древности и Средневековья в качестве рабовладельческих и феодальных, а нации — как капиталистические и социалистические. При этом, в отличие от многих других сторонников такого подхода, он последовательно проводил принцип иерархического деления этнических общностей, разграничивая два уровня народностей, складывавшихся на "узкой" и "широкой" основах: афиняне, фиванцы, спартанцы и пр.— древние греки; баварцы, швабы, саксонцы и пр. — немцы и т.д. Однако вопрос о том, почему различные формации продуцируют, в сущности, идентичные типы эт-ноисторических общностей, оставался без ответа. Еще более очевидной внутренняя противоречивость сочетания трехчленной этноисторической типологии с пятичленной формационной становится в работах С.А. Арутюнова и Н.Н. Чебоксарова, содержащих вместе с тем и концептуальную основу преодоления этого противоречия. Эти исследователи, справедливо связывая этноинтеграционные процессы со степенью плотности информационных контактов, пришли к выводу, что последняя возрастает не плавно, а скачкообразно, ступенчато, с наличием по меньшей мере двух "порогов" в темпах прироста этой плотности. Первый скачок связан с появлением письменности,148 Теоретические основы понимания всемирной истории что коррелируется с переходом от первобытности к цивилизации, а второй соотносится с развитием массового начального образования и значительным повышением уровня обмена информацией (появление периодической печати, литературы для массового чтения и пр.) в эпоху утверждения капитализма. В любом случае, та или иная плотность информационных связей, характерная для любого данного типа этнической общности, в конечном счете зависит не от чего иного, как от способа производства, господствующего в данном обществе. Определение двух порогов в приросте плотности информационных связей стало дополнительным аргументом против пятичленной формационной схемы. Если в истории выделяется три качественных состояния плотности информационных связей, а последние отражают качественные этапы развития социально-экономического базиса, соответствующие формациям, то таких формаций должно быть три — первобытная, докапиталистическая классовая и та, что утверждается начиная с победы капитализма и индустриального производства в Западной Европе. Все это подводило этнологов к осторожно сформулированному в середине 80-х гг. М.В. Крюковым выводу, что сам по себе формационный, основанный на пятичленной схеме подход к этноисторическим исследованиям представляется слишком абстрактным и потому недостаточным для исчерпывающего объяснения специфических закономерностей этнических общностей. Он призвал создать новую схему, логически последовательную и адекватно отражающую реальную действительность. Однако за прошедшее с тех пор время такая схема так и не была предложена. Не претендуя на окончательное решение данного вопроса отмечу некоторые моменты, связанные с этнической структурой позднепервобытных (пред-цивилизационных) обществ и социумов на стадии цивилизации, не затрагивая проблемы современных наций, которая может быть адекватно осмыслена лишь в контексте специального рассмотрения социокультурной истории Европы последних столетий. В эпоху поздней первобытности в качестве нижнего звена этнической иерархии выступает гетерогенная община — микроэтническая общность, в терминологии Ю.В. Бромлея, или этническая группа, в терминологии В.Ф. Генинга. Следующей ступенью этнической иерархии, демонстрирующей собственно базовый этнический уровень, является племя, в частности, в его наиболее развитом виде — чифдома-вождества. На макроэтническом уровне в ту эпоху мы уже различаем межплеменные этнокультурноязыковые общности, которые, вслед за Ю.В. Бромлеем, можно было назвать семьями племен, и межплеменные этнополитические (этнопотес-тарные) общности — союзы племен. Первое понятие отражает межплеменную общность, основанную на близости происхождения, второе — базирующуюся на совместном пребывании в составе более-менее устойчивого объединения, нередко с выходом на уровень цивилизации, становящегося раннегосударствен-ным образованием, в пределах которого этноинтеграционные процессы имеют дальнейшее развитие. Менее ясной, даже при учете отдельных специальных разработок и панорамных исторических полотен Л.