Государь признавал письма Штакельберга «весьма замечательными» и, видимо, руководствовался в оценке политического положения заключенными в них данными. О таком именно настроении императора Николая и его убеждениях свидетельствует его собственноручная записка, относящаяся, как видно из ее содержания, к первым числам августа 1854 года64. Мы приводим ее полностью в переводе на русский язык. «1) Мы объявили, что взялись за оружие не для завоеваний, а единственно для восстановления установленных нашими трактатами с Турцией религиозных прав в пользу их христианских подданных, которые исповедуют греческую веру. 2) Австрия пожелала, ссылаясь на опасность для своих пограничных славянских провинций, население которых частью исповедует греческий обряд, видеть в наших военных операциях призыв к восстанию ее подданных. Исходя из этого заключения она противопоставляла нам сначала свои плохо замаскированные опасения, а вскоре затем и свою враждебность, вовсе не считаясь ни с нашими торжественными заявлениями, ни с конфиденциальными уверениями, сделанными мною самому императору. 3) Австрия не ограничилась этим. Она пожелала установить, как условие sine qua non, неприкосновенность Турции; она осуж- 168
дала, таким образом, в своих интересах и видах все подвластные Турции христианские народности на бесконечное иго и присваивала себе право определять судьбу наших братьев. 4) По мере того как мы изыскивали средства успокоить несправедливые опасения Австрии, она, смелея все более, вступила в соглашение с Францией и Англией с целью подтвердить общность их намерений. И это случилось в то время, когда оба эти государства были уже в войне с нами; сама же Австрия считала себя в мире с Россией. 5) Она, утверждая, что находится с нами в мире, вооружалась в чрезвычайных размерах и двинула большинство своих сил не только в те свои области, откуда они угрожали флангу и тылу нашей армии в княжествах, но и непосредственно к границе нашей империи. 6) Не ограничиваясь сделанными нам в согласии с Пруссией предложениями очистить княжества, она заключила трактат с Портой, находящейся в войне с нами, и получила от турок право занять провинции, которые она заставляла нас очистить. 7) Когда мы сообщили Австрии об оставлении нами княжеств, то она избрала этот момент, чтобы обменяться с Францией и Англией нотами, устанавливающими условия, на которых предполагается с нами вести переговоры о мире, хотя она все еще утверждает, что между ею и нами существует мир. 8) Наконец, когда наши войска вернулись в свои пределы, то она вместе с турками занимает Придунайские княжества; а так как турки намерены двинуться на нас, то в Вене решено не противиться этому, не объявляя при этом нам войны. Я спрашиваю, в войне или в мире мы с Австрией и могут ли быть нами терпимы ее поступки без унижения в собственных наших глазах и в глазах всего света. Не пора ли потребовать от императора удовлетворения за все, что сделано актами, не поддающимися квалификации?» Далее государь наметил программу возможного примирения. «Условия,— писал император Николай,— при которых соглашение было бы возможно, должны заключаться в следующем: 1) немедленное отступление от наших границ всех излишне сосредоточенных там войск, за исключением обыкновенных гарнизонов Галиции и Буковины; 2) немедленное выступление австрийских войск из Придунайских провинций или же обязательство заставить турок уйти оттуда в кратчайший срок; 3) восстановление в этих областях законного, определенного нашими трактатами, порядка, под управлением господарей; 4) признание всех наших прав, установленных нашими прежними договорами с Турцией; 5) уничтожение нот, обмененных с Францией и Англией; 169
6) уничтожение договора с Турцией. Полумесячный срок мог бы удовлетворить нашим требованиям. Вместо этого мы обещаем допустить Австрию к протекторату над княжествами на равных правах с нами, но и при возложении на нее равных обязанностей. Мы готовы вступить в переговоры с Пруссией и Австрией о будущих условиях протектората, который надлежало бы установить в турецких владениях для живущих там христиан, исповедующих греческий, католический и протестантский обряды. Согласившись на этих началах, мы действовали бы сообща, чтобы склонить к их признанию христианские державы Европы и заставить Турцию их принять... На таких условиях — забвение прошлого». В архивах не сохранилось никаких следов по проведению в жизнь изложенных мыслей государя. Вероятно, записка осталась без движения, и она может лишь ярко свидетельствовать потомству о поведении Австрии в отношении облагодетельствовавшего ее своей продолжительной дружбой и жертвами монарха. Как замечено было выше, Прусский двор, действуя под влиянием разнообразных мотивов и соображений, не последовал за Австрией по пути, ведущему к тесному единению с западными державами. Хотя он заключил с ней «наступательно-оборонительный» союзный договор, но обставил свое участие в активном его осуществлении условиями, умеряющими в значительной степени австрийский задор. Вообще прусская политика подвергалась странным колебаниям и находилась под влиянием самых разнообразных условий. Она находилась под впечатлением традиционной дружбы с Россией и христианских чувств короля Фридриха-Вильгельма с его крайне щепетильной и мучимой сомнениями совестью, под опасением наполеоновской Франции, определялась стремлением объединить вокруг прусского центра второстепенные германские государства и соперничеством с Австрией на федеральном сейме. В Берлине еще твердо не знали, как использовать в интересах Пруссии возникший кризис, и потому держались в предвидении грядущих событий выжидательной политики.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Бомбардировка Одессы» з дисципліни «Східна війна 1853—1856»
