Упрощенная и вместе с тем идеалистическая концепция истории, в том числе и истории науки, связывала прогресс человечества с деятельностью случайно появившихся на свет гениальных личностей. Так, по мнению социалистов-утопистов, разделявших эту концепцию, «истинный разум и истинная справедливость до сих пор не господствовали в мире только потому, что они не были еще надлежащим образом познаны. Не было просто того гениального человека, который явился теперь и который познал истину. Что он теперь появился, что истина познана именно теперь, — это вовсе не является необходимым результатом общего хода исторического развития, неизбежным событием, а представляет собой просто счастливую случайность. Этот гениальный человек мог бы с таким же успехом родиться пятьсот лет тому назад, и тогда он избавил бы человечество от пяти веков заблуждения, борьбы и страданий» [20, с. 18]. Марксистская концепция по этому вопросу, равно как и по всем другим принципиальным вопросам, будучи последовательно материалистической, прямо противоположна изложенной выше идеалистической концепции. Как мы уже видели, согласно взглядам Маркса и Энгельса, развитие естествознания и техники в конечном счете обусловлено потребностями производства, необходимостью развития производительных сил. Если строго руководствоваться этим главным историко-материалистическим принципом объяснения общественных явлений, в том числе процессов научного развития, то совершенно невозможно приписать решающую роль в развитии научного знания только деятельности отдельных ученых и изобретателей, их чисто личным качествам — творческой одаренности, изобретательности, трудолюбию и т. п., хотя все это несомненно имеет важное значение для успешного продвижения науки вперед. В конечном счете общественные потребности материального производства практики стимулируют, вдохновляют, вызывают к жизни работу творческой мысли ученых-исследователей и изобретателей. Творцы нового в науке и технике, это — люди, сумевшие уловить запросы своего времени и своей деятельностью удовлетворить практические потребности общества. При этом активная роль самих деятелей науки, творцов нового, неоспорима. Выдающиеся личностные черты их с точки зрения исторического научного развития проявляются именно в умении правильно уловить назревшие потребности практической жизни — производства и техники, правильно выразить эти потребности в формулировке насущных научно-технических задач, правильно найти пути к их решению. В таком ответе на вопрос о роли отдельной личности 420
в развитии науки конкретизируются общие положения историко-материалистического подхода Маркса и Энгельса к вопросу о роли личности в истории вообще. «Здесь мы подходим к вопросу о так называемых великих людях, — писал Энгельс к Боргиусу. — То обстоятельство, что такой и именно вот этот великий человек появляется в определенное время в данной стране, конечно, есть чистая случайность. Но если этого человека устранить, то появляется спрос на его замену, и такая замена находится — более или менее удачная, но с течением времени находится. Что Наполеон, именно этот корсиканец, был тем военным диктатором, который стал необходим Французской республике, истощенной войной, — это было случайностью. Но если бы Наполеона не было, то роль его выполнил бы другой. Это доказывается тем, что всегда, когда такой человек был нужен, он находился: Цезарь, Август, Кромвель и т. д.» [39, с. 175, 176]. Энгельс показал на примере появления великих людей в эпоху Возрождения, как определенная историческая эпоха вызывает к жизни соответствующий тип общественных, культурных и научных деятелей, в которых она нуждается. В «Диалектике природы» он писал, что это была «эпоха, которая нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страсти и характеру, по многосторонности и учености. Люди, основавшие современное господство буржуазии, были всем чем угодно, но только не людьми буржуазно-ограниченными. Наоборот, они были более или менее овеяны характерным для того времени духом смелых искателей приключений. Тогда не было ни одного крупного человека, который не совершил бы далеких путешествий, не говорил бы на четырех или пяти языках, не блистал бы в нескольких областях творчества» [20, с. 346]. В качестве конкретных примеров таких людей той славной эпохи Энгельс назвал Леонардо да Винчи, Альбрехта Дюрера, Макиавелли и Лютера. «Герои того времени, — продолжает Энгельс, — не стали еще рабами разделения труда, ограничивающее, создающее однобокость, влияние которого мы так часто наблюдаем у их преемников. Но что особенно характерно для них, так это то, что они почти все живут в самой гуще интересов своего времени, принимают живое участие в практической борьбе, становятся на сторону той или иной партии и борются кто словом и пером, кто мечом, а кто и тем и другим вместе. Отсюда та полнота и сила характера, которые делают их цельными людьми» [20, с. 347]. Энгельс разъяснил скрытый механизм возникновения исторических событий вообще, что имеет громадное методологическое значение для разработки философских проблем любой науки и ее истории, в том числе и естествознания. В письме к И. Блоху от 21—22 сентября 1890 г. он писал, что мы творим нашу историю сами, причем творим ее при вполне определенных предпосылках и условиях. «... История делается таким образом, что конечный результат всегда получается от столкно- 421