Н. Гумилева, остается проблема этноистори-ческой типологии общностей докапиталистических цивилизаций. Не вызывает сомнений ни их этническая многоуровневость, ни качественное изменениеЭтнос и этнический процесс в истории человечества 149 содержания этнических понятий (скажем — римляне, греки, татары, Русь) на протяжении столетий. Однако без достаточного внимания оставался вопрос о взаимосвязи этнических общностей и социальных организмов докапиталистических обществ, являющийся, в контексте изложенного выше общетеоретического понимания природы этноса, едва ли не ключевым. Уже приходилось писать, что на стадии перехода от первобытности к цивилизации мы имеем дело с двумя основными формами раннегосударственных социальных организмов: простыми и сложными. В условиях сочетания высокой производительности сельскохозяйственного труда со сравнительно невысокими затратами на жизнеобеспечение (Древний Восток, Средиземноморье, зона цивилизаций доколумбовой Америки и пр.) раннеклассовые социальные организмы возникают на базе племен-вождеств в виде городов-государств древневосточного, номового типа. Их территория была небольшой, а значительная часть населения концентрировалась в столице как средоточии экономической, социально-политической и религиозно-культурной жизни. Подобного (по форме, но не по своей общественно-экономической структуре) плана простые социальные организмы возникали, как правило, в этих при-родно-хозяйственных условиях и в результате становления вторичных (на руинах предшествующих) цивилизационных структур (архаическая Греция), в более или менее близких к последнему случаях (от раннеантичной Италии — этрусское "двенадцатиградье", Рим, до, скажем, раннесредневековых торговых городов Аравии — Мекка, Медина) или в процессе колонизации (финикийская — Карфаген, Утика, Гадес и пр.; греческая — Масалия, Сиракузы, Ольвия и пр.; индийская в Юго-Восточной Азии — Такуапа, Ламури, Сингапур и пр.; арабская на побережье Восточной Африки — Мамбаса, Малиндо, Магадишо и т.д.). Аналогичные по форме и этнической природе структуры возродились и в средневековой Европе, причем не только Южной, где были соответствующие традиции (Дубровник, Венеция, Флоренция, Генуя, Арль, Альби и пр.), но и в Северной (Гамбург, Бремен, Любек, Киль и пр.), где после технического переворота в сельском хозяйстве X—XII вв. социальные организмы в виде городов-государств также могли существовать. В результате таких процессов на фоне достаточно крупных этнических общностей предшествующих периодов преимущественно этно-культурно-культово-го плана, как собственно позднепервобытных (шумеры, майя, хауса), так и уже "переотложенных" в результате предшествующих историко-цивилизационных процессов (древние греки, этруски, раннесредневековые романцы Далмации, Италии и пр.) общностей, возникают новые этносоциальные общности, которые можно назвать территориально-городскими. По своей социально-экономической природе территориально-городские этносоциальные общности могут быть самых различных типов: древневосточного номового (шумерийцы — урцы, урукции, ниппурцы и пр.; майя — обитатели Тикаля, Копана и пр.), античного полисного (среди эллинов на основе ионийцев — милетяне, эфесцы и пр., на основе дорийцев — спартиаты, коринфяне и пр.) или средневекового коммунального (на основе далматинских ро-манцев — жители Дубровника или Сплита, на основе италийских романцев — венецианцы, генуэзцы, пизанцы, флорентийцы, миланцы и пр.). Этническая специфика представителей такого рода городов-государств до-индустриальных Теоретические основы понимания всемирной истории или Италии XVIII в. с их вольными городами типа Гамбурга или городскими республиками вроде Венеции) определялась не только общностью самосознания и самоназвания, политической самостоятельностью и пр., но также культурно-культовым единством на основе почитания бога (святого) покровителя (Афина — у афинян, св. Марк — у венецианцев), персонифицирующего цельность гражданского коллектива его адептов, спецификой диалекта и другими собственно этническими признаками. Поэтому представителей такого рода небольших этносоциальных организмов с полным правом можно считать собственно этносом, тогда как этнокуль-турно-языковую общность родственных территориально-городских этносов — макроэтнокулыурной (макроэтноязыковой — они, как правило, совпадают в таких случаях) общностью: шумеры, греки и т.д. В пределах первых обычно обнаруживаются и микроэтнические группы, обычно складывающиеся на социальной (например, рабы второго поколения, для которых "родным" является уже язык их господ; представители различных каст и пр.) или конфессиональной (катары и католики в коммунах Италии или альбигойцы и католики в коммунах Южной Франции XII—XIII вв.) основе, но изредка отражающие и этническое деление более раннего времени (дорийские и ионийские филы в некоторых, особенно возникших в процессе колониации, древнегреческих полисах). Вместе с тем в истории каждой цивилизации, особенно на стадии сословно-классовых обществ, прослеживается явственная тенденция к созданию, обычно сперва на определенной этнокулыурно-языковой основе, централизованных государств, стремящихся к перерастанию в державы имперского типа. Появление государственных социальных организмов надномового масштаба (Египет уже при первых династиях и пр.) определяет этнокультурно-языковую интеграцию в их пределах, что ведет к проявлению таких этносов, как египтяне, ассирийцы и пр. Жители отдельных городов-номов не утрачивают своей этнокультурной специфики и особенно самосознания, однако над последними более или менее прочно (в зависимости как от долговременности самой державы, так