1 сентября 1939 г. войска "третьего рейха" вторглись в Польшу, а 17 сентября без объявления войны на территорию Польши были введены части Красной Армии1. Именно в те дни стали возникать первые польские подпольные организации, ставившие главной целью борьбу за восстановление независимого и суверенного польского государства. Несмотря на раздел страны между Германией и СССР в соответствии с пактами Молотова – Риббентропа от 23 августа и 28 сентября 1939 г., Польша не перестала быть субъектом международного права. Более того, действовавшее с 1 октября 1939 г. на французской территории польское правительство было немедленно признано правительствами Франции, Великобритании и США, а также многих других государств (среди которых не было, разумеется, Германии и СССР) в качестве единственного представителя суверенных прав Речи Посполитой2. Самым важным звеном бурно развивавшегося подполья с 14 февраля 1942 г. стала Армия Крайова. Ее предшественницами были созданная в конце сентября 1939 г. Служба победы Польши и действовавший с начала 1940 г. на заложенных ею основах Союз вооруженной борьбы. Летом 1944 г. в Армии Крайовой, которая представляла собой составную часть польских вооруженных сил, подчиненных польским конституционным властям, находившимся в эмиграции (с лета 1940 г. до конца войны – в Лондоне), состояло свыше 350 тыс. принявших присягу бойцов (в их числе свыше 10 тыс. кадровых офицеров и офицеров резерва). Ее организационные структуры распространялись 340 по всей территории довоенного польского государства, а руководило всей деятельностью Главное командование, подчиненное польскому Верховному главнокомандующему в Лондоне. С лета 1943 г., после ареста ее создателя – генерала С. Грота-Ровецкого, Армией Крайовой командовал генерал Т. Бур-Коморовский. Борьбу с оккупантами Армия Крайова вела по всем направлениям – от разведки и вооруженных диверсий до действий партизанских отрядов. Однако важнейшей задачей считалась всесторонняя подготовка и победоносное осуществление в момент крушения Германии всеобщего вооруженного восстания. Главное командование Армии Крайовой в Варшаве и низшие командные звенья разрабатывали для этого соответствующие планы. В штабе польского Верховного главнокомандующего в Лондоне готовились планы поддержки восстания извне, в которых главную роль должна была сыграть материальная помощь (вооружением, техникой). Доставлять ее предполагалось воздушным путем с английских военно-воздушных баз3. При этом не принималась во внимание возможность оказания подобной помощи со стороны Красной Армии. После начала в 1941 г. германо-советской войны исключительное значение для освободительного движения в Польше приобрели польско-советские отношения и, разумеется, положение на Восточном фронте. После поражения вермахта под Сталинградом и на Курской дуге становилось очевидным, что раньше войск западных союзников на территорию Польши может прийти Красная Армия. Начиная с 25 апреля 1943 г., когда Москва порвала дипломатические отношения с польским эмигрантским правительством, Сталин с помощью польских коммунистов стал создавать собственные рычаги (Союз польских патриотов в СССР во главе с В. Василевской, польские воинские части под командованием генерала 3. Берлинга), которые в удобный момент должны были помочь ему по-своему решить польский вопрос. Сталин убеждал западных союзников в том, что признание Польшей так называемой линии Керзона как основы восточной границы Польши, наряду с перемещением ее границы на запад, по реке Одр (Одер) и образованием дружественного по отношению к Москве польского 341 правительства, создадут самые благоприятные условия для добрососедских отношений между двумя государствами. Эта аргументация представлялась убедительной как президенту США Ф. Рузвельту, так и премьер-министру Великобритании У. Черчиллю. В конечном счете руководителям "большой тройки" удалось достичь соглашений по польским вопросам на конференциях в Тегеране, а затем в Ялте и Потсдаме. Крупные победы, одержанные Красной Армией в 1943 – 1944 гг., ускоряли освобождение Восточной и Центральной Европы от германского фашизма, одновременно открывая перед Сталиным путь к ее подчинению, которое, однако, могло произойти лишь с разрешения Великобритании и США4. Для СССР достичь политического господства в Восточной и Центральной Европе было бы очень трудно, а быть может, даже и невозможно, без подчинения Польши. Это понимали и поляки, включая правительство (с середины июля 1943 г., после трагической гибели генерала В. Сикорского, его возглавлял С. Миколай-чик), военные штабы, Главное командование Армии Крайовой и все руководство подполья в стране (огромное большинство его организационных структур признавало правительство, а вместе с Армией Крайовой с начала 1944 г. оно именовалось польским подпольным государством)5. Учитывая все это, с 1943 г. польские политики и высшие офицеры стали задумываться над последствиями уже неизбежного вступления в пределы Польши Красной Армии и над тем, что в связи с этим следовало предпринять. Результатом таких раздумий явился разработанный осенью 1943 г. план усиленных саботажно-диверсионных акций под