Экономическая и военно-техническая подготовка к войне сопровождалась и идеологической обработкой населения. Задолго до возникновения мировой войны правящие круги империалистических стран старались внушить населению мысль о необходимости и неизбежности войны, всячески насаждали милитаризм, разжигали шовинистические чувства. Для этой цели использовались все средства пропаганды: церковь, школа, печать, литература, искусство. В. И. Ленин еще в 1911 г. указывал, что «буржуазная шовинистическая пресса» Англии и Германии «бросает в народные массы миллионы и миллионы зажигательных статей с натравливанием на «врага», с воплями о неминуемой опасности «германского нашествия» или «английского нападения», с криками о необходимости усиленных вооружений»{147}. При этом преследовалась также цель отвлечь широкие массы рабочих и крестьян от воздействия революционных идей, все глубже проникавших в толщу народных масс. [70] Наиболее оголтелая проповедь милитаризма и шовинизма велась в Германии. Причины этого явления лежат в исторических судьбах германского государства. Германия была воссоединена не путем демократической революции, а с помощью войн, которые вела Пруссия, добиваясь объединения германских земель на прусско-юнкерской милитаристской основе. Сразу после франко-прусской войны 1870-1871 гг. объединенная «железом и кровью» Германия предстала перед Европой как государство явно милитаристского типа. Господство Пруссии в объединенной Германии, союз буржуазии и юнкерства обусловили особенно агрессивный и воинственный характер немецкого милитаризма. Ни в одной стране Европы в это время культ милитаризма и военщины не поддерживался с такой настойчивостью и целеустремленностью, как в Германии. Проповедуя культ оружия и войны, насаждая шовинизм, национальную вражду к другим народам, идеологи германского милитаризма стремились не только превратить народ в послушное орудие для осуществления своих захватнических целей, но также отвлечь широкие слои рабочих и крестьян от воздействия революционных идей, все глубже проникавших в толщу народных масс. «В войне, — утверждал фельдмаршал Мольтке, — раскрываются и обнаруживаются наиболее достойные человеческие доблести. Без войны мир погрузился бы в объятия материализма»{148}. Философское обоснование милитаристской системы, широкая националистическая пропаганда, направленная на восхваление и оправдание войны, имели среди населения новой Германии определенный успех. Ф. Энгельс отметил в связи с этим, что «суеверная вера в государство перешла из философии в общее сознание буржуазии и даже многих рабочих»{149}. С переходом капитализма в империалистическую стадию проповедь милитаризма в Германии еще более усилилась. Теперь она была связана с подготовкой германского империализма к войне за передел уже поделенного мира. Претензии на колонии обосновывались потребностями в рынках сбыта и источниках сырья, а также потребностями перенаселенной Германии в обширных землях для колонизации{150}. 18 января 1896 г., отмечая 25 лет существования Германской империи, кайзер Вильгельм II возвестил всему миру, что эта империя, созданная Пруссией, отныне является «мировой империей»{151}. Выразителем агрессивных устремлений германского юнкерско-буржуазного империализма стал Пангерманский союз, возникший [71] в 1891 г. в связи с протестом против англо-германского договора и предусмотренных им колониальных уступок в пользу Англии{152}. Пангерманский союз сыграл большую роль в формировании политической идеологии германского милитаризма. Он возглавлялся и субсидировался весьма влиятельными политическими деятелями, крупными представителями финансового капитала, юнкерства, военщины. Пангерманский союз призывал к борьбе против Англии, к захвату заморских колоний и созданию сильного военно-морского флота. «Только при условии, если мы сильны на морях, — писалось в пангерманской печати в 1899 г., — крупные морские державы позволят нам создать среднеевропейский экономический союз... и только при наличии широкой среднеевропейской основы мы можем обрести мировые позиции и в других частях земного шара и удержать их»{153}. Таким образом, предпосылкой создания «мировой» германской империи идеологи пангерманизма считали создание «Срединной Европы», т. е. мощного [72] с политической и экономической точек зрения блока европейских государств под эгидой германской империи{154}. Планы пангерманистов в отношении Франции сводились к ее расчленению и захвату промышленных департаментов и французских колониальных владений в Африке. Колониальные аппетиты германских империалистов неудержимо росли. Так, резолюция пангерманской организации в Галле, принятая в 1912 г., гласила: «Мы не можем переносить больше положения, при котором весь мир становится владением англичан, французов, русских и японцев. Мы не можем также верить, что только мы одни должны довольствоваться той скромной долей, которую