Подготовка кампании 1917 г. проходила в очень сложной обстановке. Обе противоборствующие коалиции стояли перед огромными трудностями. Особенно тяжелым было положение Центральных держав. В Германии производство вооружения и предметов военного снабжения неуклонно снижалось. Недоставало рабочих рук. Морская блокада сократила до минимума возможность подвоза извне стратегического сырья и продовольствия. В 1916 г. страну постиг неурожай. Население голодало. Армия требовала пополнений, но их не было. Людские ресурсы оказались полностью истощенными. Все годные к военной службе мужчины были уже призваны под ружье. Моральный дух солдат и офицеров падал. Людендорф отмечал, что положение Германии являлось «чрезвычайно затруднительным и почти безвыходным»{1}. Ближайший союзник Германии — Австро-Венгрия находилась в состоянии почти полного развала. Ее армии держались на фронтах в основном с помощью германских войск. Министр иностранных дел граф О. Чернин в своем докладе императору Карлу обращал внимание «на сокращение сырья, необходимого для производства военного снаряжения, на то, что запас живой силы совершенно исчерпан, а главное — на тупое отчаяние, овладевшее всеми слоями населения и отнимающее всякую возможность дальнейшего продолжения войны»{2}. Не меньшие трудности испытывали и другие союзники Германии — Турция и Болгария. [285] Германские империалисты не хотели, однако, признавать себя побежденными. Они прилагали большие усилия, чтобы выдержать борьбу против держав Антанты. Прежде всего необходимо было обеспечить армию достаточным количеством вооружения и других предметов снабжения. Осенью 1916 г. была принята так называемая «программа Гинденбурга», по которой военное производство в 1917 г. по сравнению с 1916 г. увеличивалось в 2, а по отдельным видам вооружения (артиллерийские орудия, минометы, самолеты) — в 3-3,5 раза. Ради этого пришлось вернуть из армии на производство 125 тыс. квалифицированных рабочих{3}. Была введена всеобщая обязательная трудовая повинность граждан в возрасте от 16 до 60 лет. «Программа Гинденбурга» по производству почти всех видов вооружения была выполнена и даже перевыполнена{4}. И все же промышленность Германии не достигла того уровня, который в полной мере обеспечивал бы потребности вооруженных сил. Державам Антанты также приходилось преодолевать немалые трудности. Усиление подводной войны, ведущейся германским флотом, отрицательно сказалось на экономике союзных стран, особенно Англии. Значительно сокращался тоннаж торгового флота, а с ним крайне осложнялась доставка необходимого для военного производства сырья и продовольствия. Например, ввоз железа и стали из США в феврале 1917 г. был на 59% ниже, чем в феврале 1916 г. Это грозило нарушить снабжение армии вооружением и боеприпасами. Обострился вопрос с обеспечением населения продовольствием. Ллойд Джордж, выступая в палате общин, заявил: «Я хотел бы, чтобы теперь вся страна знала, что наши продовольственные запасы весьма незначительны, угрожающе незначительны, что они меньше, чем когда бы то ни было»{5-6}. Наиболее напряженно обстановка складывалась в России. Хозяйственная разруха и голод охватили всю страну. Промышленность, транспорт и сельское хозяйство пришли в упадок. Делались попытки ликвидировать продовольственный кризис путем правительственных заготовок, реквизиций и, наконец, принудительной хлебной разверстки. Но это привело лишь к расширению черного рынка, росту спекуляции, обогащению помещиков, купцов, кулаков и царских чиновников, ведавших продовольственным снабжением. Правительство не справлялось с обеспечением самыми необходимыми продуктами не только гражданского населения, но даже находящихся на фронте войск. [286] Однако в целом Антанта находилась в лучшем положении по сравнению с Центральными державами. Она обладала над ними значительным превосходством в материальных и людских ресурсах. В январе 1917 г. у нее имелось 425 дивизий против 331 дивизии германского блока, т. е. на 94 дивизии