кодовым названием "Буря"6. В последующие месяцы этот план стал предметом ожесточенных споров, в том числе и в Лондоне, но в конечном счете правительством и Главным командованием Армии Крайовой, руководителями подпольного государства было признано, что начало "Буре" будет положено в Восточной Польше (по границам на 31 августа 1939 г.) и она постепенно станет продвигаться на запад. В ходе действий, предусмотренных для Армии Крайовой и местных организаций подпольного государства, следовало совершать нападения на отступающие тыловые подразделения вермахта, занимать 342 данную местность и представать перед командирами вступающих на польскую территорию подразделений Красной Армии в качестве полноправных хозяев. Осуществляемый к востоку от линии Керзона план "Буря" должен был подчеркнуть польские права на эти земли, волю поляков к борьбе с германской оккупацией и их готовность к взаимодействию с наступающими частями Красной Армии. Но Москва рассматривала территории, расположенные к востоку от упомянутой линии, как принадлежащие Советскому Союзу, оспаривала вклад Армии Крайовой в борьбу с общим врагом и не признавала законности польского подпольного государства. В связи с этим вооруженные усилия Армии Крайовой в Волыни (там стойко сражалась 27-я Волынская дивизия Армии Крайовой), а также в боях за Вильнюс и Львов (июль 1944 г.) не привели к тем политическим последствиям, на которые рассчитывали поляки. На бойцов Армии Крайовой обрушились массовые репрессии НКВД, причем польское правительство не смогло в политических целях использовать информацию об этих репрессивных акциях ни в Лондоне, ни в Вашингтоне, поскольку правящие круги и средства массовой информации Великобритании и США были заинтересованы в укреплении союза с СССР, а польско-советские конфликты мешали этому процессу. В результате "Буря" на бывших восточных территориях Речи Посполитой, несмотря на множество жертв, не принесла Польше политических выгод. Она не стала воплощением плана всеобщего вооруженного восстания, хотя сегодня некоторые польские историки и хотят видеть в ней череду локальных восстаний. Новую главу в истории Польши в годы второй мировой войны открыла Белорусская операция Красной Армии, в результате которой советские войска перешли линию Керзона, а в направлении главного удара оказалась Варшава. Во время войны она была столицей всего подпольного польского государства. Именно здесь больше всего молодых людей вступило в Армию Крайову, здесь находилось ее Главное командование, выпускалось большинство подпольных газет, размещалось руководство подпольного государства (во главе его стоял делегат правительства в ранге вице-премьера Я. Янковский), здесь 343 работал Совет национального единства (иногда его называли подпольным парламентом) с К. Пужаком в качестве председателя. К решающей расправе с врагом подпольная Варшава готовилась годами, хотя из участия в плане "Буря" столица первоначально была исключена. Однако когда советское наступление приобрело такой размах, что, казалось, Красная Армия в ходе преследования противника не только дойдет до Вислы, но и перейдет ее, в Главном командовании Армии Крайовой начались срочные совещания, в результате которых 25 июля 1944 г. ее командующий генерал Т. Коморовский доложил по радио в Лондон, что готов в любой момент к боям за Варшаву. Верх одержало мнение, что для овладения столицей, освобождаемой Красной Армией, достаточно будет нескольких дней и что в результате победоносного восстания пришельцев с востока смогут встретить – в качестве законных хозяев – руководители польского подпольного государства. Генерал Коморовский полагал, что немцам не хватит сил для того, чтобы эффективно противодействовать советскому наступлению, и что вообще "третий рейх" вступил в фазу полного разложения, свидетельством чего представлялось покушение на Гитлера 20 июля. С другой стороны, Москва 22 июля сообщила о создании руководимого коммунистами Польского комитета национального освобождения (ПКНО), в чем большинство поляков усматривало покушение на суверенные права Польши со стороны Сталина, замышлявшего ее полное подчинение. В Варшаве полагали, что ход событий – как военных (поражение Германии на Восточном фронте), так и политических (организация ПКНО), – указывает на необходимость осуществить в Варшаве вооруженную акцию типа "Буря", с целью продемонстрировать волю поляков к борьбе за подлинный суверенитет и не допустить советизации страны. Оставалось лишь выбрать наиболее удобный момент для начала открытой повстанческой борьбы. Победоносное восстание в столице западного соседа не входило в сталинские расчеты. Когда же оно началось, Сталин не испытывал ни малейшего сомнения относительно того, что на пути к достижению целей Москвы возникло неожиданное, но очень значительное препятствие. 