Во время этого общего затишья Массена сосредоточил свои силы в Швейцарии. 11 апреля Вандам с одной дивизией Рейнской армии перешел Аар; Ферино и Сульт следовали за ним. Мы не в состоянии полностью указать отдельные изменения, происшедшие в силах, формированиях и расположении французской армии, но полагаем, что не слишком уклонимся от истины, если для уяснения общего положения предположим, что прежняя армия Массены к этому времени еще насчитывала около 20 000 чел., что около 15 000 чел. из прежней Дунайской армии было направлено в Швейцарию и что подошедшие к концу апреля подкрепления из Франции, состоявшие из 16 пехотных и 13 кавалерийских полков, могли быть оценены в 30 000 чел. Таким образом, силы Массены в Швейцарии доходили, приблизительно, до 70 000 чел., к которым следует причислить бригаду Дессоля силой в 4—5 тыс. чел. Это согласуется и с цифрами, приводимыми Жомини, согласно которым три месяца спустя силы Массена состояли из 72 000 чел. При этом можно предположить, что подкрепления, полученные Массеной в течение июня, восполнили потери, понесенные им за три месяца. Расположение этих сил следующее: Правый фланг Дивизия Дессоля — в Вельтлине Дивизия Лекурба — в Энгадине Дивизия Менарда — в Рейнской долине, выше Фельдкирха Дивизия Лоржа — на Рейне, ниже Фельдкирха до Боденского озера Центр Дивизия Удино Дивизия Вандама на Рейне, между Боденским озером и Ааром Дивизия Тарро Левый фланг Дивизия Сульта — резервы Дивизия Клейна — с кавалерийским резервом за центром Дивизия Суана — у Базеля Дивизия Ле-Грана — у Брейзаха и Келя Дивизия Колло — у Мангейма Кроме того, одна дивизия под командованием генерала Нувиона стояла во внутренних областях Швейцарии, чтобы повсюду рассеивать страх; другая — под командованием генерала Ксантрайля была послана в Валлис для подавления там восстания. Далее, — говорит Жомини, — генерал Бараге д'Иллье командовал в Майнце и генерал Дюфор — в только что завоеванных провинциях левого берега Рейна. При этом следует еще указать, что в этой местности, кроме майнцского гарнизона, находились еще небольшие отряды. Общую численность (исключая Дессоля) Жомини определяет приблизительно в 100 000 чел., что согласуется и с нашими приведенными выше цифрами. Конечно, сюда надо причислить Суана с швейцарскими войсками, силы же Ле-Грана, Колло, Бараге д'Иллье и Дюфура, наверное, исчислялись не выше 30 000 чел. При этом общем подсчете мы исключили швейцарские союзные войска, отчасти потому, что они состояли всего из 12 000 чел., моральные качества которых были настолько низки, что на их содействие нельзя было слишком рассчитывать, — частью же потому, что австрийцы имели в своей армии некоторые швейцарские формирования (о силах которых мы не будем говорить, хотя они, при добром желании с их стороны, могли бы удерживать противника в достаточном равновесии). Если 70 000 чел. французской армии в Швейцарии были сосредоточены, согласно их главному назначению, то 12 000 чел. под командованием Дессоля и Лекурба следует рассматривать как силы, выделенные против Бельгарда; 12 000 чел. на расположенной кордоном позиции обороняли Рейн на протяжении 10 миль от Кура до Боденского озера против корпуса под командованием Готце и части войск Бельгарда; 28 000 чел. были сосредоточены между Боденским озером и Ааром с целью выступления навстречу австрийской главной армии в случае перехода ее через Рейн; 12 000 чел. стояли по ту сторону Аара для наблюдения за Рейном, а 10 000 чел. в кантоне Валлис и остальной Швейцарии были нейтрализованы местными жителями. Теперь обратимся к Австрии. Здесь мы сталкиваемся с затруднениями, которые нередко имели бы место в военной истории, если бы историки полагались на данные относительно численности войск, а именно: в их изложении выпадала бы значительная часть боевых сил, и нельзя было бы понять, куда она могла деться. У австрийских историков, особенно у главнокомандующего-историка, эрцгерцога, это явление весьма обычно. Те самые три армии, численность которых эрцгерцог точнейшим образом определяет в начале войны в 92 000, 26 000 и 47 000 чел., — по беглому замечанию, относящемуся к концу марта, насчитывают уже только 118 000 чел. Если вычесть из первоначальных чисел 25 000 чел. на потери убитыми, ранеными и пленными в Тироле, Граубюндене и в сражениях при Острахе и Штокахе, то все еще недостает не менее 17 000 чел. Объяснение такого уменьшения армии в 5-недельный срок болезнями и дезертирством показалось бы по меньшей мере невероятным. Это противоречие может быть объяснено только тем, что эрцгерцог не сосчитал отдельные отряды: бригаду Штрауха на крайнем левом фланге и, может быть, один оставшийся в Мангейме отряд, так же как и некоторые гарнизонные части в