Жубер прибыл в армию 5 августа. Он созвал на совещание главнейших генералов своей армии для обсуждения вопроса, что предпринять дальше. Они высказались в том смысле, что нужно подождать, пока Альпийская армия будет в состоянии начать совместные действия с Итальянской армией, и тогда при наличии обеих армий встанет вопрос о наступлении, обороне или диверсии; такие отговорки обычно выдумываются при операциях разъединенных масс в качестве неизбежного зла для формального их обоснования. Так как это предложение не выдвигало никакого плана действий, то мы не будем тратить времени на его обсуждение. Жубер полагал, что он не может так долго откладывать свои операции. Директория приказала ему без промедлений начать наступление; если он даже и думал, что падение Мантуи еще не так близко, то все же неизвестно было, как долго она сможет держаться, и в таком важном вопросе было опасно базироваться на ложных расчетах. Итак, новый главнокомандующий решил сосредоточить свою армию и перейти в наступление на равнину. Его противник располагал между Турином и Тортоной силами в 60000 чел., но можно было предполагать, что в самом сражении он будет иметь под рукой не свыше 40000 чел., так как нельзя было совершенно оставить без войск ни Турин, ни Тортону; таким образом, в отношении превосходства сил противника его операция не представлялась слишком рискованной, нужно было только принять в расчет большое превосходство неприятельской кавалерии над французской. Первая насчитывала 12000 чел., тогда как вторая — не свыше 2000 чел. Моро и Жубер уже раньше знали друг друга. После похода 1797 г., когда Бонапарт уехал из армии, Жубер некоторое время командовал Итальянской армией; в это время Моро, у которого отнято было командование Рейнской армией, был назначен инспектором кавалерии при Итальянской армия; оба они в это время подружились. Поэтому Жубер высказал пожелание, чтобы Моро не покидал армии, прежде чем произойдет решительное сражение, и помогал ему своими советами. Моро был достаточно благородным человеком, чтобы забыть о всякой обиде, дождаться предстоящего сражения и участвовать в нем под начальством своего молодого преемника. Жубер начал свою операцию 9 августа. Нужно предположить, что теперь французская армия действовала двумя большими массами. Правый фланг (17000 чел.) под командованием Сен-Сира состоял из: Дивизии Домбровского 2000 Дивизии Ватрена 4 600 Дивизии Лабуасьера 3 700 бригады Колли 3 900 Резерва 2 800
Левый фланг (18000 чел.) под командованием Периньона состоял из Дивизии Лемуана 6 400 Дивизии Груши 5 600 Резерва, состоявшего из пехотных бригад Партуно и Клозеля и кавалерийской бригады Ришпанса 5 900 Общая численность, следовательно, была около 35000
Кроме того, в Восточной Ривьере против генерала Кленау стояла дивизия Миоллиса силой в 3 500 чел. и в долинах Бормиды и Западной Ривьеры находилось около 5000 чел. Все это вместе составляло указанное нами выше число в 43000 чел. номинального состава. 9 августа правый фланг был сосредоточен между Вольтаджио и Овада, левый — в долинах Бормиды выше Каиро и прилегающего к нему района. 10-го и 11-го последний дошел до Бормиды выше Акви, 12-го частью переправился через Бормиду у Бистаньо, 13-го вторично произвел переправу у Ривальты и двинулся к Орбе. Правый фланг до 13-го оставался на своих позициях, а в этот день двинулся к району Серравалле и Гави. 14-го правый фланг французской армии занял расположение у С.-Бартоломео, в одном часе пути ниже Серравалле на Скривии, центр — у Нови и левый фланг — у Пастураны на Лемме. Суворов решил ожидать французскую армию на равнине, где благодаря своей многочисленной кавалерии он имел весьма заметный перевес над противником. Каким образом он намеревался начать и вести сражение, об этом нигде нет сведений, мы видим только, что он не занял никакой настоящей позиции, а лишь временное расположение, исходя из которого отдельные части войск, вероятно, должны были действовать, смотря по обстоятельствам, поддерживая друг друга или переходя в атаки. С таким намерением могла быть выбрана позиция, на которой мы находим армию 14-го. Генерал Край с дивизиями Отта и Бельгарда силой в 18000 чел. стоял между дорогой Нови — Александрия и Базулуццо. Генерал Дерфельден с дивизиями Ферстера и Швейковского силою в 13000 чел. находился у Поццоло-Формигаро, генерал Мелас с дивизиями Фрелиха и Лихтенштейна силою в 14000 чел. — у Ривальты. Эти большие массы войск силой в 44000 чел. были готовы к бою. Кроме того, генерал Розенберг с 12 700 чел. находился у Тортоны для осады и вместе с тем для прикрытия осады этого пункта; 5 600 чел. было оставлено в качестве резерва у Спинетти и генерал Кайм со своими 14000 стоял у Турина и выходов Пьемонтских Альп. Так как обе первые массы находились на расстоянии только нескольких часов пути от армии, то они могли, хотя бы частично, принять