344 Таким образом, его отношение к восстанию носило чисто политический характер. Планы Варшавы правительство одобрило своим постановлением от 26 июля. Решение об этом было срочно доставлено в Варшаву, командующему Армии Крайовой и вице-премьеру. Готовясь к борьбе, польские руководители не знали намерений ни Гитлера, ни Сталина, не заручились поддержкой военно-воздушных сил западных союзников. Не согласовывался с ними и срок начала действий. Не было такого согласования, разумеется, и с советской стороной. Генерал Коморовский не знал, что за несколько дней до начала восстания Гитлер приказал защищать Варшаву, в которую поспешно стали стягиваться дополнительные силы, в том числе танковые. Но при этом Коморовский правильно предполагал, что Красная Армия, по-видимому, решится пересечь Вислу7, что, естественно, обеспечило бы успех восстания. Его шансы Главное командование связывало с победным наступлением Красной Армии: восстание могло победить только в результате эффективного охватывающего маневра советских войск либо успешной попытки лобового удара по городу. После ряда жарких совещаний, 31 июля, около 18.00, на собрании у генерала Коморовского было вынесено окончательное решение: на следующий день, 1 августа, в 17.00 начать в Варшаве операцию "Буря"8. Она .была рассчитана на несколько дней, с тем чтобы успеть овладеть городом до вступления в него войск Красной Армии. Исполнение приказа было поручено силам варшавского округа Армии Крайовой под командованием полковника А. Хрусцеля ("Монтер"). По разным оценкам, эти силы насчитывали от 40 до 50 тыс. солдат и офицеров, в распоряжении которых 1 августа имелось от 1 тыс. до 2,4 тыс. винтовок, от 7 до почти 40 станковых и легких пулеметов, до 130 ручных пулеметов, от 420 до более чем 600 пистолетов-пулеметов, от 2,5 тыс. до 3,7 тыс. пистолетов, от 15 до 50 противотанковых ружей, от 25 тыс. до 50 тыс. ручных гранат. Повстанцам остро не хватало боеприпасов. Ориентировочно имевшихся в их распоряжении оружия и боеприпасов хватило бы на нормальное вооружение лишь 345 примерно 3,5 тыс. человек – да и то не более чем на два-три дня боев. Немцы к началу восстания располагали в левобережной Варшаве силами, не превышавшими 10 – 11 тыс. солдат вермахта, СС и полиции, что давало полякам довольно большое преимущество в людях. Однако противник был несравнимо лучше вооружен и мог рассчитывать на постоянную поддержку тяжелого вооружения, авиации и отправку – в случае необходимости – дополнительных воинских частей. Восточный район среднего течения Вислы оборонялся 9-й немецкой армией генерала Н. фон Формана. Еще до того, как поляки начали действия, их замыслы стали известны германскому командованию. С 27 июля к рейду в направлении Варшавы подступили главные силы 2-й советской танковой армии, которая добилась значительных успехов, несмотря на нараставшее сопротивление немцев. Это сопротивление, однако, продолжало усиливаться, и 1 августа, в 4.10 по московскому времени исполняющий обязанности командующего 2-й танковой армией, не получив требуемых подкреплений, приказал прекратить наступательные действия и перейти в оборону в занятых районах. Так завершилась попытка подойти к Праге (правобережный район Варшавы) и захватить ее с ходу. Полковник Хрусцель предусмотрел овладение приблизительно 200 объектами, в том числе комплексом зданий в так называемом немецком районе (в частности, штаб-квартирой гестапо), главным почтамтом и главным вокзалом, телефонной станцией, важнейшими казармами, остальными варшавскими вокзалами, аэродромом и другими объектами, приказал перекрыть мосты через Вислу. Тем временем уже вечером 1 августа стало известно, что первые повстанческие действия увенчались лишь частичным успехом. Неудачными оказались атаки на казармы, не был взят аэродром. В то же время был захвачен почти весь Старый город – исторический район Варшавы и удалось обеспечить контроль над значительной частью Центрального района. На правом берегу Вислы восстание практически потерпело поражение. Не удались попытки овладеть с пражской стороны мостами через Вислу (они оставались в руках немцев вплоть до 13 сентября, после чего были ими взорваны). Несмотря на это, наступательные действия повстанцев продолжались 346 несколько дней и лишь 4 августа генерал Хрусцель – с согласия генерала Коморовского – приказал перейти в оборону. Именно этот день делит все восстание на две основные фазы: наступление и оборону, что, впрочем, не значит, что в его истории нельзя было бы назвать еще несколько важных разграничительных дат. Известие о восстании дошло до Лондона 2 августа (около 15–16 ч.), и с этого времени начались ходатайства польского президента, правительства, штаба Верховного главнокомандующего и его самого перед ведущими политическими и военными деятелями Великобритании. Они настаивали на оказании давления на Москву, чтобы та пришла на помощь повстанцам, и на помощи союзнической авиацией (доставка оружия и боеприпасов, предназначенных для повстанцев). С подобными просьбами выступил и прибывший 30 июля в Москву премьер-министр польского правительства С. Миколайчик. В двух беседах со Сталиным (3 и 9 августа) он обрисовал ситуацию в польской столице. Сталин уверял его, что первоначальный замысел дойти до правобережного района Варшавы не удался, но что он рассмотрит возможности принятия соответствующих мер. Миколайчик возвратился в Лондон убежденный в том, что, хотя между ним и Сталиным не было достигнуто никакого соглашения, касающегося урегулирования польско-советских отношений (о границе и образовании польского правительства из представителей ПКНО и правительства Речи Посполитой в Лондоне), можно ожидать действенной помощи сражающейся Варшаве со стороны Красной Армии. Доклад, предназначенный для Сталина и касавшийся наметок плана проведения варшавской операции, подписали 8 августа маршалы Г.