Динамика идентичностей, государственное строительство и границы в бывшем СССР
Особенности территориальных В бывшем СССР биэтническая, мно-идентнчностей в бывшем СССР жественная и маргинальная идентичность получила широкое распространение благодаря многочисленным смешанным бракам, особенно в районах, расположенных в этнически разнородных пограничных зонах (например, в украинском и российском Донбассе, на Северном Кавказе), или в районах и городах, быстро выросших в ходе индустриализации или освоения новых районов и притягивавших мощные потоки мигрантов из разных частей страны. Так, в Приднестровье около половины населения происходит от смешанных браков. В Донецкой области родители 55% новорожденных в начале 1990-х годов также принадлежали к разным национальностям, чаще всего это были русские и украинцы. В Казахстане до распада СССР около 1/5 всех браков заключалось между лицами разных национальностей и т.д. На постсоветском пространстве насчитываются многие миллионы людей, имеющих двойную или множественную идентичность. В России множественная идентичность типична, к примеру, для районов расселения казаков, большинство из которых отличает себя от русских, но вместе с тем полагает себя одновременно и русскими. Многие россияне, происходящие от смешанных браков, не могут полностью отказаться от своей русской идентичности, от принадлежности к миру русского языка и культуры. Кем, например, может себя чувствовать родившийся в Баку сын армянина и азербайджанки, выросший в русскоязычном окружении, а затем из-за армяно-азербайджанского конфликта вынужденный переехать в Россию? Наиболее естественный ответ — советским человеком! Неудивительно, что «советская» идентичность значительной части граждан не только России, но и других бывших союзных республик не исчезла после распада СССР, а продолжает существовать, хотя и в большинстве случаев не носит идеологической окраски, а лишь отражает материальные неурядицы, ностальгию по былой стабильности, отсутствию межнациональных конфликтов и границ между советскими республиками. Люди с советской идентичностью по-прежнему отождествляют себя со всей территорией бывшего СССР, и в их сознании общие для новых независимых государств границы сохраняют смысл. По опросам ВЦИОМ, в 1989 г. не русскими, а именно советскими людьми считали себя 30% всех русских, а в космополитических российских столицах — Москве и Ленинграде (Петербурге) — 38% [Дробижева и др., 1996]. В постсоветский период, согласно многим опросам, доля русских с советской идентичностью колеблется в зависимости от района в пределах от 10 до 30%. В целом по России в 1997 г. 12,4% респондентов все еще чувствовали себя советскими людьми, а еще почти четверть не смогли толком ответить, кто они такие. Другими словами, более 40% российского населения не могли или не хотели идентифицировать себя со страной, в которой они живут. Это означает, что перед российским государством стоят серьезные задачи строительства общенациональной политической идентичности. На каких принципах она должна основываться, не до конца ясно. Одни полагают, что современная РФ — преемница старой России, а почти 75 лет советской истории были лишь трагической ошибкой, с последствиями которой нужно борогься, другие выступают за преемство с бывшим СССР, третьи — и со старой Россией, и с СССР, четвертые выступают за поиск нового пути, не связанного прямо ни со старой Россией, ни с СССР. Не случайно в конце 2000 г. в российском обществе развернулась острая дискуссия о государственных символах — иконографии. В других бывших советских республиках группа населения с «советской» идентичностью включает большую часть русскоязычных жителей, не принадлежащих к«главной» (титульной) национальности, независимо от их этнического происхождения. Эта новая идентичность со странным названием «русскоязычные» основывается на общности статуса, рода занятий (русскоязычные жители большинства республик проживают главным образом в городах и заняты в промышленности, науке, здравоохранении и образовании) и особенно образования и культуры. Все русскоязычные, как правило, не владеют государственным языком и одинаково страдают от повсеместного форсированного перехода на него, отсутствия или резкого сокращения возможностей получить образование на русском языке, дискриминации в государственных учреждениях. Согласно концепции либерального национализма, естественный ход истории приводит к образованию национального государства и, следовательно, политическая идентичность развивается на базе этнической. Однако гораздо чаще государства, а не нации создают одновременно и политическую, и этническую идентичность. Перед руководителями новых независимых государств в бывшем СССР объективно встала задача сплочения разнородного в этническом и культурном отношении населения в политические нации — превращение их в лояльных граждан своей новой страны, разделяющих ее национальные символы, имеющих единые представления о ее истории и границах, традиционных союзниках и потенциальных внешних угрозах. Кроме того, для многих республик — Украины, Молдовы, Казахстана и др. актуальна задача сплочения не только меньшинств, но и самой титульной нации, поскольку в силу исторических причин у ее различных региональных групп не сложилось общего представления о своей нации. Пути государственного н национального строительства в бывшем СССР Существует два принципиально различных пути государственного строительства. Построение национального государства титульной (или«глав-ной») этнической группы по европейским образцам X] X в. Формирование государства всего населения страны, вне зависимости от его этнической или культурной принадлежности, что предусматривает меры по охране прав меньшинств и сохранению их языков, культуры и традиций. В случае основой национального государства слу- жит одна из этнических групп. С точки зрения географии, опорой такого государства обычно служит район, который был в наименьшей степени подвержен влиянию центра и был позже включен в состав империи. В условиях бывшего СССР это чаще всего относительно отсталые сельские районы. Во в т о р о м случае общенациональное государство, обеспечивающее приоритет индивидуальных интересов над групповыми (т.