Стремясь добиться в 1918 г. решительной победы над Антантой до прибытия основных сил американской армии, германское верховное командование сосредоточило для наступления на Западном фронте 194,5 дивизии, объединенные в четыре группы армии{203}. Группа армий кронпринца Руппрехта (4-я, 6-я, 17-я и 2-я армии; 83 дивизии) располагалась от побережья Ла-Манша до Сен-Кантена; группа армий кронпринца Вильгельма (18-я, 7-я, 1-я и 3-я армии; 61 дивизия) — от Сен-Кантена до Аргонн; 5-я армия и армейская группа «С» под общим командованием Гальвица (24 дивизии) — от Аргонн до Мозеля; группа армий герцога Альбрехта (19-я армия, армейские группы «А» и «В»; 26,5 дивизий) — от Мозеля до швейцарской границы. Общая численность немецких войск на Западном фронте составляла около 4 млн. человек. Они имели более 15 тыс. артиллерийских орудий, около 3 тыс. самолетов и 10 танков{204}. Войска Антанты состояли из 176 пехотных и 10 кавалерийских дивизий. От побережья до района севернее Ипра оборонялись бельгийские войска под командованием короля Альберта в составе 12 пехотных и 1 кавалерийской дивизии. Далее до Сен-Кантена и южнее располагались 5-я, 3-я, 1-я и 2-я английские армии (60 пехотных{205} и 3 кавалерийские дивизии) под командованием [442] фельдмаршала Хейга. Французские войска (главнокомандующий генерал Петэн) насчитывали 104 пехотные{206} и 6 кавалерийских дивизий, объединенных в три группы армий. Северная группа армий под командованием Франше д'Эсперэ в составе 4-й, 5-й и 6-й армий (42 пехотные дивизии) занимала фронт от Сен-Кантена до Вердена, восточная группа армий (командующий генерал Кастельно) в составе 56 пехотных дивизий{207} — от Вердена до швейцарской границы. Помимо этого 6 пехотных{208} и 6 кавалерийских дивизий под командованием генерала Файоля образовывали резервную группировку{209}, дислоцировавшуюся на путях к Парижу в тылу Северной, а частично Восточной групп армий. Союзные войска насчитывали около 5 млн. человек, около 16 тыс. орудий, свыше 3800 самолетов и более 800 танков{210}. Таким образом, германская армия превосходила союзников на 18,5 пехотных дивизий, но уступала им по численности личного состава. Армии Антанты имели больше артиллерии, самолетов, а также абсолютное превосходство в танках и кавалерии{211}. Наступление в Пикардии и во Фландрии Первые наброски плана большого весеннего наступления на французском фронте были сделаны германским командованием еще в конце октября — начале ноября 1917 г.{212} и стали предметом обсуждения на совещании начальников штабов групп армий 11 ноября в Монсе. Начальник штаба группы армий кронпринца Вильгельма полковник Шуленбург и начальник оперативного отдела верховного командования подполковник Ветцель выступили с проектом плана наступления против французов в районе Вердена{213}. При успехе операция могла бы привести к захвату важного укрепленного района, к выпрямлению и сокращению линии фронта. Однако французы имели на этом участке, прикрывавшем жизненно важное парижское направление, крупные силы и значительные [443] резервы и, как показывал опыт 1916 г., готовы были драться за Верден до последнего солдата. Для наступления потребовалось бы много сил и средств, которых германское командование не имело в своем распоряжении{214}. Второй вариант плана, представленный начальником штаба группы армий кронпринца Руппрехта генералом Кулем, предусматривал наступление во Фландрии в районе Армантьера и Ипра с целью захватить побережье Ла-Манша, отрезать английские армии от французов и, прижав англичан к морю, уничтожить на ограниченном пространстве{215}. План сокрушения английской армии обсуждался верховным командованием еще в конце 1915 — начале 1916 г. Но тогда эта цель для германской армии была недостижима. Теперь же наступление против англичан, вынесших главную тяжесть борьбы во второй половине 1917 г. и понесших значительные потери, представлялось весьма перспективным со стратегической точки зрения. В случае успеха открывалась возможность скорейшего завершения войны. Конечная цель наступления — порты Кале, Дюнкерк и Булонь, через которые шли различные пополнения для союзников, находились всего в 90-100 км от линии фронта. «Если мы достигнем берега канала, — писал Гинденбург, — то мы непосредственно затронем жизненный нерв Англии. Мы не только получим возможность мешать подвозу морем, но сможем