К. Жуков и К.К. Рокоссовский (последний командовал 1-м Белорусским фронтом, и Варшава находилась в полосе действий его войск). В докладе говорилось: "1. Варшавскую операцию фронт может начать после того, как армии правого крыла выйдут на рубеж р. Нарев и захватят плацдарм на западном берегу на участке Пултуск, Сероцк. Боевые порядки этих армий удалены от реки Нарев на расстояние 120 км; для преодоления этого расстояния потребуется 10 дней; наступательную операцию армиями правого крыла фронта, с выходом их на рубеж р. Нарев, необходимо провести в период с 10 по 20. 8. 44 года. 347 2. За это же время на левом крыле фронта силами 69-й армии, 8-й гв. армии, 7 гв. кк и 11-го тк необходимо провести частную операцию с целью расширения плацдарма на западном берегу р. Висла, с выходом этих армий на рубеж: Варка, Стромец, Радом, Вежбица. Для проведения этой операции необходимо из состава 1-го Украинского фронта передать 1-ю танковую армию Катукова в состав 1-го Белорусского фронта и направить ее из района Опатув через Островец, Сенно, с задачей ударом в северном направлении выйти на фронт: Зволень, Радом и этим оказать помощь 69-й, 8-й гв. А, 7-му кк и 11-му тк в разгроме противостоящего противника. Наряду с этим необходимо существующую разграничительную линию между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами поднять на север до линии Красностав, река Илжанка, Опочно, Пиотркув. Это уплотнит боевые порядки армий левого крыла 1-го Белорусского фронта и усилит ударную мощь наших войск на радомском направлении. 3. После проведения этих операций и с выходом армий правого крыла фронта на рубеж р. Нарев, а армий левого крыла на фронт: Варка, Стромец, Радом, Вежбица войска будут нуждаться во времени минимум 5 дней для перебазирования авиации, для подтягивания артиллерии и тылов, а также для подвоза боеприпасов и горюче-смазочных материалов. 4. Учитывая необходимое время на подготовку, Варшавскую операцию можно начать с 25. 8. 44 всеми силами фронта, с целью выхода на рубеж: Цеханув, Плоньск, Вышогруд, Сохачев, Скерневице, Томашув и занятия Варшавы. В этой операции для наступления севернее р. Висла использовать три армии, 1-й танковый и 1-й кавалерийский корпуса, а для наступления южнее р. Висла использовать 69-ю армию, 8-ю гв. армию, 1-ю танковую и 2-ю танковую армии, два кавкорпуса, один танковый корпус и одну армию за счет правого крыла фронта. 1-я польская армия в этой операции будет наступать по западному берегу р. Висла с задачей во взаимодействии с войсками правого крыла и центра фронта овладеть Варшавой. 5. Докладывая изложенное, просим утвердить наши соображения по проведению дальнейших наступательных 348 операций войск 1-го Белорусского фронта и наши расчеты времени на их проведение"9. До сих пор неизвестно, как Сталин реагировал на эти предложения. Ясно лишь, что за ними не последовали соответствующие приказы и варшавская операция не была осуществлена на практике. 12 августа ТАСС опубликовал заявление, целый раздел которого был полностью посвящен событиям в Варшаве и содержал политические оценки, явно сформулированные в Кремле: "За последние дни в иностранной печати появились сообщения со ссылкой на газеты и радио польского эмигрантского правительства о восстаниях и сражениях, начатых в Варшаве 1-го августа по приказу польских эмигрантов в Лондоне и продолжающихся по настоящее время. Газеты и радио польского эмигрантского правительства в Лондоне при этом делают намеки на то, что будто бы повстанцы в Варшаве находились в контакте с советским командованием, а последнее не оказало им должной помощи. ТАСС уполномочен заявить, что эти утверждения и намеки иностранной печати являются либо плодом недоразумения, либо проявлением клеветы на советское командование. ТАССу известно, что со стороны польских лондонских кругов, ответственных за происходящее в Варшаве, не делалось никаких попыток заранее уведомить и согласовать с советским военным командованием какие-либо выступления в Варшаве. Ввиду этого ответственность за происходящее в Варшаве падает исключительно на польские эмигрантские крути в Лондоне"10. Это была первая официальная реакция Москвы на просьбы Рузвельта и Черчилля помочь повстанцам. 16 августа Сталин направил Миколайчику ответ по тому же вопросу. В нем, в частности, говорилось: "Получил Ваше письмо о Варшаве. Должен Вам сообщить, что после беседы с Вами я распорядился, чтобы советское командование интенсивно сбрасывало вооружение в район Варшавы. Кроме того, был сброшен парашютист, который, однако, не мог выполнить задания, так как был убит немцами. После этого более близкое знакомство с делом убедило меня, что варшавская акция, которая была предпринята без ведома и контакта с советским командованием, представляет легкомысленную авантюру, вызвавшую бесцельные 349 жертвы населения. К этому надо добавить клеветническую кампанию польской печати с намеками на то, что будто советское командование подвело варшавян. Ввиду всего этого советское командование решило открыто отмежеваться от варшавской авантюры (см. опровержение ТАСС от 12 августа), так как оно не должно и не может нести какой-либо ответственности за варшавское дело"11. 