и от изначальной культурно-языковой близости) "надстраивается" или "укрепляется" этническое сознание более широкого плана: вавилоняне — над аккадоязычными семитами Месопотамии, римляне — над италиками и пр. В некоторых случаях такая консолидация, при оттеснении на второй план областного сознания, происходит в пределах подчиненных, включенных в состав обширного централизованного государства родственных и все более осознающих свою социальную и духовную близость этнических групп. Так, к началу I тыс. возникают, к примеру, арамейскоязычные "сирийцы" ближневосточных провинций Римской, а затем и Византийской империй, консолидируются ираноязычные этносы (как ранее входившие, так и не входившие в державу Сасанидов) Арабского халифата и т.д. Они обретают свою структуру и место в контексте соответствующих (обычно оформленных в виде "универсального государства") цивилизаций. Однако утверждение раннецивилизационных структур через первичный этап появления городов-государств номового или полисного типов не является универсальным. Не менее заметным в истории доиндустриальных обществ был и второй путь образования раннегосударственных структур — на основе создания сложных раннеклассовых социальных организмов. Последнее имело место там, где даже при внедрении железных орудий объем получаемого прибавочного продукта в пределах отдельного района 151 сообщества был не настолько велик, чтобы обеспечить развитие номовых или полисных городов-государств. В таком случае необходимым условием выхода на цивилизационный уровень было отчуждение прибавочного продукта многих общин, племен и даже межплеменных объединений, экономически вполне обособленных друг от друга, в пользу политически господствующего центра. Такое развитие мы можем наблюдать и в собственно земледельческой среде, и при завоевании земледельцев кочевниками, от Восточной Европы (Хазария, Киевская Русь, Волжская Булгария) до Западного Судана (Гана, Мали, Сонгай) и Дальнего Востока (Бохай, империи чжурчженей и киданей). Государственные І образования в виде сложных социальных организмов формируются в результа- | те подчинения неким ведущим протогосударственным центром соседних, часто этнически родственных ему, но более слабых соседей. Отчуждаемый у них при- » бавочный продукт обеспечивает утверждение в рамках его ядра основных атри- | бутов цивилизации — господствующего класса, государственного аппарата, городского столичного центра. В результате раннегосударственное образование институционализируется в виде сложной общественно-политической структуры, состоящей из ядра, соответствующего крупному городу-государству, и зависимых, даннически эксплуатируемых, но могущих длительное время сохранять свою внутреннюю автономию областей, своего рода "племенных княжений". Примерами тому могут служить Шан-Иньский Китай, первое японское государство — Ямато или Киевская Русь примерно до времен Ольги. В результате, преимущественно на основе этнически родственных групп, складывается своеобразная макроэтнополитическая общность, представители которой в большинстве своем пользуются взаимопонятными диалектами и, начиная с разноплеменной столичной служилой знати, все более сближаются культурно, что нередко связано с заимствованием у более развитых соседей высшей религии (буддизма в Японии, восточного христианства на Руси или ислама в Мали). При этом земельные, постплеменные общности типа дреговичей или вятичей сохраняются как этнографические реалии еще длительное время и после ликвидации их автономных социально-политических структур. Важно отметить, что в пределах такого рода макроэтнополитических социумов, постепенно вырабатывающих общий слой культуры и принятый в государстве письменный язык, подспудно осуществляется трансформация территориально-земельных этнических общностей. Администрация выделяет новые округа во главе с новыми городскими центрами, мало считаясь при этом с границами старых земельно-племенных территорий, а то и сознательно перекраивая, ломая их. В таких, как и в сохранивших свое значение с прежних времен, центрах происходит смешение присланного из центра и разноплеменного местного населения. Со временем здесь формируются и представления об общих для жителей всей земли (княжения, волости) интересах, общем боге или святом покровителе, появляются свои особенности культуры, диалекта и пр., что, как правило, соответствует общему социально-экономическому подъему в пределах всего макросоциального организма. В дальнейшем, по мере социально-экономического развития и производства в рамках отдельных областей прибавочного продукта в объеме, достаточном для развития классовых отношений, в границах соответствующих земельных структур, при стирании старых племенных границ и развитии городских центров на периферии, на базе сложного социального организма ("великого152______________________________Теоретические основы понимания всемирной истории княжества") появляется серия обособляющихся от центра