тылу армии. Затем он считал корпус Старрая, состоящий из 18 батальонов и 64 эскадронов и оставшийся позади Шварцвальда, только в 20 000 чел.; между тем как на основании собственных исчислений эрцгерцога к началу кампании этот корпус состоял, по меньшей мере, из 30 000 чел.; невозможно допустить потерю целой его третьей части в боях и вследствие болезней. В некоторых трудах упоминается также, что австрийцы дошли до Франкфурта, а это, конечно, не могло случиться без того, чтобы Старрай не назначил туда специального отряда в несколько тысяч. В дальнейшем мы видим, что обе первые армии вместе, численность которых эрцгерцог, по-видимому, считает в 68 000 чел., 6 недель спустя, после потери нескольких тысяч в боях, все еще составляют 70 000 чел., причем подошедшие подкрепления в расчет не принимаются. Если, ввиду этого обстоятельства, мы будем считать австрийскую армию на 10 000 чел. больше, то и тогда все еще остается потеря в 10 000 чел. больными и дезертирами, не считая раненых, из которых многие уже могли вернуться в строй. Быстрое таяние этой армии, с 165 000 до 128 000 чел. в 5 недель, мы приписываем ее своеобразию. Поспешные формирования, недостаточное количество и отчасти плохое качество офицерского состава, непомерно большие батальоны и кавалерийские части, неразумное растрачивание живой силы и, наконец, "казачий" характер славянских частей, — вот причины того, что австрийскую армию в этот период, особенно по сравнению с французской, можно было считать шаткой, непостоянной массой. По данным, сообщаемым эрцгерцогом, 118 000 австрийцев, стоявших против 100 000 французов, были распределены приблизительно так: 30 000 чел. находились в Тироле, 28 000 чел. — в Форарльберге, 40 000 чел. под командованием эрцгерцога между Боденским озером и Рейном и 20 000 чел. под командованием Старрая были выставлены для действий в Шварцвальде и Эльзасе. Отсюда, по-видимому, следует, что, направляясь в Швейцарию, эрцгерцог не мог иметь значительного превосходства, и ему потребовались очень искусные комбинации, чтобы добиться присоединения к своим войскам 10 — 12 тыс. чел. к югу от Боденского озера из тех 28 000 чел., которые находились под командованием Готце. Эрцгерцог тоже считал это бесспорным; все, что он говорит неодобрительно об австрийцах, о гофкригсрате, о Бельгарде и о себе самом, может быть только наполовину искренно, в его общих рассуждениях оправдания настолько перемешаны с упреками, что вполне можно усомниться в искренности его оценок, выраженных с такой силой. Армия Массены, как мы думаем, составляла, включая Дессоля, около 105 000 чел. Австрийцы превосходили французов не более чем на 13 000 чел., но если вычесть 20 000 чел. с Нижнего Рейна и 5 000 чел. из внутренних областей Швейцарии, что, конечно, и следует сделать, то мы видим превосходство уже на 48 000 чел., т. е. почти вдвойне. Кроме того, французы собирают свои силы мало-помалу, дивизии с Рейна и подкрепления из Франции подходят не сразу. Но, конечно, это превосходство не могло быть решающим, если 20 000 чел. остаются в Шварцвальде и позади него, где им нечего делать и где было бы в данный момент достаточно отряда кавалерии в 2 000 чел., и если вследствие превосходства в тройном размере на второстепенных пунктах, как Тироль и Форарльберг, оно не могло иметь места на главном пункте. В этом состоянии австрийская армия должна представляться нам в виде усталого великана, раскинувшего свои неуклюжие члены и не решающегося с силой двинуть ни одним членом, не говоря уже о том, чтобы одновременно двинуть всеми. Был ли виноват в этой летаргии и вялости эрцгерцог или же гофкритсрат, этого мы не хотим решать, но если не принимать в расчет части, находящиеся в Тироле, то за распределение остальной боевой силы ответственность перед критикой падает на эрцгерцога до тех пор, пока он посредством подлинного приказа гофкригсрата не докажет, что его оставляли в неизвестности о пребывании 28 000 чел. в Форарльберге и 20 000 чел. в Шварцвальде. Мы потому остановились на этом распределении сил австрийской армии, что, очевидно, именно оно было главной причиной того, что эрцгерцог без бодрого мужества и радостной поспешности готовился к наступлению. Вместо того чтобы сделать себе праздник и, использовав превосходство, полученное после битвы при Штокахе, разбить и разгромить Массену, как это сделал бы решительный генерал, использовав все свои силы, — эрцгерцог видит в наступлении на Массену новую трудную работу с сомнительным исходом, где свежие лавры Штокаха легко могли и увянуть. Мы считаем к тому же возможным, что, кроме ложных взглядов эрцгерцога, причиной такого распределения сил была также предполагаемая слабость его главных сил и что он таким образом