20 августа к Сталину совместно обратились Рузвельт и Черчилль: "Мы думаем о том, какова будет реакция мирового общественного мнения, если антинацисты в Варшаве будут на самом деле покинуты. Мы полагаем, что все мы трое должны сделать все от нас зависящее, чтобы спасти возможно больше находящихся там патриотов. Мы надеемся, что Вы сбросите наиболее необходимое снабжение и оружие полякам – патриотам Варшавы. В ином случае, не согласитесь ли Вы помочь нашим самолетам сделать это весьма быстро? Мы надеемся, что Вы это одобрите. Фактор времени имеет крайне важное значение"12. Ответ Сталина был датирован 22 августа. По тону и содержанию он был аналогичен цитировавшимся выше документам. "Ваше и г-на Рузвельта послание относительно Варшавы я получил, – писал Сталин. – Хочу высказать свои соображения. Рано или поздно, но правда о кучке преступников, затеявших ради захвата власти варшавскую авантюру, станет всем известна. Эти люди использовали доверчивость варшавян, бросив многих почти безоружных людей под немецкие пушки, танки и авиацию. Создалось положение, когда каждый новый день используется не поляками для дела освобождения Варшавы, а гитлеровцами, бесчеловечно истребляющими жителей Варшавы. С военной точки зрения создавшееся положение, привлекающее усиленное внимание немцев к Варшаве, также весьма невыгодно как для Красной Армии, так и для поляков. Между тем советские войска, встретившиеся в последнее время с новыми значительными попытками немцев перейти в контратаки, делают все возможное, чтобы сломить эти контратаки гитлеровцев и перейти на новое широкое наступление под Варшавой. Не может быть сомнения, что Красная Армия не пожалеет усилий, чтобы 350 разбить немцев под Варшавой и освободить Варшаву для поляков. Это будет лучшая и действительная помощь полякам-антинацистам"13. За несколько дней до этого В.М. Молотов принял послов США и Великобритании – Гарримана и Керра14. В ходе трехчасовой беседы глава советской дипломатии назвал повстанцев авантюристами, враждебно относящимися к Советскому Союзу, и заявил, что советское правительство не окажет им ни прямой, ни косвенной поддержки. Молотов добавил, что этого решения советское правительство не изменит. Как видно, отношение Кремля к борющейся Варшаве было изложено ясно и недвусмысленно. Руководители восстания, борясь за суверенную и политически независимую от СССР Польшу, в сущности, и не могли рассчитывать ни на что иное. Сталин увидел в антигерманском восстании акт, враждебный своим планам подчинения Польши, без чего его замысел строительства "внешней империи" СССР был бы чрезвычайно трудно выполнимым. Мы не знаем, когда именно и при каких обстоятельствах Сталин приказал прервать наступление Красной Армии на Варшаву15, нам все еще неизвестны и все подробности, касающиеся возможности занятия города Красной Армией летом 1944 г. и всех последствий боев на центральном оперативном участке, которые имело проведение операций советских войск на Балканах. Не подлежит, однако, сомнению, что при окончательной выработке отношения Сталина к варшавскому восстанию верх одержали политические расчеты. Сталин прекрасно сознавал, что без наступательных действий Красной Армии восстание победить не может (это понимали и польские политики, и военные в Варшаве и в Лондоне) и рано или поздно оно будет подавлено немцами. Правы ли те польские авторы, которые утверждают, что СССР наравне с Германией несет ответственность за трагедию столицы Польши? Вопросы, связанные с этой сферой польской политики Сталина, как и вопросы боевых действий Красной Армии на подступах к Варшаве, требуют дальнейшего основательного изучения в архивах бывшего СССР, без чего любые мнения и суждения на эту тему могут быть лишь предположениями, не основанными на полном знании источников16. 351 Отношение Сталина к варшавскому восстанию явилось своего рода венцом тогдашней политики Кремля в отношении Польши, которую в 1943–1944 гг. можно было бы рассматривать в рамках следующей схемы: 1. По мере успехов в боевых действиях на фронте и приближения к Польше все яснее определять свои требования в ее адрес; 2. Сохранять видимость, что существует возможность дальнейших переговоров; 3. Постоянно следить за реакцией англичан и американцев; 4. Создавать с помощью польских коммунистов зависимые от советского руководства механизмы воздействия на ход польских дел; 5. Во взаимодействии с Великобританией и США добиться международного признания формируемых центров польской власти; 6. Если это не удастся, удовлетворить свои требования с помощью тех инструментов и средств, которые по воле Кремля и в условиях полной от него зависимости создадут польские коммунисты. Весь замысел варшавского восстания основывался на убеждении поляков, что в ходе продолжающегося наступления Красная Армия наверняка