отсюда обстрелять британский южный берег нашими дальнобойными орудиями»{216}. Наступление облегчалось наличием в тылу германских армий во Фландрии густой сети железных дорог, необходимых для питания операции. Однако англичане, по данным германской разведки, ожидали наступления во Фландрии и сосредоточили в этом районе основную массу своих резервов. Но главным препятствием были низменная, болотистая местность и неблагоприятные погодные условия, не позволявшие начать наступление ранее середины апреля{217}. Людендорф согласился с Кулем в том, что главный удар следует нанести на английском фронте. Однако он считал наиболее целесообразным наступление не в районе Армантьер, Ипр, а южнее, в наиболее слабом месте союзного фронта, между Аррасом и Ла-Фером, в стыке расположения английских и французских армий. Людендорф полагал, что германские войска, [444] овладев линией на Сомме Перонн, Ам, «могли бы, опираясь левым флангом на Сомму, перенести наступление дальше в северо-западном направлении, что привело бы к свертыванию английского фронта»{218}. Одновременно это приводило к разъединению английских и французских армий. Начало наступления между Аррасом и Ла-Фером не зависело от метеорологических условий и было возможно уже в марте. Немаловажным для германского командования являлся тот факт, что оборона англичан была организована здесь значительно слабее, чем во Фландрии. Вторые и третьи позиции были оборудованы не на всем фронте. Незначительные резервы английского командования дислоцировались лишь в секторе Камбре. Под Сен-Кантеном и южнее их совсем не было{219}. Окончательного решения относительно участка прорыва фронта противника 11 ноября принято не было. Только 24 января, после поездки Людендорфа по фронту и изучения обстановки на участках 4-й, 6-й, 2-й, 18-й и 7-й армий, было принято окончательное решение о наступлении 17-й, 2-й и 18-й армиями между Краузилем и Ла-Фером{220}. План операции был сформулирован в приказе Гинденбурга от 10 марта 1918 г. Наступление назначалось на 9 часов 40 минут 21 марта. Главный удар должны были нанести 17-я и 2-я армии группы армий кронпринца Руппрехта. Их ближайшей задачей являлся охват англичан в выступе у Камбре и выход на линию Краузиль, Бапом, устье р. Оминьон; последующей — наступление на фронт Аррас, Альбер. В случае успеха 17-я армия должна была «поколебать английский фронт... перед 6-й армией, освобождая расположенные здесь на позиции германские силы для подвижной войны»{221}. На 18-ю армию группы армий кронпринца Вильгельма возлагалась вспомогательная задача — прикрыть левый фланг ударной группировки. Она должна была выйти на р. Сомма и канал Кроза, а затем форсировать их. Резерв верховного командования составляли 3 пехотные дивизии. Приказом предусматривалось ведение с 20 по 24 марта демонстративных атак и артиллерийского обстрела позиций противника на других участках фронта. От организации отвлекающих операций пришлось отказаться вследствие недостатка сил{222}. По справедливому замечанию В. А. Меликова, директива от 10 марта не отвечала требованиям планирования операции. [445] «В каком направлении, должна развиваться тактическая победа прорыва, если она будет достигнута, оставалось совершенно неизвестным»{223}. Людендорф фактически отказался от планирования операции в глубину. Он заявлял: «Я возражаю против термина операция. Мы пробьем брешь, остальное будет само [446] собой»{224}. Впоследствии, при составлении официального германского труда по истории первой мировой войны, Людендорф снова высказал ту же мысль: «Я решительный противник того, чтобы заранее составлять далеко идущие планы... Полководец должен действовать интуитивно, зачастую в соответствии с внезапной мыслью»{225}. Погоня за тактическими успехами и отказ от планирования операции в глубину дезориентировали войска, противоречили главной цели верховного командования — быстрому сокрушению Антанты, неизбежно вели к борьбе на истощение и несли в себе зародыш поражения. Зимой 1917 — 1918 гг. шла усиленная подготовка германской армии к наступлению. На основе обобщения опыта боевых действий 1916 — 1917 гг. 26 января 1918 г. была издана инструкция «Наступление в позиционной войне»{226}. Она дополнялась рядом других инструкций и наставлений, определявших действия различных родов войск и их взаимодействие{227}. Основные положения инструкций