В своем отношении к дарвинизму Каутский не был последователен. В самом начале, в домарксистский период, он стремился соединить марксизм с дарвинизмом. В своей «Автобиографии» он писал, что «ввести дарвинизм в историю стало моим идеалом» 32. В соответствии с этим он пытался рассматривать историю как борьбу различных рас за средства существования. Став марксистом, он резко изменил свою позицию. Марксизм и дарвинизм стали для него теориями, не имеющими между собой ничего общего. Подобная негативная позиция по отношению к дарвинизму, объясняемая крайним догматизмом мышления Каутского, отнюдь не способствовала выяснению методологических и мировоззренческих проблем, поставленных в ходе дискуссии о дарвинизме. Позднее Каутский отказался от этой догматическо-негативной позиции и начал анализировать существо и основные принципы учения Дарвина. Прежде всего в книге «Этика и материалистическое понимание истории» и особенно в более поздней работе «Размножение и развитие в природе и обществе». Хотя и в них остаются еще рудименты спенсерианства и социального дарвинизма (так, Каутский говорит о гигиене расы при социализме), однако здесь он смог подняться над всей тогдашней литературой о дарвинизме, не только дать критику мальтузианства, социального дарвинизма и расизма, но и поставить и рассмотреть новые проблемы с марксистских позиций. Одной из таких проблем является, например, экологическое равновесие в природе и ее нарушение деятельностью человека. В книге «Этика и материалистическое понимание истории» Каутский высоко оценивает значение учения Дарвина в развитии естествознания и человеческого познания вообще. Он говорит о том, что открытия Дарвина «принадлежат к величайшим и плодотворнейшим открытиям человеческого духа, они дали также возмож- 32 Каутский К. Автобиография. Одесса, 1905, с. 10. 569
ность развить новую критику познания» [Кэ, с. 44]. Он пытается на базе дарвинизма выявить те познавательные структуры и формы, которые зарождаются и возникают уже у животных. Движение животных необходимым образом связано с развитием их познавательной способности: «... для каждого, одаренного способностью собственного движения существа в высшей степени важно правильно различать вещи и правильно познавать их взаимные отношения» [Кэ, с. 47]. Разделение функций между различными органами тела вызывает необходимость их связи друг с другом, что влечет за собой вторую особенность сознания животных — единство их сознания. Третья особенность мыслительной способности животных заключается в накоплении опыта и умении сравнивать его данные. Все эти способности животных направлены на сохранение вида и особи в борьбе за существование. Вместе с тем в этой работе наглядно проявляется стремление Каутского интерпретировать основные проблемы марксистской теории познания в терминах борьбы за существование. Говоря о человеческом познании, Каутский отождествляет его с мыслительной способностью у животных: «Познание по-прежнему остается в конечном счете оружием в борьбе за существование и средством придавать нашим движениям наиболее целесообразные формы и направления независимо от того, совершаются ли эти движения в природе или обществе» [Кэ, с. 51]. Такого рода натурализация социальных процессов находит свое выражение и в том, что Каутский называет силы, связывающие людей в общество (нравственность, совесть, дисциплина, самоотверженность и т. д.), социальными инстинктами, которые выработаны в ходе борьбы человека за свое существование, а общество он характеризует как социальный организм. Каутский фактически противопоставляет науку как сферу причинного объяснения и этику как сферу целеполагания, что, в свою очередь, связано с противопоставлением им необходимости и свободы, причинности и телеологии. «Прошлое и будущее — вот те два мира, в которых живет человек. Настоящее является границей между ними. Весь его опыт лежит в прошлом, опыт это — прошлое... Таким образом, эмпирический мир, мир познания является миром необходимости. Иное дело будущее. Опыт нам ничего не говорит о нем. Оно лежит перед нами, якобы свободное, и открывает нам мир, куда мы вступаем не в качестве познающих, а в качестве действующих... Действовать — значит постоянно выбирать между различными возможностями... Выбор же предполагает возможность выбора, равно как возможность различения между приемлемым и отклоняемым, между добром и злом. Нрав ственное суждение, являющееся бессмыслицей в мире прошлого и в мире опыта, где нет выбора, а есть одна лишь железная необходимость, оказывается неизбежным в будущем, этом царстве свободы... Подобно тому, как в мире прошлого господ- 570
ствует смена причин и следствий (причинность), так и в мире действия в будущем господствует идея цели (телеология)» [Кэ, с. 36, 37]. Мир поставленных целей Каутский отождествляет с миром свободы, мир причинности — с миром необходимости. Более того, он отождествляет мир необходимости с природой, предметом познания естественных наук, а мир свободы с нравственным законом. В таком подходе чувствуется влияние философии Канта на мировоззрение Каутского, наглядно выражается полное принятие им того различения причинности и телеологии, науки и этики, объяснения и действия, которое было проведено в австромарк-сизме М. Адлером. В этом единодушии Каутского с кантианской ревизией марксизма заключен источник его примиренческого отношения к идеям Бернштейна, противопоставления Каутским философии исследования и философии борьбы, которым проникнуты все его произведения. Такое противопоставление не позволяет понять активный характер научного познания, превращает ход развития науки в однолинейный процесс следования за природной необходимостью. Кроме того, совершенно упускается из виду то обстоятельство, что и в научном познании ученый сталкивается с необходимостью выбора между различными, конкурирующими друг с другом гипотезами, идеями, принципами, теориями, с необходимостью принятия одной из них и отвержения других. Познание отнюдь не противостоит сфере действия. Оно также является формой деятельности общественно развитого человека. Этого принципа марксистской гносеологии не понял Каутский. Познание не есть лишь процесс созерцания или восприятия необходимости. Это — сложный процесс, для которого характерно и целеполагание, и определенное соотношение цели и средства, превращение средства в цель, и наоборот. Иными словами, противопоставление Каутским познания как царства необходимости действию как области целеполагания, активного, свободного творчества возвращало марксистскую гносеологию к уже преодоленным ею принципам созерцательного материализма и не позволяло понять познание как активный, целеполагающий процесс, в котором осуществляется и выбор цели, и выбор между конкурирующими возможностями и методами исследования.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Отношение Каутского к дарвинизму» з дисципліни «Марксистка концепція історії –XIX століття»