участие в сражении на равнине, и, таким образом, если исключить несколько тысяч человек, необходимых для Тортоны, где находилось всего 1 200 французов, армия располагала силами около 60000 чел. Какие мотивы и причины были основанием чрезвычайно медленного наступления Жубера, это остается для нас совершенно неизвестным; можно предполагать, что два дня — 12-го и 13-го, когда правый фланг оставался разобщенным с левым на расстоянии 4 миль, были потрачены на то, чтобы принять меры безопасности против планов Суворова; французы, возможно, боялись, что во время сосредоточения их армии между Скривией и Леммо значительные силы союзников могут проникнуть в район Акви, и вследствие этого создастся такое стратегическое положение, которое может неблагоприятно отразиться на развитии предстоящего сражения. Нельзя упрекать французского главнокомандующего за эти два потерянных дня, ибо полководец, вынужденный под давлением обстоятельств вести наступление против превосходных сил противника, может действовать не иначе, как с большой осторожностью. Весьма странно, что Жубер до 14-го не получил еще никакого официального сообщения о сдаче Мантуи. Непроверенным слухам он не придавал никакого значения, считая их хитростью со стороны врага. Следовательно, его наступление до 14-го производилось с намерением при помощи сражения освободить эту крепость от осады, и, по словам Жомини, он только в тот день убедился в падении Мантуи, когда увидел корпус Края перед своим левым флангом. Он собрал на совещание своих главных генералов, и все высказались в том смысле, что будет неразумно вести наступление на равнине и что, следовательно, нужно ожидать содействия Шампионне. Сам Жубер не высказывался, и никто не сообщает нам, какое решение он принял. Жомини говорит, что ему следовало бы отступить на свои прежние позиции в горах, но для этого подождать еще известий до следующего дня, и тогда это явилось бы неожиданностью для Суворова и помешало бы осуществлению его планов. Это утверждение могло бы казаться правильным, если бы известия, которых он хотел дождаться, имели бы важное значение. По-видимому же, оно приведено просто за неимением другого. Кроме того, мы видим, что левый фланг французов утром 15-го, когда Край вступил с ним в столкновение, двинулся вперед от Пастураны. Проще всего предположить, что генерал Жубер отказался от своего наступления и что из этого само собой вытекал отход на прежние позиции, так как он не мог более оставлять свои силы в таком сосредоточенном состоянии и иметь обнаженными свои коммуникации; когда же он увидел, что его противник перешел в наступление, то сильная позиция при Нови обещала ему, по-видимому, такое преимущество, что он не мог преодолеть желания померяться силами с Суворовым. Освобождение Мантуи не могло уже более быть целью сражения, и всякий другой полководец согласился бы дать его позднее совместно с Шампионне: при существовавшем соотношении сил было решительной ошибкой желать сражения; Тюренн не допустил бы подобной ошибки; впрочем, вполне понятно, что такой молодой и пылкий генерал, как Жубер, все еще, вероятно, вспоминавший о блестящем походе Бонапарта в 1796 г., не слишком задавался вопросами диалектики войны и был увлечен честолюбием. Пока не будут указаны более веские объективные причины для доказательства неизбежности сражения, нам следует остаться при прежней оценке действий Жубера, и мы считаем все пророчества относительно его военных талантов весьма сомнительными. Позиция, которую Жубер еще не занимал 14 августа, но на которой французская армия расположилась 15-го, лежала на последних отрогах у Поццоло-Формигаро, высокого горного хребта, простиравшегося с востока на запад от Серравалле до С.-Кристофоро и прерывавшегося у последнего пункта рекою Леммо. Северный склон этого хребта спускается к Нови, где он переходит в ровное плато, простирающееся до Формигаро. Главный отрог отходит от восточного края этого склона, образуя Монте-Ротондо, это название удерживается также и в районе Нови. Весь скат этого хребта спускается к р. Леммо, и во входящем углу между главным хребтом и Монте-Ротондо находится 5 — 6 поперечных долин, по которым, огибая Пастурану, протекает р. Риаско, впадающая в Леммо. Эти долины, как мы увидим, расположены были в тылу позиции, и по ним проходили пути отступления. Монте-Ротондо до Нови образует острый угол с Треббией, поэтому невыгодно было выбирать здесь позицию, обращенную фронтом против русских; у Нови же он образует отлогую дугу, поворачивает к западу за город и обращается фронтом к Поццоло-Формигаро на протяжении около одного часа пути. Здесь он едва достигает высоты в несколько сот футов и имеет покатый скат. Таким образом, фронт позиции направлялся с юго-востока на северо-запад, начинаясь в нескольких сотнях шагов от Нови и заканчиваясь на расстоянии около ¾ часа пути к