простых социальных организмов ("удельных княжеств"). Формируясь в рамках достаточно устойчивой этнической общности высшего порядка (которая и при постепенной деструкции сложного социального организма сохраняется в виде макроэтнокуль-турно-языковой), такие социальные организмы новой генерации приобретают отчетливо выраженную этническую специфику, как, скажем, провансальцы, пьемонтцы, бургундцы, лотарингцы или швабы средневековой Европы. Такой путь развития легко можно проиллюстрировать на примере истории Китая эпохи Чжоу и периода "Борющихся царств" в первые три четверти I тыс. до н. э., когда в пределах макроэтнической общности древних китайцев — "хуася" — складываются на основе крупных владений типа княжеств такие территориально-земельные общности, как чусцы, ханьцы, циньцы и пр. Подобное видим и в Киевской Руси после Владимира и Ярослава, когда земельные общности типа древлян или радимичей замещаются такими, как галичане, черниговцы, смоляне, новгородцы и пр. Важно подчеркнуть, что виток может повториться и какой-либо сильный в военном отношении центр (Цинь в Китае, Москва в Восточной Европе, Сонгай в Западном Судане и т.д.) поглотит другие и в определенной степени снивелирует их этнокультурную специфику. Суммируя сказанное, относительно этнической структуры цивилизаций раннего типа необходимо отметить следующее: — во-первых, для них полностью сохраняет значение разграничение на общности макроэтнического, собственно этнического и микроэтнического уровней; — во-вторых, на каждом из этих уровней мы можем выделять общности первичные, непосредственно вырастающие из первобытного состояния, и вторичные, третичные и пр., складывающиеся уже на стадии развития докапиталистических классовых обществ; — в-третьих, более-менее четкое разграничение на общности этносоциального и этнокультурного плана мы наблюдаем на макроэтническом и микроэтническом уровнях, но не на уровне основного, базового звена. Учитывая это, охарактеризуем соответствующие этноисторические феномены более конкретно. Макроэтнические общности цивилизационных эпох можно определить в качестве регионально-этнических. Среди них разграничиваются первичные, вырастающие еще на первобытной основе — славяне, германцы, банту и пр., и вторичные, образовавшиеся в результате ассимиляции неким имперским этносом подчиненных им соседей — романские народы, арабские народы и пр. Конечно, разграничение это весьма условно и, к примеру, часть тюркских народов будет ближе к первому понятию (казахи, киргизы, хакасы и пр.), а часть, возникшая в результате тюркизации подчиненного местного населения (узбеки, азербайджанцы, турки и пр.) — ко второму. Однако реальные общности могут лишь приближаться к идеальным типам, но никак не соответствовать им, точнее — отвечать им лишь в тенденции. По своим качественным характеристикам эти макроэтнические общности, как правило, лишь весьма условно могут подразделяться на регионально-этно-политические, регионально-этноязыковые, регионально-этнокультурные и, особенно для средневековья, регионально-этноконфессиональные. Регионально-этнополитические характеризуются наличием общего самосознания, принятого языка общения, ряда черт культуры, иногда — одной рели- Этнос и этнический процесс в истории человечества__________________________________153 гии у социально активных слоев некоего макрополитического целого — Тюркского каганата, Франкской державы, Киевской Руси и пр. Иногда они возникают на основании всей в целом уже имеющейся регионально-этноязыковой (группы близких по происхождению, языку и культуре этносов) общности (Тюркский каганат, Арабский халифат в момент его рождения), иногда — одной группы входящих в нее этносов (Киевская Русь — на основе славян Восточной Европы), реже — при приблизительно равном участии частей двух регионально-этноязыковых общностей (империя Карла Великого — на частях романо-язычного и германоязычного массивов). В пределах же регионально-этнополитических общностей часто вырабатываются общности регионально-этнокультурные, типа культурных миров Китая, Индии, античного Средиземноморья, выступающие в средние века преимущественно в регионально-этноконфессиональной форме (Восточнохристианский мир, Западнохристианский мир, Мусульманский мир в его суннитской и шиитской вариациях и пр.). С собственно этническими общностями вопрос обстоит, в известном смысле, еще сложнее. Они также могут быть подразделены на первичные, возникающие на первобытной основе (как, скажем, шумерские города-государства), и последующих генераций (как античные полисы или средневековые европейские городские республики). При этом существует как минимум два качественно различных состояния собственно этнических общностей доиндуст-риальных обществ, которые условно можно определить как локально-этнические и державно-этнические.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Историческая типология этнических общностей» з дисципліни «Історія світової цивілізації»