больше. Общая численность ее вооруженных сил составляла 27 млн. человек, тогда как у противника — 10 млн. человек{7}. Война до крайности обострила социальные противоречия. Она тяжелым бременем легла на плечи трудящихся, принеся им неслыханные бедствия и страдания. Только империалисты получили выгоду, наживая на ней баснословные прибыли. Во всех странах росло недовольство и возмущение масс. Против войны выступали широкие слои населения. Серьезные волнения происходили в армии и на флоте. В авангарде революционной борьбы шел рабочий класс России, возглавляемый партией большевиков. Правящие круги воюющих держав сознавали необходимость скорейшего окончания войны. Дальнейшее ее продолжение угрожало революцией. На рубеже 1916 — 1917 гг. в мировой политике, как отмечал В. И. Ленин, отчетливо обозначился поворот, а именно «поворот от империалистской войны к империалистскому миру»{8}. Но руководители обеих воюющих коалиций по-разному искали выхода из войны. Центральные державы хотели средствами дипломатии добиться подписания выгодного для себя общего или хотя бы сепаратного мира. «Если монархи Центральных держав, — писал граф О. Чернин, — не в состоянии заключить мир в ближайшие месяцы, то народы сделают это сами через их головы, и революционные волны затопят тогда все»{9}. Антанта, наоборот, стремилась решить задачу путем быстрейшего военного разгрома германского блока. Премьер-министр Франции Бриан в ноябре 1916 г. призвал союзников «сплотить свои ряды, чтобы привести войну к скорому концу: к окончательной победе над неприятелем, так как народное терпение не может подвергаться такому длительному испытанию»{10}. В декабре 1916 г. Германия через нейтральные страны обратилась к державам Антанты с мирными предложениями. Она добивалась не только сохранения своих прежних границ, но рассчитывала приобрести новые территории и даже требовала уплаты контрибуции за понесенные ею военные расходы{11}. Такие условия были неприемлемы для союзных государств и они отклонили их. Почти одновременно Австро-Венгрия тайно от Германии вступила в переговоры с Францией и Англией. Она пыталась [287] заключить сепаратный мир, надеясь лишь на сохранение своих довоенных границ. Английские и французские дипломаты отнеслись сочувственно к этому шагу Австро-Венгрии. Но против выступила Италия, которая не хотела, чтобы Триест, Далмация и Трентино вновь вошли в состав Австро-Венгрии. Переговоры прекратились{12}. 31 января 1917 г. германское правительство послало президенту США Вильсону ноту, в которой наряду с уведомлением о возобновлении с 1 февраля неограниченной подводной войны содержались мирные предложения. Как и в декабре 1916 г., Германия предъявила такие требования к Антанте, какие могли исходить лишь от победителя{13}. Новой мирной инициативой Германия хотела прежде всего оправдать перед общественным мнением всех стран свое решение о возобновлении беспощадной подводной войны. Попытка Вудро Вильсона выступить в роли посредника в заключении мира «во имя человеколюбия и интересов нейтральных стран» ни к чему не привела. Союзные державы ответили, что час мира еще не настал и что нет возможности путем прекращения войны достигнуть тех удовлетворений, на которые они имели право в силу того, что сделались жертвой агрессора. «Начала права и справедливости, провозглашенные президентом Вильсоном, и в частности гарантии для слабых государств и для экономической свободы, — говорилось в их ответе, — не могут быть обеспечены иначе, как в зависимости от исхода войны и путем освобождения Европы от прусского милитаризма»{14}. Страны Антанты, хорошо осведомленные о положении в коалиции Центральных держав, надеялись в 1917 г. одержать над ней победу. Им нужно было военное поражение Германии, чтобы устранить с дороги опасного конкурента и добиться осуществления своих империалистических замыслов.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Антанта и Германский блок к началу кампании» з дисципліни «Історія першої світової війни 1914-1918»