е. в том числе любой этнической группы), ищет поддержку всего народа, независимо от национальной принадлежности граждан. Конфликт между группировками политической элиты, пытающимися реформировать свою страну по иностранным моделям, и теми, кто отстаивает ценности традиционной культуры, сопротивляясь волнам модернизации, типичен не только для постсоветского пространства. В этом случае конфликт между центром и периферией совпадает с конфликтом между группами, занимающими в обществе доминирующие и подчиненные позиции. Заявляя о своей приверженности второму, современному пути, на практике руководство многих постсоветских государств принимает меры, ущемляющие интересы меньшинств. Государства используют в строительстве национальной и политической идентичности имеющиеся в их распоряжении мощные средства: политику в области функционирования языков; систему образования; регулирование деятельности средств массовой информации; пересмотр взглядов на историю; экономические рычаги и региональную политику. Языковая политика служит одним из самых эффективных средств укрепления старых или создания новых идентичностей. В Молдове, 340 Узбекистане, Эстонки и Грузии для 70-80%, а в бывших автоном- ных республиках РСФСР для лиц титульной нальности именно язык был в 1970-1980-х годах основой этничес- кой идентичности. Неудивительно, что пришедшие (или во мно- гих случаях, скорее, оставшиеся у власти) к власти политические элиты в новых независимых государствах повели широкомасштаб- ную кампанию по сокращению использования русского языка, полагая, что его употребление противоречит формированию ло- яльного отношения к новому государству. Только в Белоруссии и с 2000 г. в Киргизии русский признан вторым государственным языком. В других странах законодательными и административными средствами он целенаправленно вытесняется из едва ли не всех сфер деятельности. Это аргументируется восстановлением справедливости и устранением перекосов, возникших за долгие десятилетия, когда русский как язык межнационального общения в бывшем СССР имел неоспоримые преимущества. Действительно, расширение применения титульных языков в новых независимых государствах вполне закономерно. Однако функционирование языков — исключительно деликатная сфера, и форсированные, а тем более насильственные действия, ущемляющие законные интересы меньшинств, недопустимы. Во всяком случае, перестройка языковой сферы — процесс медленный, ибо русский неминуемо будет играть важную роль во многих республиках еще долгие годы. Так, в Украине в 1999 г. 39% населения говорили только на русском языке и 40% — только на украинском. Русский язык оставался предпочи-, таемым почти для половины населения страны. Доля тех, кто говорит только или чаше всего на русском, убывает приблизительно на 1% в год. В Казахстане русский является языком предпочтения для 70% населения. Таким образом, для значительной части казахов, как и для многих украинцев, русский — родной язык. Многие казахи в северных областях, где в основном сосредоточено русскоязычное население, поддерживают предложение о придании русскому статуса второго государственного языка (от 49% в Кустанайской области до 60-65% в прочих). Такое положение воспринимается как риск раскола страны по этнокультурным разломам между регионами. Между тем языковая ситуация не имеет прямого отношения к политической идентичности По данным опросов в Украине, 62% респондентов летом 1999 г высказались за независимость страны, и только 38% из них были этнические украинцы, говорящие исключительно или преимущественно на украинском языке. То есть большинство русскоговорящих и русских по этнической самоидентификации были вполне лояльными гражданами, разделявшими украинскую политическую идентичность. Из других средств строительства этнической идентичности остановимся на системе образования, распространении и укоренении с ее помощью исторических мифов и стереотипов. В национальном строительстве как аргумент для обоснования исключительных прав на свою территорию, хранящую символы героического прошлого, обычно используется общность происхождения и исторических судеб этнической группы. Политические элиты многих стран Центральной и Восточной Европы придерживаются, по выражению румынского писателя Ф. Тома, «слезоточивых» концепций национальной истории. В произведениях сторонников этих концепций воспевается славное, по большей части средневековое историческое прошлое титульных народов, представляемых безвинными жертвами происков органически враждебных соседних держав, в трагических битвах против которых родился целый сонм национальных героев, все как один павших в неравной борьбе. Более поздние периоды рисуются исключительно как темная эра иностранной оккупации и неустанных схваток за национальное освобождение. Как точно отметил американский политолог М. фон Хаген, эти взгляды проповедуются с тем же догматизмом, что и теория марксизма-ленинизма в годы социализма. Более того, этим чаще всего занимаются те же люди, что всего несколькими годами раньше ревностно отстаивали ленинские принципы, преподавая историю партии или научный коммунизм. Героизация национальной истории с целью придать ореол великомученика своему народу, подчеркнуть исключительность, прямо или скрыто противопоставляющая «пришельцам, не помнящим родства», типична для всего постсоветского пространства. В российской Республике Саха, к примеру, выдвинута идея особой якутской северной цивилизации и самоуважения якутского народа, добившегося выдающихся успехов в области образования, культуры и науки. Действительно, доля лиц с высшим образованием и имеющих ученую степень на 1000 человек среди представителей титульной национальности заметно выше, чем среди многих других народов России, в том числе русских, но это вряд ли бы стало возможным без трансфертов из других регионов страны, подготовки студентов из Якутии в ведущих университетах и т.п.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Динамика идентичностей, государственное строительство и границы в бывшем СССР» з дисципліни «Геополітика та політична географія»