западу. Продолжаясь вправо, позиция образовывала примыкавший к Монте-Ротондо тупой фланг, который в случае необходимости можно было продолжить на 1½ часа пути до главного хребта, где местность становилась все более удобной вследствие возрастания высоты и крутизны хребта. При удлинении позиции влево она принимала форму оттянутого назад фланга, продолжавшегося до Риаско и занимавшего ряд невысоких гор, которые, заканчиваясь на одной линии, составляли удобную сплошную позицию и хотя и были невысоки, но господствовали над лежащими впереди их районами. Сила и защищенность позиции, следовательно, возрастала в направлении с левого к правому флангу, кроме того, на протяжении около 1000 шагов длины ее фронта она была защищена стенами, окружавшими город Нови. Окрестности Нови по большей части покрыты виноградниками, канавами и огорожены каменными стенами. Благодаря этому позиция становилась еще более неприступной. Тому, кто понимает, как мало значения имеет высота горной позиции для усиления фронта линии боя, будет легко убедиться, что позиция при Нови может быть причислена в фронтальном отношении к сильнейшим позициям, на которых приходилось сражаться с большими сосредоточенными массами. Опорой для левого фланга можно было считать Риаско, правый же фланг не имел, собственно, никакой опоры, так как здесь невозможно было удлинить позицию до более высоких гор. Напротив того, при удлинении правого фланга силу его можно было усматривать в благоприятных почвенных условиях. Если измерять длину позиции в зависимости от того пространства, которое французы занимали во время сражения, то она имела протяжение на две французские мили; при благоприятных местных условиях это пространство было все еще слишком велико для каких-нибудь 30000 чел. Но главной ошибкой при выборе этой позиции было то, что проходившие в тылу ее три проездных дороги на Гави, а именно — шоссе на Бокетту, проселочная дорога восточнее его на Монте-Ротондо и дорога из Пастураны на Гави — образовывали такой острый угол по отношению к франту, что простой охват правого фланга мог отрезать вторую из этих дорог и малейший обход создал бы сильную угрозу для первой из них. Безопасный отход на Бокетту являлся главным условием для любой позиции при Нови; поэтому данную позицию следовало удерживать лишь при том условии, если бы она на правом фланге была эшелонирована более значительными по сравнению с находившимися там силами, т. е., по меньшей мере, 6—8 тыс. чел., расположенных на Монте-Ротондо, которые или помешали бы обходу правого фланга и затем были бы использованы в качестве резерва, или даже атаковали обходящего противника. При таком условии позицию при Нови все еще можно расценивать как весьма выгодную. Как мы видели, правый фланг французской армии под командованием Сен-Сира, т. е. дивизии Домбровского и Ватрена, 14-го стоял на Скривии; дивизия Домбровского осаждала Серравалле, где находился гарнизон союзников, состоявший из 1 батальона; Ватрен стоял у С.-Бартоломео; центр, т. е. дивизия Лабуасьера и бригада Колли, стояли на позиции у Нови, занимая город и высоту к западу от него; левый фланг стоял у Пастураны, вероятно, на западном берегу Риаско. Эта позиция, занятая французской армией в 4 часа пополудни, была еще наступательной позицией. Мы уже сказали, что, собственно говоря, не знаем, какое решение принял генерал Жубер на 14-е, так же мало мы знаем о его приказах на другой день, а также о том, было ли занятие позиции у Нови, состоявшееся только 15-го утром, результатом его решения или же это сделано было только для того, чтобы можно было противопоставить левый фланг наступающему Краю{27}. Нам приходится здесь снова ограничиться простыми фактами. Со своей стороны, и Суворов в этот же день 14 августа изменил свое решение. Увидев, что Жубер вместо того, чтобы вести наступление 14-го, занял сильную позицию перед Нови, он пришел к заключению, что этот генерал намерен держаться на этой позиции и при помощи укреплений может сделать ее совершенно неприступной и, таким образом, создать большие затруднения для проведения его собственного плана — овладеть Ривьерой. Короче говоря, он решил атаковать его на следующий день, чтобы одержать над ним победу, пока еще позволяло время. Относительно плана атаки Суворова все историки находятся в большом затруднении, мы же вообще испытываем затруднение вследствие запутанности их изложения. Генерал Край должен был выступить 15 августа на рассвете для атаки французского левого фланга у Пастураны. Князь Багратион с русским авангардом получил задание двинуться от Поццоло-Формигаро для атаки стоящего на Скривии правого фланга французов, после чего постараться соединиться с Краем. Это привело бы, как можно было предвидеть, к полному окружению неприятельской армии. Дерфельден должен был атаковать Нови, Мелас — оставаться в резерве. Так передает Жомини план