Речь, произнесенная президентом ФРГ 8 мая 1985 г. в германском бундестаге на собрании, посвященном 40-й годовщине окончания войны в Европе Многие народы вспоминают сегодня тот день, когда кончилась в Европе вторая мировая война. У каждого народа возникают в связи с этим разные чувства в зависимости от того, что он испытывал. Победа или поражение, освобождение от бесправия и чужеземного господства или переход к новой зависимости, раздел, возникновение новых союзов, огромные изменения в соотношении сил – дата 8 мая 1945 г. имеет решающее историческое значение для Европы. Мы отмечаем этот день, и это необходимо. Мы сами должны найти нужный подход. И нам не поможет, если мы будем щадить свои чувства или если их будут щадить другие. У нас достаточно сил, чтобы, насколько это возможно, смотреть правде в глаза, не приукрашивая ничего и не впадая в односторонность. 8 мая для нас прежде всего день воспоминания о том, что людям пришлось выстрадать. Одновременно эта дата является поводом для того, чтобы задуматься над ходом нашей истории. Чем честнее мы отнесемся к этому дню, тем свободнее будем для того, чтобы с чувством ответственности предстать перед его последствиями. 8 мая для нас не праздник. Люди, сознательно пережившие этот день, вспоминают о личных, а значит, совершенно 390 различных, переживаниях. Одни вернулись на родину, другие были лишены родины. Одни были освобождены, другие попали в плен. Многие были просто благодарны за то, что наступил конец ночным бомбежкам и страху и что они остались в живых. Другие испытали боль от полного поражения своего отечества. Иллюзии одних были разбиты, другие были благодарны за дарованную возможность нового начала. Было трудно быстро и четко определить ориентиры. В стране царило чувство неуверенности. Военная капитуляция была безоговорочной. Наша судьба оказалась в руках противников. Прошлое было полно ужаса, особенно для многих из этих противников. Станут ли они мстить нам, да еще с лихвой, за то, что мы им причинили? Большинство немцев было уверено, что они сражаются и страдают за правое дело родины. Но вот вдруг выяснилось, что все было не только тщетно и бессмысленно, но даже служило бесчеловечным целям преступного руководства. Большинство немцев испытывали чувства изнеможения, беспомощности, на них легло бремя новых забот. Удастся ли найти родственников? Имеет ли вообще смысл среди этих развалин думать о восстановлении? Позади – мрачная пропасть прошлого, впереди – неопределенное, мрачное будущее. Но все же с каждым днем нам становилось яснее – и об этом мы все вместе должны сегодня заявить, что 8 мая было днем освобождения. Этот день освободил всех нас от человеконенавистнической системы национал-социалистской тирании. Однако, несмотря на освобождение, никто не забудет, сколь тяжелые страдания только начинались или еще предстояли для многих людей после 8 мая. Но нам нельзя считать конец войны причиной, обусловившей бегство, изгнание, неволю. Причиной является скорее начало войны и начало той тирании, которая привела к войне. Мы не должны рассматривать 8 мая 1945 г. в отрыве от 30 января 1933 г. У нас действительно нет оснований быть сегодня среди тех, кто празднует победу. Но у нас есть все основания считать 8 мая 1945 г. конечным пунктом ложного пути германской истории, зародившим надежду на лучшее будущее. 391 *** 8 мая – день воспоминания. Вспоминать – это значит думать о былом так честно и так чистосердечно, чтобы вобрать его в себя. Это требует от нас высокого уровня правдивости. Сегодня мы со скорбью чтим память всех жертв войны и тирании, в особенности память 6 млн евреев, убитых в германских концентрационных лагерях, память всех народов, пострадавших в войне, и прежде всего память неисчислимых жертв среди граждан Советского Союза и Польши. Мы со скорбью чтим память своих соотечественников, погибших на солдатской службе, во время бомбежек на родине, в плену, в ходе изгнания. Мы чтим память убитых цыган, гомосексуалистов, душевнобольных, людей, которым пришлось поплатиться жизнью за свои религиозные или политические убеждения. Мы чтим память расстрелянных заложников, жертв из рядов Сопротивления во всех оккупированных нами государствах, немецкого движения сопротивления – гражданского, военного, религиозно-мотивированного, сопротивления в рабочих и профсоюзных кругах, коммунистов. Мы чтим память тех, кто, хотя и не участвовал активно в сопротивлении, все же предпочел умереть, нежели покривить совестью. Рядом с необозримым множеством погибших – бездна человеческого горя: горя родственников