сводились к давно вынашиваемой идее — прорвать на широком фронте систему обороны противника с целью перейти от позиционной войны к маневренной. Прорыв осуществляется сосредоточением на широком фронте мощных сил и средств и достигается методичностью подготовки, внезапностью, быстротой, силой ударов и большой глубиной проникновения в оборону противника. Внезапность обеспечивается скрытностью всей подготовки и короткой (2-4 часа) артиллерийской подготовкой, основанной на отказе от разрушения укреплений противника и на нейтрализации его пехоты и артиллерии массовым применением химических снарядов. Сила первого удара, обеспеченного поддержкой мощной массы артиллерии (до 100 орудий на 1 км фронта) и минометов, должна ошеломить и деморализовать противника. Инструкции требовали осуществления тактического прорыва (глубина до 10 км) и захвата артиллерийских позиций противника в первый же день боя, который подразделялся на два периода: 1) бой в позиционной зоне под прикрытием подвижного огневого вала; темп продвижения пехоты равнялся здесь скорости движения огневого вала (1 км в час) и 2) бой за пределами досягаемости огневого вала. Наступление, особенно во втором периоде боя, предполагало предоставление широкой инициативы частным начальникам. При [447] прорыве в целях сохранения темпа наступления рекомендовалось избегать лобовых атак очагов сопротивления, а обходить их с флангов и тыла{228}. Пехотная дивизия осуществляла прорыв на участке шириной 1800-2000 м и имела следующий боевой порядок. В первом эшелоне наступали два полка, третий полк являлся резервом. Полки и батальоны также строили свои боевые порядки в две линии. Батальонная пулеметная рота распределялась между ротами первой линии и резервом. Минометы находились при ротных поддержках. Штурмовые отряды и саперы придавались головным батальонам. Сопровождавшая пехоту батарея 77-мм орудий подчинялась непосредственно командиру полка, который в зависимости от условий боя и местности мог ее поделить между передовыми батальонами{229}. Дивизии второго эшелона оперативного построения развертывались в 2-3 км за первым эшелоном. Дивизии третьего эшелона находились в 15 — 20 км за линией фронта{230}. В целях осуществления глубокого прорыва германское командование указывало на необходимость пехотным соединениям первого эшелона вести наступательный бой до полного истощения своих сил. «Атака должна быть исполнена одной и той же дивизией... Следует отбросить мысль о замене одной атакующей дивизии после одного дня боя. Наоборот, пехота, искусно руководимая, должна сохранить свою боеспособность, чтобы вести наступательный бой в продолжение многих дней»{231}. Осуществление этого принципа на практике привело в ходе наступления к большим потерям и утрате многими дивизиями боеспособности. Особое внимание при подготовке к наступлению было обращено на усовершенствование тактики артиллерии. 24 января 1918 г. директивой верховного командования был введен метод уточненной стрельбы капитана Пулковского, который сводился к подавлению неприятельской артиллерии и пехоты внезапным огнем без предварительной пристрелки. Сущность этого метода состояла в точном определении местонахождения огневых позиций и целей, учете различной дальнобойности орудий и влияния в продолжение всей стрельбы метеорологических условий{232}. Одновременно вводилась система организации централизованного управления артиллерийскими массами, разработанная [448] полковником Брухмюллером. Главное достоинство новых методов использования артиллерии заключалось в том, что с их помощью достигалась внезапность атаки пехоты, которая сразу же могла принести большой успех{233}. Артиллерия должна была подавить оборону противника на всю тактическую глубину, нейтрализовать его огневые средства, работу штабов, командных пунктов, линий связи, прифронтовых железных и шоссейных дорог. Эффективность стрельбы на поражение повышалась массовым применением химических снарядов{234}. Для выполнения этой задачи по системе Брухмюллера вся артиллерия делилась на четыре группы, каждая из которых имела свое назначение{235}. 1. Группы борьбы с пехотой создавались на участке каждой дивизии первого эшелона. В их состав включалась легкая артиллерия и минометы, задача которых состояла в подготовке к штурму пехотных позиций противника. 