уделила нам судьба 40 лет назад. Времена изменились и мы не остались теми же, и только приобретением собственных колоний мы можем обеспечить себя в будущем»{155}. Пангерманисты требовали захвата английских, французских, бельгийских и португальских колоний, железорудных районов Франции, всей Бельгии, Голландии, отторжения от России Прибалтики, Польши, Украины, Кавказа. В основе идеологии Пангерманского союза лежала легенда о превосходстве германской нации. Широкое распространение получил культ грубой силы, оправдание агрессии и захватнических войн. Генерал Бернгарди, чьи произведения накануне войны получили широкое распространение в Германии, писал в одной из своих книг: «Наши политические задачи не выполнимы и не разрешимы без удара меча»{156}. Большого накала милитаристская пропаганда в Германии достигла в канун войны. Летом 1914 г., незадолго до начала войны, известный русский генерал А. А. Брусилов, находившийся на отдыхе в курортном городе Киссингене, стал свидетелем следующей картины. На центральной площади города был воздвигнут макет Московского Кремля, который под звуки нескольких оркестров был подожжен со всех сторон. «Перед нами было зрелище настоящего громадного пожара. Дым, чад, грохот и шум рушившихся стен. Колокольни и кресты церквей накренялись и валились наземь... Но немецкая толпа аплодировала, кричала, вопила от восторга, и неистовству ее не было предела, когда музыка сразу же при падении последней стены над пеплом наших дворцов и церквей, под грохот фейерверка, загремела немецкий национальный гимн»{157}. Пангерманистская идеология нашла распространение и благодатную почву не только в самой Германии, но и в Австро-Венгрии. [73] Здесь она имела в основном антиславянскую направленность{158}. Идеологическая подготовка к войне велась как в плане пропаганды великодержавных империалистических задач, так и пропаганды «сербской опасности», которая служила прикрытием агрессивных целей в отношении Сербии. Проповедь милитаризма в многонациональной австрийской империи могла иметь успех только среди австрийской и венгерской буржуазии, занимавшей господствующее положение в стране, но не среди порабощенных народов. Например, в Венгрии широкое распространение среди господствующих классов и отсталой части населения получили идеи панвенгеризма. Панвенгеристы проповедовали неизбежность в недалеком будущем установления венгерского господства в Сербии, Далмации, Болгарии и Румынии{159-160}. В Италии империалисты стремились убедить итальянцев в необходимости широкой колониальной экспансии на Балканах, в Малой Азии и Северной Африке, что позволило бы Италии обрести былое величие и могущество Римской империи{161}. Один из глашатаев итальянского империализма, Луиджи Федерцони, «ратовал за «глубоко рациональную и эгоистичную внешнюю политику», которая бы способствовала экономической и колониальной экспансии и распространила бы итальянскую цивилизацию «на весь мир»»{162}. Накануне войны фактическим союзником Германии стала Турция. Турецкие правители рассчитывали с помощью войны на стороне кайзеровской Германии добиться осуществления своих экспансионистских целей. Младотурки, пришедшие к власти в 1908 г., открыто стали готовиться к войне с Россией с целью восстановить свое господство над балканскими народами, отторгнуть от России Закавказье и Крым, истребить армянское население{163}. Это отвечало бы целям германского империализма. Идеологическим обоснованием турецкого экспансионизма стал пантюркизм и панисламизм. Пантюркисты, провозглашая превосходство турецкой расы, проповедовали подчинение всех тюркских народов власти Стамбула. «Если бы все турки в мире, — доказывали они, — сплотились в одну огромную общину, [74] образовалась бы сильная нация»{164}. Но на пути к осуществлению этих целей стояла Россия, в которой тюркские народности насчитывали 4-5 млн. человек. Пантюркизм «дополнялся» панисламизмом, согласно которому объединившиеся турки должны были образовать центр притяжения для всего исламистского мира{165}. Пантюркисты мечтали об установлении гегемонии в Персии, Афганистане и мусульманской Индии. Накануне войны панисламистская и пантюркистская пропаганда приняла широкий размах. Она активно поощрялась германскими милитаристами, видевшими в ней могучее орудие вовлечения Турции в войну против России. В конце 1913 г. П. Рорбах, выступая в тесном кругу офицеров германского генерального штаба с докладом «о задачах Германии в Турции», выдвинул идею заселить территорию Восточной Анатолии тюркскими племенами, чтобы «создать стальной барьер против России»{166}. Германский империализм всячески разжигал великоболгарский шовинизм, который был взят на вооружение болгарской буржуазией и придворной камарильей, мечтавшей о создании «великой Болгарии». В стране велась широкая антирусская и антисербская пропаганда{167}. Как отмечал Г. Димитров, одной из важнейших причин всех национальных