вений множества отдельных воль, причем каждая из этих воль становится тем, что она есть, опять-таки благодаря массе особых жизненных обстоятельств. Таким образом, имеется бесконечное количество перекрещивающихся сил, бесконечная группа параллелограммов сил, и из этого перекрещивания выходит одна равнодействующая—историческое событие» [37, с. 395]. Аналогичные мысли Энгельс высказал в письме В. Боргиусу от 25 января 1894 г.: «Люди сами делают свою историю, но до сих пор они делали ее, не руководствуясь общей волей, по единому общему плану, и даже не в рамках определенным образом ограниченного, данного общества. Их стремления перекрещиваются, и во всех таких обществах господствует поэтому необходимость, дополнением и формой проявления которой является случайность.Необходимость, пробивающаяся здесь сквозь все случайности, — опять-таки в конечном счете экономическая» [39, с. 175]. Отмечая, что отдельные людские воли сливаются в нечто среднее, в одну общую равнодействующую, Энгельс признает, что этот результат можно рассматривать как одну силу, действующую безотносительно к воле людей. «Таким образом, — заключает он, — история, как она шла до сих пор, протекает подобно природному процессу и подчинена, в сущности, тем же самым законам движения» [37, с. 396]. Эти мысли имеют прямое отношение к анализу истории естествознания, где не в меньшей степени, чем в других областях человеческой деятельности, имеет место сложение различных человеческих воль, в результате чего создаются научные открытия и технические изобретения. Очень важно учитывать при этом взаимодействие творчества и способностей отдельного ученого и уровень развития науки в данную историческую эпоху. Эти факторы играют важную роль в психологии научного творчества, в мотивации деятельности отдельных ученых и техников. Для анализируемой нами проблемы существенное значение имеет письмо Маркса к Л. Кугельману от 17 апреля 1871 г., в котором он писал: «...история носила бы очень мистический характер, если бы „случайности" не играли никакой роли. Эти случайности входят, конечно, и сами составной частью в общий ход развития, уравновешиваясь другими случайностями. Но ускорение и замедление в сильной степени зависят от этих „случайностей", среди которых фигурирует также и такой „случай", как характер людей, стоящих вначале во главе движения» [33, с. 175]. Таким образом, можно сказать, что развитие естествознания, его ускорение и направление, в значительной мере зависит от личного характера и научных интересов ученых и деятелей науки, особенно тех, кто возглавляет те или иные научные направления или научные школы. Вместе с тем марксистская концепция истории науки отнюдь пе переоценивает роль личности ученого в развитии науки и по 422
сводит всю историю науки к истории творческой деятельности ее отдельных представителей, а тем более к выяснению их биографий. В связи с этим очень важно то, что писал Маркс в своих ранних работах по поводу истории философии; при этом сказанное им в отношении этой науки может быть в своей основе распространено на другие отрасли научного знания, в том числе и на историю естествознания. Формулируя задачи философской историографии, Маркс проводил мысль, что историк не может ограничиваться изучением личности ученого: «Задача философской историографии заключается не в том, чтобы представить личность философа, хотя бы и духовную, так сказать, как фокус и образ его системы, еще менее в том, чтобы предаваться психологическому крохоборству и мудрствованиям. История философии должна выделить в каждой системе определяющие мотивы, подлинные кристаллизации, проходящие через всю систему, и отделить их от доказательств, оправданий и диалогов, от изложения их у философов, поскольку эти последние осознали себя. Она должна отделить бесшумно подвигающегося вперед крота подлинного философского знания от многословного, экзотерического, принимающего разнообразный вид, феноменологического сознания субъекта, которое является вместилищем и двигательной силой этих рассуждений... Всего менее можно, основываясь только на авторитете и на искренней вере, признавать, что та или иная философия действительно является философией, — хотя бы этим авторитетом являлся целый народ и эта вера существовала в течение веков. Доказательство может быть дано лишь путем раскрытия существа этой философии» [р, с. 211]. В этих словах не только дана критика психологизма в трактовке философско-теоретического знания, но и отстаивается важность раскрытия логики развития философии в ее отличии от феноменологии сознания ученых. Правильно подчеркивая, что история философии должна раскрыть логику ее развития и не сводиться к простому описанию психологических особенностей личности ученого, Маркс вместе с тем признает важность учета особенностей личности самого мыслителя и его мировосприятия. Однако задачу историка он видит прежде всего в раскрытии необходимого пути развития философского знания. Сами различия в мировоззрении тех или иных мыслителей (например, Демокрита и Эпикура) он сводит к более глубоким социальным и кульгур-ным основаниям той эпохи, в которой они жили. Конечно, в так сформулированной им задаче историографии философии следует видеть не только открытую полемику с психологической трактовкой истории философского знания, но и отражение гегелевской концепции философии и ее истории, для которой не личность ученого или философа представляла наибольший интерес, а объективное движение истины, хотя, конечно, Гегель и не отрицал того, что личность выступает как определенный фактор развития науки и культуры,
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Анализ причин появления великих людей в науке» з дисципліни «Марксистка концепція історії –XIX століття»