2. Группы борьбы с артиллерией организовывались на участках армейских корпусов и подразделялись на подгруппы по числу дивизий первого эшелона. 3. Дальнобойные и фланкирующие группы тяжелой артиллерии создавались на участках армейских корпусов и предназначались для обстрела аэростатов наблюдения, лагерей, командных пунктов, узлов связи, дорог и фланкирования позиций противника. 4. На фронте каждой армии организовывались тяжелые группы настильного огня, предназначавшиеся для обстрела самых дальних целей. С началом атаки пехоты устанавливался огневой вал, который должен был парализовать противника, загнать его в укрытия и «позволить своей пехоте застать его в таком положении»{236}. Движение огневого вала производится по графику, скачками в 200-400 м, причем тяжелая артиллерия должна переносить огонь несколько раньше легкой, чтобы падающие назад осколки не представляли опасности для атакующей пехоты. По сигналу пехоты движение огневого вала могло ускоряться или задерживаться{237}. Ряд новых положений был введен и в использование авиации [449] в общевойсковом бою. Изданные наставления основывались на опыте 1917 г., подчеркивали особенности действия авиации при переходе к маневренной войне. Истребительная авиация, подчиненная армиям, должна была обеспечить к началу атаки господство в воздухе и сохранять его в ходе наступления. Атакующая пехота поддерживалась штурмовой авиацией, которая придавалась корпусам. Действуя группами от 6 до 20 самолетов на высоте 50-100 м, она наносила удары по противнику, его артиллерии и пулеметным гнездам, содействуя таким образом наступлению своей пехоты. Разведывательная авиация вела разведку противника, корректировку артиллерийского огня. Особое значение придавалось ведению ночной разведки. В целях установления прочной связи с пехотой аэродромы должны были избираться в возможной близости к штабам корпусов и дивизий{238}. Все дивизии, предназначенные для наступления, с начала 1918 г. были отведены в тыл и в соответствии с новыми инструкциями прошли трехнедельную подготовку. Основной задачей была отработка способов движения за огневым валом, преодоление препятствий на поле боя, а также приемов борьбы с танками противника, взаимодействия с авиацией, артиллерией сопровождения пехоты, инженерными войсками и частями связи{239}. Аэрофотоснимки позиций противника изучались всем командным составом, до командиров отделении включительно{240}. Серьезной ошибкой германского командования было то, что оно не имело в своем распоряжении на Западном фронте подвижных войск, необходимых для развития тактического прорыва в оперативный. Вся кавалерия была оставлена на Восточном фронте. Не сумели в Германии своевременно оценить и значение танков. После сражения под Камбре началась разработка конструкций тяжелого, среднего и легкого танков. Однако германская промышленность не смогла в жесткие сроки освоить массовый выпуск танков. К началу наступления на фронт поступили всего 10 средних танков модели A7V{241}. Кроме того, было [450] отремонтировано 75 трофейных танков{242}. Но инструкций по применению нового вида боевой техники разработано не было. Решение Антанты держаться в начале 1918 г. оборонительного образа действий обусловило подготовку войск к оборонительным операциям и уточнение взглядов на ведение оборонительного боя. Оперативно-тактические взгляды, принятые во французской армии, в целом разделялись и другими союзными армиями{243}. Основные указания на ведение оборонительного боя были изложены в директиве французского главного командования № 4 от 22 декабря 1917 г. и в инструкции от 24 января 1918 г.{244} В обоих документах осуждалась жесткая оборона, основанная на стремлении во что бы то ни стало удержать каждый метр территории, и рекомендовалась эластичная оборона, «питающаяся» из глубины. Первую позицию предлагалось рассматривать как прикрытие, годное для того, чтобы если не сломить, то по крайней мере задержать и ослабить натиск противника. Признавалась возможной временная потеря первой позиции. Поэтому войска, занимающие ее, должны быть сведены до минимума. Основные усилия обороняющихся войск и резервов рекомендовалось перенести в глубину тактической зоны обороны на промежуточную и вторую позиции{245}. Вторая позиция избиралась с таким расчетом, чтобы противник мог достичь ее лишь после ряда боев. Это должно было расстроить боевой порядок его атакующей