бедствий и катастроф, постигших болгарский народ в последние десятилетия, «является великоболгарский шовинизм, великоболгарская идеология и политика завоевания гегемонии на Балканах и господства над соседними народами»{168}. В странах Антанты пропаганда войны не была столь откровенной и беззастенчивой, как в Германии. Однако она также велась систематически. Так, в Англии в основе милитаристской пропаганды лежала проповедь неудержимой колониальной экспансии. В 60-90-х годах XIX в. с проповедью активной колониальной политики британского империализма выступал историк Д. Фруд. В своих трудах он пропагандировал всемерное подчинение государственной политической программы задачам колониальной экспансии. Он был одним из первых, кто требовал начать войну против буров. Фруд ратовал за передел мира, за отвоевание наиболее ценных территорий у европейских государств{169}. Ярыми [75] поборниками колониальных войн в конце XIX в. были Р. Черчилль, один из самых консервативных членов палаты общин, и видный политический деятель Англии Д. Чемберлен. Оба они были сторонниками англо-бурской войны. Но с завершением раздела колоний и провозглашением германскими империалистами курса на передел мира в свою пользу в идеологической подготовке Англии к войне важное место заняла пропаганда германской «опасности» в смысле подрыва английской промышленности, торговли, морского транспорта, в которых были заняты миллионы английских рабочих, а также запугивание англичан растущей морской мощью Германии. Эта пропаганда отравляла сознание широких масс английского населения. Во Франции широко распространялась многочисленная милитаристская литература{170}. В стране существовал подлинный культ армии. «Вокруг идеи армии, — писал французский историк Рауль Жирарде, — создавалось единство Франции»{171}. Милитаристская пропаганда велась под видом отмщения за проигранную войну 1870-1871 гг. В духе реванша было воспитано целое поколение французов. Французский военный писатель Артур Буше за несколько лет до начала первой мировой войны писал: «Французы... народ гордый, который всегда исполнит то, что ему прикажет его честь... Франция должна говорить громко и решительно, так как имеет на это полное право. Ее враг 1870 ошибается»{172}. Пропаганда милитаризма и шовинизма особенно широкий размах приобрела с избранием президентом Франции Р. Пуанкаре, ставленника финансово-монополистической буржуазии. Президент заявил о создании «великой и сильной Франции». Пуанкаре придавал большое значение идеологической подготовке к войне. «Для французского правительства, — говорил он русскому послу, — весьма важно иметь возможность заранее подготовить французское общественное мнение к участию Франции в войне»{173}. Французская буржуазная пропаганда представляла надвигающуюся грабительскую войну справедливой, а империалистические интересы французской буржуазии — национальными интересами французского народа. Незадолго до начала войны Пуанкаре с удовлетворением мог отметить: «События последних 18 месяцев произвели во французском общественном мнении крутой переворот и вызвали здесь давно небывалое патриотическое настроение»{174}. Помещичье-буржуазные партии России призывали начать войну ради защиты «братьев-славян» и объединения всех славянских [76] народностей под эгидой России. В печати началась усиленная пропаганда великодержавного панславизма{175}. Разоблачая попытки господствующих классов России обмануть народные массы, втравить их в кровавую бойню за интересы капиталистических монополий и царского самодержавия, Ленин писал: «Политика октябристов, националистов, беспартийных «патриотов», от «Нового Времени» до «Русского слова», ясна и проста. Травля Австрии, науськивание на войну с ней, крики о «славянских задачах» России — все это есть шитое белыми нитками стремление отвлечь внимание от внутренних дел России и «урвать кусок» Турции. Поддержка реакции внутри и колониального, империалистского грабежа вовне — такова суть этой грубой «патриотической» «славянской» политики»{176-177}. В идеологической подготовке народных масс к войне много сделала и сербская буржуазия, стремившаяся к созданию «Великой Сербии» путем объединения семи миллионов югославян Австро-Венгрии с Сербией. По ее инициативе был создан ряд националистических организаций, которые развернули усиленную пропаганду великосербских идей в южнославянских областях Австро-Венгрии. Эта кампания имела успех, так как широкие массы славянского населения видели в создании «Великой Сербии» реальный путь к национальному освобождению. Так буржуазия всех стран, играя на национальных чувствах и традициях народов, используя патриотизм народов, оправдывала гонку вооружений и готовилась начать большую войну для достижения своих захватнических целей.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Проповедь милитаризма и шовинизма» з дисципліни «Історія першої світової війни 1914-1918»