перейдет Вислу и что повстанцы относительно легко смогут захватить Варшаву. Но если в городе наступающие части Красной Армии встретят вооруженные силы и гражданские власти, подчиненные польскому правительству в Лондоне (с которым, напомню, СССР не поддерживал дипломатических отношений с 25 апреля 1943 г.), то она неизбежно предстанет перед сложнейшей политической проблемой – как отнестись к руководителям восстания? Признать их законность? Арестовать? И в том, и в другом случае возникала бы новая политическая ситуация, важная не только для польско-советских отношений, но и для треугольника Москва – Лондон – Вашингтон17. Об этом думали поляки, не мог не задумываться о том и Сталин. Таким образом, восстание в Варшаве имело прежде всего политическое значение, хотя сражающиеся думали главным образом о том, как одолеть ненавистного врага, как отомстить за сотни тысяч и даже миллионы жертв жестокого террора. Поэтому начало боев и первые фазы восстания прошли под знаком патриотического подъема варшавян, которые, рискуя жизнью, массами вышли на строительство баррикад, организовывали повстанческие кухни, 352 перевязочные пункты и госпитали, полевую почту, выполняли десятки иных функций, без которых повстанцы не смогли бы осуществить порученных им боевых заданий. Энтузиазм был всеобщим18. Однако со все большим беспокойством варшавяне направляли свои взгляды на восток, откуда еще на рубеже июля и августа доносились отголоски боев, которые вела с немцами Красная Армия. Но эти отзвуки становились все слабее и, наконец, вообще стихли. Взгляды, полные надежды, обращались и на небо, откуда ожидались массовые сбросы оружия, боеприпасов, медикаментов и т.п. Их, как здесь полагали, должна была обеспечить авиация западных союзников. Повстанцы, к сожалению, не знали, что английские командиры, которые должны были направлять к Варшаве самолеты со снабжением с итальянских баз, были решительно против, опасаясь больших потерь машин и летного состава. Первый небольшой сброс был произведен 4 августа. Позже – под давлением поляков и с разрешения Черчилля – последовали и другие. По оценкам, в августе и сентябре на Варшаву и в близлежащие леса (Кампиноскую пущу и Кабатские леса) было сброшено 1 344 единицы стрелкового оружия (солдаты Армии Крайовой обнаружили 530 из них), 3 855 пистолетов-пулеметов (найдено 1 523), 380 ручных пулеметов (обнаружено 150), 48 882 единицы боеприпасов для стрелкового оружия (подобрано 19 312), 3 323 998 – для пистолетов-пулеметов (обнаружено 1 313 239), 1 907 342 – для ручных пулеметов (найдено 753 549), 13 739 ручных гранат (найдено 5 427), 3 115 противотанковых гранат (обнаружено 1 230), 8 460 кг взрывчатых веществ (подобрано 3 342 кг)19. Такая помощь значительно улучшила вооруженность повстанцев, но перевесить чашу победы на их сторону была не в состоянии. Восставшие могли одержать верх только в результате успешных операций Красной Армии, но та топталась на подступах к столице, неся (особенно на рубеже июля и августа) тяжелые потери. Объем и эффективность сбросов могли бы быть несравнимо большими, если бы Москва выразила согласие на маятниковые полеты (самолеты союзников, стартуя с итальянских баз или непосредственно с аэродромов в Великобритании, после сбросов приземлялись бы на советских аэродромах). Англичане и американцы в течение 353 нескольких недель старались получить согласие советских властей, но оно было дано лишь 9 сентября20. Благодаря этому 18 сентября 101 американский самолет "Флаинг фортресс", вылетевший с Британских островов, сбросил 1 170 контейнеров, из которых, однако, только незначительная часть попала в руки повстанцев21. Это было время, когда восстание уже шло на убыль. После первоначальных успехов, сопровождавшихся и поражениями из-за трудностей с захватом особо важных объектов и коммуникаций, повстанцы овладели несколькими большими, но изолированными районами Варшавы. Там издавались польские газеты (за все время восстания вышло в свет более 130 наименований) – часть из них выходила с первого до последнего дня восстания. Борющаяся столица имела постоянную радиосвязь с Лондоном и таким путем передавала сотни документов, прокламаций, важную информацию и т.п. Все это происходило под непрерывным огнем неприятеля, его артиллерии, танков и авиации. Командовал силами, которые должны были подавить восстание, генерал СС Э. фон дем Бах, который вступил в свои обязанности 5 августа. К 20 августа он располагал силами, превышавшими 21 тыс. человек. Подчиненные Баху части приступили к плановым действиям по захвату отдельных районов, сея повсюду огонь и разрушения. Первыми убедились в этом районы Воля и Охота. 5 августа Г. Франк, возглавлявший так называемое генерал-губернаторство (с центром в Кракове), в телеграмме, направленной в Берлин, докладывал: "Варшава в преобладающей части пылает. Сжигание домов является вернейшим средством ликвидации повстанческих убежищ. <...