В 1994 г. в журнале "Новый мир" был опубликован текст речи Сталина на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 19 августа 1939 г., обнаруженный Т.С. Бушуевой1. Об этом выступлении гораздо раньше узнала мировая историческая наука, чем советская, российская. У. Черчилль вскоре после второй мировой войны писал: "Вечером 19 августа Сталин сообщил Политбюро о своем намерении подписать пакт с Германией"2. Коммунистический режим и его историческая "наука" этот факт исступленно отрицали. Лишь после публикации книг В. Суворова "Ледокол" и "День "М"" в российской исторической науке год-два тому назад начали признавать, что была такая дата в истории второй мировой войны. К процитированному выше отрывку из книги У. Черчилля имеется сноска, в которой указывается: "В Москве решение заключить договор о ненападении было принято 17 августа"3. Впервые у нас мемуары У. Черчилля изданы открыто (до этого они публиковались секретно для Сталина и его окружения, как и книга Гитлера и ряд других, или закрыто для номенклатуры) под редакцией А.С. Орлова. Ему и принадлежит указанная сноска. Событие, имевшее место 19 августа, Орлов прямо не отрицает, но уточняет: не 19-го, а 17-го. По-видимому, в определенном смысле он прав. Но где в Москве было принято это решение, кем? Этот небольшой конкретный пример иллюстрирует субъективные и объективные трудности осознания и исследования военной темы. Вторая мировая, в том числе Великая Отечественная, война интерпретируется как с 60 точки зрения приверженцев коммунистического тоталитаризма, так и апологетов имперского прошлого, с его глубокими пороками русской национальной, а точнее цивилизационной, культуры, – гремучей смесью вернопод-данничества с великодержавностью, развившимися из специфики русского этногенеза.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Сталинская провокация второй мировой войны» з дисципліни «Інша війна: 1939 – 1945»