погибших; горя из-за ранений или увечий, бесчеловечной насильственной стерилизации; из-за ночных бомбежек; из-за побега и изгнания, изнасилования и ограбления, принудительных работ, бесправия и пыток, голода и нужды; из-за страха быть арестованным или убитым, из-за утраты всего того, во что верил, заблуждаясь, во имя чего трудился. Сегодня мы со скорбью вспоминаем это человеческое горе. Быть может, большая часть бремени, возложенного на народы, легла на плечи женщин. Их страдания, самоотверженность и душевная сила слишком быстро забываются мировой историей. Они переживали и работали, вынашивали и охраняли человеческую жизнь. Они оплакивали погибших 392 отцов и сыновей, мужей, братьев и друзей. В самые мрачные годы они не давали угасать пламени гуманности. После войны женщины, не имея никакой перспективы благополучного будущего, первыми взялись за восстановление страны, своими руками расчищая в Берлине и других городах улицы от развалин. Когда оставшиеся в живых мужчины вернулись на родину, женщинам снова пришлось отступать на задний план. Война лишила многих из них мужей, и приходилось проводить жизнь в одиночестве. Если народы не были внутренне сломлены разрухой, опустошением, жестокостью и бесчеловечностью, если они после войны постепенно снова смогли встать на ноги, то в первую очередь благодаря женщинам. *** Начало тирании характеризовалось безграничной ненавистью Гитлера к нашим еврейским согражданам. Гитлер никогда не скрывал ее перед общественностью и сделал целый народ инструментом этой ненависти. Еще за день до своей смерти 30 апреля 1945 г. он закончил следующими словами свое так называемое завещание: "Прежде всего я обязываю руководство нации и подчиненных к тщательному соблюдению расовых законов и к беспощадному сопротивлению отравителю всех народов мира – международному еврейству". Конечно, вряд ли хоть одному государству на протяжении своей истории удалось остаться невиновным в том, что касается его участия в войнах и актах насилия. Однако геноцида, подобного совершенному против евреев, история не знала. Участвовали в преступлениях немногие. Эти преступления скрывались от глаз общественности. Однако каждый немец мог быть свидетелем того, что приходилось претерпевать еврейским согражданам: от холодного равнодушия и скрытой нетерпимости до открытой ненависти. Кто же мог ни о чем не подозревать, видя горящие синагоги, погромы, стигматизацию евреев шестиконечной звездой, лишение их прав, постоянное оскорбление человеческого достоинства? 393 Кто присматривался и прислушивался, кто хотел знать, тот не мог не замечать депортационных эшелонов. Быть может, людям недоставало фантазии, чтобы представить себе методы и размеры истребления. Однако на самом деле – в добавление к самим преступлениям – слишком многие старались не замечать происходящего, в их числе и люди моего поколения, которые были молодыми и не были причастны ни к планированию, ни к исполнению того, что происходило. Существовали самые разные способы заглушать свою совесть, чувствовать себя непричастным, не замечать, молчать. Когда по окончании войны выяснилась вся не поддающаяся описанию действительность массового уничтожения, слишком многие из нас ссылались на то, что ничего не знали или даже ни о чем не подозревали. Не бывает, чтобы целый народ был виновным или невиновным. Вина, как и невинность, бывает личной, а не коллективной. Бывает вскрытая и невскрытая вина человека. Бывает вина, в которой человек признается или которую он отрицает. Каждый человек, переживший то время в полном сознании, должен расспросить самого себя о своей причастности. Подавляющее большинство нашего сегодняшнего населения было в то время либо в детском возрасте, либо вообще еще не родилось. Они не могут признавать свою вину в том, чего они вообще не совершали. Ни один понимающий человек не будет ожидать от них, чтобы они ходили в одеянии кающихся грешников на том лишь основании, что они немцы. Но им от предков досталось тяжелое наследие. Все мы – виновны мы или нет, стары или молоды – должны признать прошлое. Его последствия затрагивают и призывают к ответу нас всех. Младшие и старшие должны и могут помогать друг другу осмыслить жизненную необходимость сохранения в живой памяти того, что было. Дело не в преодолении прошлого – такое вообще невозможно. Ведь былого задним числом не изменишь и не превратишь в небылое. Но кто закрывает глаза на прошлое, тот остается слепым в настоящем. Кто не хочет вспоминать о бесчеловечности, тот подвергается опасности вновь заразиться. 