> В миллионном городе среди жителей царит неописуемая нужда. После подавления либо падения восстания Варшаву постигнет заслуженное наказание полного разрушения"22. За первую неделю восстания силы, подчиненные Баху, уничтожили несколько десятков тысяч жителей Воли и Охоты, жертвами их террора стало также гражданское население всех остальных районов. Повстанцы продолжали сражаться с необыкновенным упорством, нанося немцам значительные потери и занимая важные объекты. Особенно ярким успехом явился 354 захват важного немецкого пункта сопротивления в Центральном районе, каким было девятиэтажное железобетонное здание Польского телефонного акционерного общества. Это здание до конца восстания оставалось в руках поляков. На протяжении 36 дней (вплоть до 5 сентября) они защищали электростанцию, снабжавшую госпитали и другие объекты повстанцев электроэнергией. Особенно напряженные бои велись в районе Старого города, который противник окружил все крепче затягивавшейся петлей. Предпринимавшиеся восставшими попытки прорвать осаду и соединиться с соседним районом Жолибуж не принесли успеха. 2 сентября Старый город пал, а последние его защитники отступили в Центральный район по сети подземной канализации (она уже тогда была очень важным путем, по которому эвакуировались раненые, перебрасывались подразделения, пересылались донесения. Годы спустя эпопею людей в подземных каналах показал в своем замечательном фильме "Канал" Анджей Вайда). Вскоре после падения Старого города в ноте, направленной Молотову, английское правительство констатировало, что "общественное мнение Великобритании глубоко взволновано событиями в Варшаве и ужасными страданиями поляков. Что бы ни было правильного или ошибочного в вопросе начала варшавского восстания, само население Варшавы не может нести ответственности за принятое решение. Наш народ не может понять, почему извне не была направлена помощь техникой полякам в Варшаве. Тот факт, что такая помощь не могла быть выслана из-за отказа правительства СССР в разрешении на приземление американских самолетов на аэродромах, находящихся в русских руках, становится общеизвестным. Если, однако, при всем этом поляков в Варшаве будут давить немцы, общественное мнение будет непредсказуемо потрясено. Сам Военный кабинет не в состоянии понять отказа Вашего Правительства принять во внимание обязательства британского и американского правительств, задерживающего высылку помощи полякам в Варшаве. Все это представляется нам несовместимым с духом сотрудничества Союзников..."23. О других аспектах и перспективах борьбы в Варшаве телеграфировали 6 сентября польскому премьер-министру 355 и Верховному главнокомандующему в Лондон делегат правительства, вице-премьер Я. Янковский и командующий Армией Крайовой генерал Т. Бур-Коморовский. Они считали, что из-за отсутствия помощи извне повстанцам останется только следующее: 1. Бороться до конца. 2. Полностью капитулировать. 3. Капитулировать отдельными районами, в очередности, зависящей от того, против какого из них обратится острие немецкого удара. Выбор одной из этих возможностей будет зависеть от стойкости и поведения армии и населения, от положения с боеприпасами и продовольствием. Они писали далее, что подавление восстания в Варшаве будет иметь не столько военные, сколько политические последствия. "Представляется очевидным, что после поражения восстания в Варшаве власть перейдет в руки коммунистов и по всей стране"24. Руководители восстания высказывали эти мнения в ситуации, когда повстанцы уже испытывали недостаток буквально во всем. Немцы систематически разрушали захватываемые у повстанцев районы, оттесняли их от Вислы, а положение гражданского населения становилось все трагичнее. Реальной становилась капитуляция, которой старался добиться фон дем Бах и согласие на которую рассматривалось в руководящих кругах восстания. Прилив новых надежд был вызван активизацией Красной Армии. В городе снова стала слышна ее артиллерия, появилась советская авиация, что давало возможность положить конец господству в небе над Варшавой немецких самолетов. 3 сентября маршал К.К. Рокоссовский поставил новые задачи частям подчиненных ему войск – они должны были провести локальную наступательную операцию. Ее целью было разгромить немецкие войска, защищавшие подступы к Варшаве, и выйти к Висле от устья Бугонарева под Модлином до Праги. Наступление на пражском направлении началось 10 сентября, а несколько дней спустя, 14 сентября, Прага уже была свободна. Красная Армия встала по другую сторону от повстанческой Варшавы. В те дни командующий Армией Крайовой докладывал в Лондон: "Крупномасштабное советское наступление на Прагу. Как кажется, с успехом. У советской авиации есть перевес. Даже ничтожные сбросы и советско-германские 356 воздушные бои очень улучшили настроения среди солдат и гражданского населения, укрепили волю устоять и оптимистический коллективный психоз"25. Казалось, что вот-вот Красная Армия вступит в левобережную Варшаву. Повстанцы вновь поверили в возможность победы, тем более что советские самолеты сбрасывали помощь. 