сражения, однако, даже здесь, где он берет материал из мемуаров Шателера, он не заслуживает большого доверия. Австрийский журнал, всегда старающийся изобразить в несколько смешном виде личные действия Суворова, сообщает только о приказе, посланном 14-го вечером Краю, — атаковать левый фланг, в то время как русские будут заняты атакой центра, а Мелас — правого фланга. Мы не намерены здесь заниматься дальнейшими рассуждениями о плане или об отсутствии плана сражения, но ограничимся фактическим изложением хода событий, задав себе сначала вопрос, что нам следует думать о них. Край выступил на рассвете. Дивизия Отта взяла направление на Пастурану и должна была подойти к левому крылу французского центра, если бы она не столкнулась с дивизией Лемуана, которая, по словам Жомини, находилась еще в походном порядке, следовательно, может быть, только что прибыла. Неожиданная атака вызвала в ней некоторое замешательство, она скоро начала отступать, так что австрийцы чуть было не овладели высотами, но сюда поспешил сам Жубер, воодушевил свои войска и восстановил нарушенный порядок. Дивизия Бельгарда двигалась справа, рядом с дивизией Отта; она ударила на дивизию Груши, которая, имея построение в форме дуги, стояла рядом с дивизией Лемуана; с нею скоро завязался ожесточенный бой. Более для прикрытия своего правого фланга, чем для обхода левого фланга противника. Край послал генерала Зекендорфа с 3 батальонами и 3 эскадронами на Базалуццо, где этот генерал сначала не встретил никаких сил противника. Таким образом, на западном фланге обеих армий в 5 часов утра сражение было уже в полном разгаре. Оба противника имели силы около 18000 чел. Вслед за обеими французскими дивизиями в ходе сражения подошли пехотные резервы левого фланга под командованием Клозеля, и кавалерийские резервы под командованием Ришпанса подошли к Пастуране. Дивизия Лемуана скоро снова оказалась в критическом положении, так как Жубер, воодушевлявший своих стрелков к наступлению, был ранен пулей и потерял сознание; это вызвало большое замешательство, войска снова начали отступать; тогда Моро, вовремя подоспевший сюда, личным своим влиянием восстановил порядок и доверие, так что французы удержались на высотах. Бельгард в своем наступлении против Груши также не продвинулся вперед. Видя, что на фронте наступление не имеет успеха, он хотел создать угрозу левому флангу и поэтому приказал коннице двинуться в долины Леммо и Риаско, а генералу Зекендорфу оказать ей поддержку. Однако, этот генерал продолжал свой марш по дороге от Базалуццо к Оваде и полагал, что не может сделать ничего более важного, как помешать французскому отряду, показавшемуся в этом районе и, вероятно, принятому им за головную часть сильной колонны, соединиться с главными силами армии. Благодаря этому он не поддержал маневра против левого фланга Груши. Появление австрийской кавалерии побудило генерала Ришпанса, прикрывавшего левый фланг Груши, отступить к Пастуране. Однако, теперь вступил в дело французский пехотный резерв под командованием Клозеля, но он не вынудил австрийцев к отступлению, а только потеснил правый фланг Бельгарда, заставив повернуть фронт, вследствие чего дальнейшее его продвижение вперед, было остановлено. Таким образом, сражение оставалось нерешенным от 5 до 8 час. утра. В центре и на противоположном фланге царствовало еще полное спокойствие. Генерал Край был убежден, что он не в состоянии наступать. Как это всегда бывает, ему казалось, что большая часть неприятельской армии находится против него, и он не мог понять странного положения: уже в течение трех часов бой был в разгаре, а центр еще не двигался с места. Полный беспокойства и тревоги, он послал своего адъютанта к Багратиону, требуя, чтобы он, наконец, вступил в сражение. Но Суворов не давал еще приказа о наступления, и Багратион колебался брать его на свою ответственность; поэтому прошло еще некоторое время, и только когда Багратион заметил, что французы, по-видимому, готовятся к наступлению против Края, и последний готов потерять равновесие, так как приказал Багратиону сказать, что он совсем отступит, если тот не двинется вперед, Багратион решил выступить и атаковать Нови и ближайшие пункты позиции, когда уже было 9 час. утра. В то время как половина французской армии на левом фланге в течение четырех часов с большими усилиями удерживала свои позиции, французские генералы поняли, что дивизия Ватрена на Скривии, в одном часе пути от поля сражения, имевшая опорный пункт и прикрывавшая полностью дорогу на Бокетту, легко могла быть отрезана от левого фланга и центра. Поэтому генерал Сен-Сир послал Ватрену приказ двинуться к Нови с целью занять Монте-Ротондо вправо от города и образовать, таким образом, загнутый назад фланг.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Сражение при Нови 15 августа» з дисципліни «Військова історія»