пехоты и первоначальную группировку артиллерии. Однако начавшаяся в соответствии с новыми распоряжениями подготовка войск к ведению оборонительных боев была приостановлена 8 февраля 1918 г. вмешательством премьер-министра и военного министра Франции Ж. Клемансо. Он выразил резкое несогласие со взглядами главнокомандующего на то, что «оборонительные мероприятия должны базироваться на сопротивлении второй позиции»{246}. Клемансо отстаивал устаревшую точку зрения, утверждая, что основные усилия нужно сосредоточить на первой, более укрепленной позиции. Так как, по его мнению, вторая позиция могла быть «закончена лишь через очень длительный промежуток времени», то именно первая позиция и рассматривалась как «позиция сопротивления»{247}. Это привело [451] к тому, что основные силы французских войск стали сосредоточивать на первой позиции. Относительно места предстоящего германского удара у союзного командования долгое время не было ясности. Тем не менее к началу наступления Хейг и Петэн пришли к выводу, что оно последует против 3-й и 5-й английских армий в районе между Скарпом и Уазой. Считался также возможным одновременный вспомогательный удар против французов в Шампани в районе Вердена, Реймса{248}. Но сила, цели и последствия германского удара определены не были. К 21 марта на фронте наступления от Краузиля до Ла-Фера протяжением в 70 км были сосредоточены 62 германские дивизии{249}. В трех армиях на фронте их расположения в 106 км находилось 6824 орудия различных калибров (на 70-километровом фронте непосредственной атаки размещалось примерно 6000 орудий) и около 1000 самолетов. Войска строились в три эшелона. В первом эшелоне оперативного построения находилось 30 дивизий, во втором — 19, в третьем — 10 и в резерве — 3 дивизии. На 70-километровом фронте, избранном германским командованием для атаки, оборонялись 3-я и 5-я английские армии, имевшие в своем составе 32 пехотные и 3 кавалерийские дивизии, 216 танков, около 3000 орудий и около 500 самолетов{250}. На участке прорыва германскому командованию удалось таким образом создать примерно двукратное превосходство в силах и средствах над противником. Все было готово к наступлению. Однако само германское командование не было полностью уверено в его успехе. Кронпринц Руппрехт еще в конце января отметил в своем дневнике: «От наступления... не следует ожидать слишком многого... Я опасаюсь, что его результат... выразится лишь в выгибе вражеского фронта»{251}. Не меньшие сомнения одолевали и начальника штаба группы армий кронпринца Вильгельма полковника Шуленбурга. В ночь на 21 марта он сказал майору Л. Беку{252}: «В сражении, которое начнется завтра, мы можем захватить 100 000 пленных и 1000 орудий. В конце же сражения мы окажемся в еще более тяжелом положении, чем до него... Наступление не решит исхода войны, для этого у нас недостаточно сил»{253}. Людендорф также признавался: «Что нам удастся [452] достигнуть — прорвем ли мы неприятельский фронт и разовьем наше наступление в операцию или оно не выйдет из пределов вылазки, это оставалось неизвестным»{254}. 21 марта в 4 часа 40 минут (на участке 17-й армии — в 5 часов 05 минут){255} внезапно, при полнейшей темноте германская артиллерия открыла огонь по английским позициям от Краузиля до Ла-Фера{256}. Началось одно из крупнейших сражений в истории первой мировой войны. Артиллерийская подготовка длилась пять часов. Особенно сильному обстрелу в течение первых двух часов подверглась артиллерия 3-й и 5-й английских армий, которую германцы забросали бризантными и химическими снарядами. Интенсивным настильным огнем обстреливались штабы, командные пункты, расположения войск и тыловые коммуникации английских армий. Затем огонь артиллерийских батарей, усиленных минометами, был перенесен на оборонительные позиции английской пехоты. Потери англичан были значительны. Радио и телефонная связь была нарушена. В 9 часов 40 минут в атаку под прикрытием огневого вала пошла глубоко эшелонированная германская пехота. За ней следовала зенитная артиллерия для прикрытия от воздушного нападения и привязные аэростаты для наблюдения за ходом боя и корректировки артиллерийского огня. Одновременно часть германских батарей продолжала вести обстрел опорных пунктов и артиллерии противника, расположенных на второй позиции. Ответный огонь английской артиллерии, парализованной