16 сентября части, подчиненные Польскому комитету национального освобождения, предприняли десант, переправляясь через Вислу с пражского берега реки. На следующий день, 17 сентября, в "Информационном бюллетене" – популярнейшей газете повстанческой Варшавы, издававшейся Армией Крайовой, появилось заявление: "Варшавское восстание вступает в свою последнюю, победную фазу. В ближайшее время можно ожидать атаки советских войск, прямой целью которой будет вытеснение немцев из Варшавы. День, когда это наступит, будет последним днем восстания и первым днем работы по подготовке совместной, вместе с Красной Армией, борьбы с немцами в открытом поле". Но акции, предпринятые в рамках десанта 1-й армии Войска Польского (продолжавшиеся до 23 сентября), закончились неудачей. На варшавские плацдармы было переправлено 2 614 солдат и офицеров, из них убито 1 987 (76%), эвакуировано 627 (24%), в том числе 289 раненых. Кроме того, на пражском берегу погибло 310 и было ранено 1 178 человек. Десант 1-й армии Войска Польского закончился поражением. Судьба Варшавы была предопределена. Под ударами немцев один за другим сдавались районы города. Командование восстания решило вступить в переговоры о капитуляции. В 2.00 3 октября был подписан договор о прекращении военных действий в Варшаве с 21.00. Солдаты и офицеры Армии Крайовой должны были пользоваться всеми правами Женевской конвенции, в соответствии с которой военнопленные "не будут преследоваться за свою военную и политическую деятельность, как во время борьбы в Варшаве, так и в предыдущий период", а по отношению к гражданскому населению, находившемуся в городе в период боев, "не будет применяться коллективная ответственность". Должна была быть обеспечена сохранность оставленного в городе 357 общественного и частного имущества. Срок сдачи повстанцев в плен был установлен на 4 и 5 октября26. В действительности же город был обречен немцами на гибель, а его население на страдания. Э. фон дем Бах получил приказ умиротворить город, "т.е. сравнять Варшаву с землей еще во время войны, если этому не препятствуют военные соображения в области фортификации". Информируя об этом Г. Франка, немецкий губернатор Варшавы, пребывавший за ее пределами, извещал, что "этот новый приказ фюрера о разрушении Варшавы имеет огромное значение для дальнейшей политики в отношении поляков"27. В ходе варшавского восстания погибло около 16 тыс. повстанцев, 25 тыс. было ранено, более 15 тыс. попало в плен. Огромные потери понесло гражданское население. В развалинах, огне и в результате массовых убийств потеряли жизнь около 180 тыс. человек. Около 50 тыс. были отправлены в концлагеря, а 150 тыс. – на принудительные работы в Германию. Все население Варшавы было вывезено из города. Лишь немногим удалось скрыться в развалинах. Значительные потери понесли и немцы: около 17 тыс. убитыми, 9 тыс. ранеными, около 2 тыс. взятыми в плен. Повстанцы уничтожили несколько десятков танков и штурмовых орудий и повредили более 200. Огромными были материальные потери столицы. В ходе двухмесячных боев разрушено около 25% ее застройки. За капитуляцией последовали дальнейшие разрушения. Восстание началось по сигналу Главного командования Армии Крайовой, с согласия делегата правительства и с одобрения самого польского правительства в Лондоне. Оно имело свои предпосылки – военные (расчет делался на успех операций Красной Армии), политические (занятие города перед вступлением в него советских войск) и психологические (варшавская молодежь уже давно ждала приказа к бою). Решение о нем было вполне суверенным, принятым, впрочем, без согласия Великобритании и США и без ведома Советского Союза. Восстание, которое должно было явиться кульминационной точкой в борьбе поляков за суверенное государство, привело к гибели города. Оно было делом рук солдат Армии Крайовой и гражданского 358 населения столицы, но в боях участвовали и другие вооруженные организации, в том числе отряды коммунистической Армии Людовой. Таким образом, это был всеобщий порыв жителей столицы. 4 октября в последнем номере повстанческого "Информационного бюллетеня" говорилось: "Борьба закончена. Завершился более чем двухмесячный период одной из самых возвышенных и самых трагических страниц нашей истории. <...> Счет наших потерь и выигрышей, заслуг и ошибок, жертв и завоеванных ценностей мы должны передать истории. <...> Поражение, размеров которого мы не хотим преуменьшать, – это поражение одного города, одного этапа нашей борьбы за свободу. Оно не является поражением нашего народа, наших планов и исторических идеалов. Из пролитой крови, из коллективных усилий и тягот, из страданий тел и душ наших вырастет новая Польша – свободная, сильная, великая. <...> Эта вера – самый реальный, высший завет, написанный кровью многотысячных жертв и героев восстания". Тем не менее преобладали горечь ужасного поражения и сознание тщетности усилий. 50 лет спустя польский историк А. Пачковский написал, что поражение восстания "отнимало надежду на сохранение территориальной целостности и государственного суверенитета. Героизм повстанцев и достоинство гражданского населения вызывали восхищение поляков и иностранцев, но чувству гордости было суждено прийти много позже, когда борьба "непокоренного города" стала одним из наиболее ярких символов сопротивления всем врагам и преодоления всех препятствий"28.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Варшавское восстание» з дисципліни «Інша війна: 1939 – 1945»