хотел сузить задачу, которую не мог еще разрешить. Причины, которыми эрцгерцог объясняет свое шестинедельное бездействие, следующие: бесконечные продовольственные затруднения; его собственная болезнь, вынудившая его на некоторое время (он не говорит какое) передать командование Валлису; неуверенность долгое время в том, не будет ли вновь лишена Дунайская армия подкреплений, прибывающих на Рейн из Нидерландов; нерешительность венского двора в вопросе о походе в Швейцарию, так как вследствие этого пришлось бы оставить без прикрытия Тироль и Форарльберг, откуда легче было вести операции в Граубюндене; позднее намерение дождаться 40 000 русских, которые под командованием Корсакова должны были выступить в поход в Швабию, но могли прибыть только в июле; трудность для Бельгарда, оставшегося с назначенными войсковыми частями в высокой горной местности Граубюндена; недостаток в предметах первой необходимости, этот недостаток сильно чувствовался в Тирольской армии, значительно пополненной в короткий срок перед войной, и препятствовал деятельности всех ее сил; отсутствие единого командования (т. е. именно Тирольская армия имела совсем независимого командующего: сам Готце находился не под командованием эрцгерцога, а только под его верховным руководством); невозможность быстрых сношений между командующими. Перечисляя эти отговорки, якобы объясняющие его нерешительность, эрцгерцог не может избежать противоречий с самим собой, говоря в заключение: "Со значительно превосходными силами оба командующих в Швабии и в Тироле были бессильны. В обоих убеждение в необходимости и возможности действовать боролось с окружавшими их трудностями, и их ум, невольно возмущающийся бездействием, искал в преувеличениях затруднений средства освободиться от собственного признания в том, что они оставались неподвижными в момент, когда должны были и могли действовать. Ни один не хотел начинать наступательной операции, не имея уверенности в энергичном содействии другого; и в то же время каждый был достаточно силен, чтобы предпринять ее самостоятельно. Если бы только один сломал лед, другой не остался бы позади. Между ними же происходила пространная переписка, переговоры, взаимное сообщение проектов, короче говоря, прения, которые во все продолжение войны не имели никаких существенных результатов да и не могли их иметь из-за больших расстояний между главными квартирами". Если это признание и не оправдывает бездеятельности австрийцев, то все же объясняет ее, объясняет также и все их действия во время остальной кампании, хотя дело здесь не в объективных причинах, а во взглядах историка-полководца. По-видимому, кроме ложных взглядов, которыми эрцгерцог ослаблял центробежную силу своей собственной энергии, его ослабляла и болезненная нерешительность и психическая подавленность. Таким образом, мы можем видеть, как время до середины апреля, в период которого австрийцы имели преимущество над французами не только по количеству сил, но и по положению, проходило совершенно неиспользованным. Зато это время было широко использовано французами, которые усиливались с каждым днем, вплоть до мая. Поэтому нас и не может удивить, что приступившие, наконец, к действиям австрийцы из-за созданных ими трудностей двигаются с трудом и лишениями к сомнительному и жалкому исходу. 5 и 6 апреля, вернувшись из Донауэшингена, эрцгерцог расположился на квартирах между Энгеном и Штокахом, его авангард стоял у Зингена. 10-го он собирался приступить к операции против Массены, но, получив директивы от военного комиссариата, удовольствовался на 13, 14 и 15-е тем, что оттеснил посты, которые французы имели на левом берегу Рейна, на мостах Шафгаузен, Петерсгаузен (Констанц) и Эглизау, причем прекрасный мост у Шафгаузена был французами сожжен. Бельгард, со своей стороны, побуждаемый Суворовым, который совершал поход на Олио, хотел в виде опыта начать 22 апреля операцию против французского правого фланга. Однако, выпавший утром 21-го снег вынудил его отменить уже отданный приказ. По этой причине почти целиком погиб отряд из 1 батальона и 6 рот местных стрелков, которые уже выступили и не получили контрприказа. Они вышли из долины Пацнаун, западной боковой долины Инна, от Ишля перевалили через Фимперберг в Энгадин и неожиданно напали на французские посты у Ремюса. Два раза они брали этот пункт и два раза их отбивали. Естественно, это предприятие кончилось тем, что со всех сторон подоспели французские войска, оба батальона были разбиты и по большей части взяты в плен. Таким образом, наступление Бельгарда было отложено еще на 8 дней.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Новое соотношение сил и расположение обеих сторон» з дисципліни «Військова історія»
