Во время пребывания союзного флота под Одессой и в ходе самого бомбардирования население выказало высокопатриотические чувства, помогая войскам и поддерживая в городе полный порядок. Чувства эти еще более возросли по получении в память свершившегося события Высочайшей благодарственной грамоты городу Одессе. Утром 14 числа соединенная эскадра ушла из-под Одессы на юго-восток, направив 3 поврежденных парохода на юго-запад83. О впечатлении, произведенном нападением на Одессу в Европе, можно судить по следующим словам донесения нашего посланника в Нидерландах канцлеру графу Нессельроде: «Le bombardement d’Odessa a été en général trés mal vu par le public éclairé de cette résidence. Le commerce d’Amsterdam en est indigné»84. Радость государя Николая Павловича по случаю удачного отбития нападения на Одессу выразилась не только в милостивой грамоте, данной городу, но и в многочисленных наградах участникам дела. Особенно щедро был награжден герой дня прапорщик Щеголев, который был произведен в штабс-капитаны и получил Георгиевский крест при собственноручном рескрипте наследника цесаревича. Кроме того, восстановленная батарея, которой он командовал, получила его имя. Но неудачное, в общем, поползновение союзного флота против Одессы навело государя на мысль о возможности нашему Черноморскому флоту перейти к активным действиям. Мысль эта впервые проглядывает в письме императора Николая к князю Меншикову от 19 апреля85. «Думаю,— писал государь,— что повторенная 215
атака или атаки Одессы несколько облупят союзные флоты, которых три парохода порядком пострадали уже при первой. Не настала ли пора выгадать минуту, где мы с пользой могли бы встретить сей флот нашим? Мудрено мне сие отсюда определить, но мысль сию тебе сообщаю, вполне полагаясь на тебя и наших черноморских героев, что минуты не пропустите наказать варваров, Божьих отступников». Князь Меншиков в ответе на пожелание государя уверял86, что ни один случай не будет упущен для нападения на неприятельские эскадры, но что пока такого случая не представлялось. Под Одессой пострадали 3—4 парохода, а остальные суда остались невредимыми, и 3 мая на горизонте Георгиевского монастыря крейсировало 22 неприятельских корабля, не считая пароходов. Князь Меншиков полагал, что при таком превосходстве сил «никакое наступательное предприятие невозможно», и оставалось лишь выжидать удобных для этого обстоятельств. Впоследствии государь неоднократно вновь обращался к этому вопросу, который незадолго до высадки союзников в Крыму вылился даже в форму определенного приказания. В то время когда соединенная эскадра стояла еще перед Одессой, союзники произвели высадку незначительного десанта в Кюстенджи, в Бабадагской области, имея, по всей вероятности, целью своз оставленного там турками продовольствия87. После же ухода из-под Одессы вся англо-французская эскадра отправилась в продолжительное крейсирование вдоль крымских и кавказских берегов. Целью этой экспедиции было проведение рекогносцировок и сношение с Шамилем, для чего союзные адмиралы признавали, между прочим, желательным занять и укрепить какой-либо опорный пункт на кавказском берегу. Ими высказывалась также идея о последовательной бомбардировке, по примеру Одессы, всех укрепленных пунктов нашего побережья, пока нами не предприняты меры для их защиты. Позднее раскаяние в том, что союзный флот не успел перехватить гарнизоны спасенных нами береговых укреплений, видимо, не давало покоя адмиралам, и они хотели наверстать время, потерянное из-за «мартовской бурной погоды». Однако, по всей вероятности, незначительный успех одесского бомбардирования заставил их отказаться от нападения на наши прибрежные пункты, и весеннее крейсерство союзных эскадр носило характер бескровный — суда их избегали приближаться к берегу на дальность орудийного выстрела88. 15 апреля два неприятельских парохода взошли на беззащитный Евпаторийский рейд, захватили стоявшие на якоре наши каботажные суда и ушли в море89. В тот же день эскадра в 22 вымпела появилась на виду Севастополя и крейсировала здесь несколько 216
дней, производя отельными судами рекогносцировку берегов. Рекогносцировка эта указала на полную недоступность Севастополя с моря, на усиление его сухопутных укреплений и увеличение вооруженных сил90. «Однако,— кончал свой доклад французский офицер,— я продолжаю настаивать на том, что нападение на Севастополь с суши возможно». 26 апреля неприятельские суда подходили к Керченскому проливу и к Феодосии, 28-го к Анапе, но нигде не приближались к берегу на дальность орудийного выстрела. В промежутке они подходили к Балаклавской бухте с целью ее рекогносцировки. Князь Меншиков на это не обратил должного внимания, так как, по его словам, «с успехом войти в бухту и предполагать нельзя, ибо по узкости ее большим судам в ней поворотиться невозможно, а при тесноте входа между неприступными скалами, на которых расположились балаклавские стрелки, они действовали бы по неприятелю на самом близком расстоянии и могли бы нанести ему значительный вред, будучи сами на высоте вне действия неприятельских орудий»91. А между тем через несколько месяцев Балаклава стала базой английского флота92. 30 апреля шедший из Севастополя английский пароходо-фрегат «Тигр» при необыкновенно густом тумане сел на мель под крутым берегом дачи Кортаци, в шести верстах на юг от Одессы. Вовремя подоспевшие два батарейных орудия 16-й артиллерийской бригады заставили своим огнем фрегат спустить флаг, а экипаж в составе командира судна, которому оторвало ногу, 24 офицеров и 201 нижнего чина, из числа которых 5 раненых, сдаться в плен. Подход на помощь пострадавшему «Тигру» двух других неприятельских пароходов не дал нам возможности снять приз с мели, почему он и был сожжен огнем наших батарей93. Невольно напрашивается сравнение во славу наших черноморских моряков поведения экипажа английского «Тигра» с русской «Колхидой», бывшей в таком же положении 6 ноября 1853 года у кавказских берегов94.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Генерал-адъютант Д. Е. Остен-Сакен» з дисципліни «Східна війна 1853—1856»