394 Мы стремимся к примирению между людьми. Именно поэтому мы должны понять, что примирения вообще не бывает без воспоминания. Память о миллионах жертв вошла в плоть и кровь каждого еврея в мире не только потому, что люди не могут забыть такого ужаса, но и потому, что воспоминание является частью иудейской веры. "Желание забыть продлевает ссылку, а тайна искупления кроется в воспоминании". Смысл этого еврейского высказывания, которое часто цитируется, заключается, пожалуй, в том, что вера в Бога – это вера в его деяния в истории. Воспоминание – это сознание деяний Бога в истории. Оно является источником веры в искуплении, вселяет надежду. Кто забудет, тот утратит веру. Если бы мы, в свою очередь, захотели предать былое забвению, это было бы не только бесчеловечно, но и оскорбляло бы веру оставшихся в живых евреев, а примирение было бы уничтожено в зачатке. Для нас важно сохранить в своей душе память об этих мыслях и чувствах. *** 8 мая знаменует глубокий исторический перелом – не только в германской, но и в европейской истории. Европейская гражданская война подошла к концу, старый европейский свет был сокрушен. Встреча американских и советских солдат на Эльбе символизировала предварительный конец одной европейской эры. Конечно, все это имело старые, исторические корни. Европейцы имели большое, даже решающее влияние во всем мире, но все хуже справлялись с налаживанием сосуществования на собственном континенте. Более ста лет Европа страдала от столкновения чрезмерных националистических устремлений. После окончания первой мировой войны были заключены мирные договоры, но они были не в состоянии поддержать мир. Снова вспыхнули националистические страсти, переплетаясь с социальной нуждой. Движущей силой на пути к катастрофе стал Гитлер. Он подстрекал к войне и использовал массовую истерию. Слабые силы демократии были не в состоянии остановить его. Западноевропейские державы, которые, по словам 395 У. Черчилля, "ничего не подозревали, но были не без вины", своей слабостью тоже способствовали роковому развитию. Америка после первой мировой войны и в 30-е годы не оказывала никакого влияния на Европу. Гитлер хотел добиться господства над Европой, причем путем войны. Для этого он искал повод и нашел его в Польше. 23 мая 1939 г., за несколько месяцев до начала войны, он заявил германским генералам: "Дальнейшие успехи невозможны без кровопролития... Дело не в Данциге. Для нас речь идет о расширении жизненного пространства на Востоке и об обеспечении продовольственным снабжением... То есть Польше пощады быть не может: остается решение – напасть на Польшу при первом удобном случае... Вопросы права, несправедливости или договоров не играют при этом никакой роли". 23 августа 1939 г. был заключен германо-советский пакт о ненападении. Дополнительным секретным протоколом предусматривались условия предстоящего раздела Польши. Этот пакт был заключен с тем, чтобы позволить Гитлеру вторгнуться в Польшу. Руководство Советского Союза полностью сознавало это. Каждому политически мыслящему человеку того времени было ясно, что германо-советский пакт открывал возможность вторжения Гитлера в Польшу, т.е. был началом второй мировой войны. Это не умаляет вины Германии за начало второй мировой войны. Советский Союз был согласен на войну между другими народами, чтобы получить свою долю добычи. Но инициатива исходила от Германии, а не от Советского Союза, Гитлер первым применил силу. Начало второй мировой войны будет и впредь связано с именем Германии. В ходе этой войны национал-социалистский режим подвергал многие народы мукам и издевательствам. Оставался лишь один народ, который можно было еще подвергуть угнетению, мучениям и издевательствам – немецкий народ. Гитлер не раз говорил: "Если уж немецкий народ не в состоянии одержать победу в этой войне, тогда пусть он погибнет". Вначале другие народы становились жертвами Германии, а затем мы сами стали жертвами. Впоследствии Германия была разделена на различные зоны согласно договоренности между державами-победительницами. Одновременно Советский Союз ввел свои войска 396 во все государства Восточной и Юго-Восточной Европы, которые во время войны были оккупированы Германией. Все они, за исключением Греции, стали социалистическими. Начался раскол Европы на две различные политические системы. Лишь послевоенное развитие укоренило этот раскол, но без начатой Гитлером войны его не было бы вообще. Об этом народы думают в первую очередь, когда вспоминают о войне, развязанной германским руководством. Об этом думаем и мы, когда видим раскол собственной страны и потерю крупных частей германского государства. В своей проповеди в Восточном Берлине по случаю 8 мая кардинал Майснер сказал: "Безотрадным плодом греха всегда является разъединение". *** Произвол разрушения находил продолжение в произвольном распределении тягот. Случалось, что невинные преследовались, а виновные ускользали от наказания. Одним посчастливилось, что они могли дома, в привычной обстановке, начать новую жизнь. Другие были изгнаны из исконно родных мест. Мы, т.