внезапно начавшейся артподготовкой и густым туманом, был мало эффективен{257}. В 11 часов, как только рассеялся туман, в воздух поднялась разведывательная авиация. По ее донесениям, германское командование смогло к 12 часам получить точные сведения о ходе прорыва. Германские истребители с 12 часов надежно обеспечили господство в воздухе. В 15 часов в бой вступила штурмовая авиация, которая до наступления темноты обстреливала пехоту и артиллерию противника там, где они оказывали наиболее упорное сопротивление. Приняв участие в наступлении, германская авиация оказала значительную поддержку пехоте. Английская [453] авиация ввиду двукратного превосходства германской держалась пассивно{258}. К исходу первого дня наступления 17-я и 2-я германские армии вклинились в английскую оборону на 2-4 км, глубина продвижения 18-й армии составила 6 — 7 км. Таким образом, задача первого дня наступления — осуществление тактического прорыва и захват артиллерийских позиций противника — не была выполнена. Немецким войскам удалось захватить всего 138 английских орудий{259}. Хорошие тыловые коммуникации позволили английскому командованию оттянуть почти всю артиллерию на вторую позицию. 17-й и 2-й армиям также не удалось добиться охвата англичан в выступе у Камбре, а именно это Людендорф считал необходимой предпосылкой успеха всей операции{260}. В ходе наступления из-за тумана нарушилось взаимодействие пехоты с артиллерией. Огневой вал оторвался далеко вперед, и пехота потеряла с ним соприкосновение{261}. Многие очаги сопротивления оказались не подавленными артиллерией сопровождения, и пехоте пришлось затратить на борьбу с ними немало сил и времени{262}. В последующие два дня наступление 17-й германской армии, наталкиваясь на организованное сопротивление 3-й английской армии, развивалось медленно. К исходу 23 марта она с большим трудом продвинулась всего на 5 — 6 км. Значительно быстрее продвигались части 2-й армии. В ночь на 22 марта командующий 3-й английской армией, опасаясь охвата своих войск в выступе у Камбре, отвел их на 2-3 км назад{263}. В результате к концу третьего дня 2-я германская армия смогла преодолеть тактическую зону обороны англичан и продвинуться на 10-12 км. Наиболее высокими темпами развивалось наступление на участке 18-й армии, которая в соответствии с планом операции должна была выполнять вспомогательную задачу. За три дня она углубилась в расположение противника на 20 км, полностью осуществила прорыв тактической зоны обороны 5-й английской армии и, форсировав р. Сомма и канал Кроза, начала бои по преодолению оперативной обороны. Успеху 18-й армии в немалой степени способствовали решительные действия германской штурмовой авиации, усилия которой направлялись туда, где шли наиболее ожесточенные наземные [454] бои. Так, 22 марта сопротивление 50-й и 61-й английских дивизий в районе Бовуа было сломлено при помощи 30 штурмовиков, с высоты 50 м обстрелявших обороняющихся, а на следующий день германские штурмовые эскадрильи совершали налеты на подходящие к 5-й английской армии резервы, на отходящие войска и обозы{264}. Однако 23 марта обстановка в воздухе меняется. В этот день в бой вступили французские истребители. Более активными стали действия и английских летчиков{265}. В результате боев 21-23 марта 5-я английская армия оказалась настолько измотанной, что не могла уже больше собственными силами удерживать фронт. Ее положение вызывало серьезную тревогу у английского главнокомандующего фельдмаршала Хейга{266}. В первые дни отражения германского наступления на ходе оборонительных действий особенно отчетливо сказалось отсутствие единого командования и общесоюзных резервов вооруженных сил Антанты на Западном фронте. В результате с самого начала сражения французское командование ничего не предприняло, чтобы оказать помощь своему союзнику. Петэн считал возможным скорое начало германского наступления в Шампани и не хотел лишать свой фронт резервов. И только с 23 марта, когда наступление 18-й германской армии создало угрозу образования разрыва между 5-й английской и 1-й французской армиями, французские дивизии начали на автомобилях прибывать на фронт боевых действий, с ходу вступая в сражение{267}.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Германское наступление во Франции» з дисципліни «Історія першої світової війни 1914-1918»