е. те, кто впоследствии оказался в Федеративной Республике Германии, получили драгоценный шанс свободы. Многочисленным миллионам соотечественников она до сих пор еще недоступна. Научиться терпеть произвол при распределении различных участей – вот в чем состояла, наряду с задачей материального восстановления, первостепенная духовная задача. Проходила испытание человеческая душа: увидеть тяжесть ноши других, постоянно помогать ее нести, никогда о ней не забывать. В этих условиях должна была крепнуть способность к миру и готовность ко внутреннему и внешнему примирению, чего не только требовали от нас другие, но чего жаждали прежде всего мы сами. Мы не можем отмечать 8 мая, не сознавая, каких усилий эта готовность к примирению стоила нашим бывшим врагам. Можем ли мы действительно понимать, в каком состоянии находились родственники жертв Варшавского гетто или бойни, устроенной в Лидице? 397 Жителям Роттердама или Лондона было, пожалуй, нелегко оказывать нам поддержку при восстановлении нашей страны, в которой были изготовлены бомбы, падавшие на их города. Постепенно должна была крепнуть уверенность в том, что немцы никогда больше не попытаются прибегнуть к силе. Самая тяжелая участь выпала на долю тех, кто был изгнан из родных краев и еще долго после 8 мая испытывал горькие страдания и тяжкую несправедливость. Нам, коренным жителям, часто не хватает вдумчивости, а то и чистосердечности, чтобы с пониманием относиться к их тяжелой судьбе. Миллионы беженцев и изгнанников были интегрированы в наше общество. Со временем им удалось пустить новые корни. Их дети и внуки во многом сохраняют культуру и любовь к родине предков. Но сами они нашли новую родину, где растут, сближаясь со своими ровесниками из коренного населения, общаясь с ними, разделяя их привычки. Их молодая жизнь является свидетельством способности к внутреннему миру. Их деды или отцы некогда были изгнаны, они же теперь живут на родине. Изгнанные дали пример другим, признав принцип отказа от применения силы. Это не было временным заявлением, сделанным в первоначальном состоянии бессилия, а выражало убеждение, которое сохраняется и поныне. Отказ от применения силы равнозначен постепенно и везде возрастающей уверенности в том, что вновь окрепшая Германия тоже будет сохранять приверженность этому принципу. Родина одних стала родиной для других. На многих старых кладбищах на Востоке сегодня больше польских, чем немецких, могил. За вынужденной миграцией миллионов немцев на Запад следовала миграция миллионов поляков. А за ними, в свою очередь, – миллионов русских. Все они люди, которых ни о чем не спрашивали, с которыми несправедливо обращались. Они стали беззащитными объектами политических событий, для них невозможна компенсация пережитых ими страданий путем зачета взаимных несправедливостей или противопоставления взаимных претензий. Отказ от применения силы означает предоставление людям возможности – с твердой, политически гарантированной 398 уверенностью в безопасном будущем – жить там, куда их забросила судьба после 8 мая 1945 г. и где они живут уже несколько десятков лет. Это означает, что взаимопонимание должно встать выше противоборствующих юридических претензий. В процессе восстановления Европы после 1945 г. идея свободы и самоопределения одерживала победы и терпела поражения. Для нас теперь важно воспользоваться шансом, чтобы подвести черту под долгим периодом европейской истории, в который каждое государство считало состояние мира возможным и прочным лишь при условии своего превосходства над другими государствами, а мир рассматривался как время подготовки к следующей войне. Все народы Европы любят свою родину. Любят ее и немцы. Кто может поверить в миролюбивый характер народа, который в состоянии забыть свою родину? Миролюбие проявляет как раз тот, кто не забывает свою родину и кто именно поэтому полон решимости предпринять все усилия для того, чтобы жить в мире друг с другом. Любовь изгнанных к родине не реваншизм.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Признать прошлое...» з дисципліни «Інша війна: 1939 – 1945»
