ПРОБЛЕМЫ КОНСТРУИРОВАНИЯ СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ ТЕОРИЙ СЕМЬИ
В социологии нет никакой «количественной» парадигмы и, следовательно, не может быть перехода к «качественной», о чем говорят некоторые ученые. Научное развитие идет не по пути количественно- 40 го накопления данных и затем постепенного обобщения их в теории. Теория всегда задавала тон в социологии, и задача исследователя заключалась в операционализации основных тезисов и терминов, т. е. в переводе теоретических положений и гипотез на язык измерительных средств31. Конечно, предпринимались попытки исследований «наобум», без опоры на какую-либо теорию ввиду отсутствия таковой, но в подобном случае колоссально возрастала роль обиходных концепций, имплицитного использования при разработке инструментария общежитейских интерпретаций изучаемого феномена. Как бы ни была развита социальная статистика, ее данных всегда недостаточно для анализа социологических явлений. Отдельные отрасли социологии могут отличаться друг от друга объемом статистических показателей (особенно повезло тут демографии, меньше — социологии семьи), но выявление побуждений к каким-то социальным действиям, как правило, не подлежит статистическому учету. Социологам приходится самим создавать собственную статистику, но ограниченную размером выборочной совокупности респондентов или какого-то массива документов. Измерение ценностных ориентации, установок и мотивов не имеет численно определяемых признаков и поэтому относится к измерению такого качества, которое, в отличие от событий и фактов, не характеризуется количественной определенностью. Основная трудность для социолога заключается в необходимости каждый раз заново при операционализации теоретических терминов придумывать индексы, позволяющие осуществлять количественные манипуляции. Опасность операционализации в том, что разрабатываемые операции по приспособлению исследуемого «качества» к индексированию могут увести от измерения требуемого объекта и привести к измерению какого-то другого, но выдаваемого за искомый. «На этом пути, — отмечает Г. М. Андреева, — легко отвлечься от содержательного анализа, предлагаемого социологической теорией, так что итог окажется неудовлетворительным и филигранная техника математического аппарата придет в противоречие с произвольно интерпретированными переменными»32. Разителен контраст между шлифовкой социологических инструментов и пренебрежением теорией. Иногда складывается впечатление, что поглощенность техникой исследований, успех при разработке все более изощренных методик служит как бы доказательством профессио- 31 См ; Лекции по методике конкретных социальных исследований / Под ред. Г М Андреевой МГУ. 1972. С. 4-55: Куприян А. Л. Методологичес кие проблемы социального эксперимента. МГУ. 1971 С. 6-12; Ядов В А. Социологическое исследование. Самарский ун-т. 1995. С. 20—79. 32 Андреева Г. М. ук. соч. С. 16. 41 нализма, но, увы, ложного, понимаемого лишь как получение «права на выдумку» любых истолкований социологического содержания изучаемых явлений. Разумеется, многозначность социальных феноменов ведет к плюрализму концепций, а сложность верифицируемое™ (проверяемости) их якобы оправдывает обособленное существование самих по себе социальных явлений и теорий их развития. Действительно, социологу легче добиться признания среди специалистов благодаря успехам в методике, чем в теории, — в первом случае есть критерии оценок, есть «твердая почва» под ногами, а не «трясина» гипотетических построений. Во всяком случае, по отношению к собственным теориям не наблюдается такой же требовательности к деталям, что и при разработке технических приемов. В социологии и демографии семьи тщательность и скрупулезность в отладке даже мельчайших деталей инструментария соседствуют парадоксальным образом не просто с невниманием к теоретическому аппарату, а с игнорированием критического подхода к процедуре научного анализа. В этом следует видеть опять же влияние личной семейной жизни ученых, представляющих, как правило, средние классы общества. Бытующие в этой среде трактовки обыденных семейных действий с необычной легкостью становятся постулатами теорий, приобретающих попутно концептуально-технологическое «оперение». Поэтому должна всячески приветствоваться любая попытка привлечь внимание к процессу выработки содержательных выводов, к необходимости совершенствования всех узлов и звеньев познавательного механизма, к строгому соблюдению правил построения теории, С этой точки зрения трудно недооценить имеющиеся в отечественной науке единичные работы подобного типа. К ним относится замечательная книга М. С. Мацковского по проблемам систематизации переменных, соотнесения теоретического и эмпирического уровней при развертывании социологического объяснения в рамках специальных теорий брака и семьи, но, к сожалению, она оказалась не востребованной в атмосфере попустительства «ползучему эмпиризму». В демографии такая же судьба постигла фундаментальную работу В. А. Борисова «Перспективы рождаемости», где автор проявляет обостренный интерес к языку междисциплинарного исследования, к концептуальному аппарату, способному продуцировать социолого-демографичес-кие объяснения обратных корреляций между условиями жизни и числом рождений в семьях33. 33 Мацковский М. С. Социология семьи. Проблемы теории, методологии и методики. М.. 1989, Борисов В А Перспективы рождаемости. М 1976. 42 В зарубежной социологии семьи, прежде всего в американской, с конца 50-х годов благодаря усилиям крупнейших социологов Р. Хилла и У. Гуда началась систематическая разработка теории. Более того, под влиянием идей Г. Зеттерберга по конструированию теорий34 в социологии семьи сформировалось целое направление, возглавляемое Р. Хиллом, а И. Най совместно со своими учениками применил технику конструирования теории в трех областях социологии семьи: в объяснении ранних браков, семейной стабильности, размера и численности семьи 35. Наметившаяся тенденция к тщательному продумыванию терминологического аппарата и концептуальных связок, к осмыслению процедур социологического объяснения не затронула конвенциональных основ семейных теорий. Склонность к объективизму, к инструментально-позитивистскому взгляду на мир семейности не сопровождалась феноменологическим осознанием роли представлений в формировании теорий разводимости, заключения брака, планирования семьи и т п. По свидетельству Д. Томаса и Джин Уилкос — соавторов тысячестраничной энциклопедии по социологии семьи в США, — «в то время как в философии и социологии науки совершился переворот от объективистского подхода к теории, теория семьи парадоксальным образом продолжала двигаться в противоположном направлении»36. В 60-е и 70-е годы — время бурного развития социологической герменевтики и этнометодологии37, популярности и даже моды на феноменологическую критику основ традиционной социологии, американские социологи семьи, находившиеся в гуще этого теоретического бума, продолжали с удивительным постоянством держаться подальше от очередного увлечения своих коллег. Для студентов, интересующихся историей социологии, это очень интересная и совершенно неизученная тема. Единственная работа Р. МакЛайна и А. Вейгерта с призывным заглавием «Вперед к феноменологической социологии семьи»38 не нашла 34 Zetterberg H On theory and verification in sociology. N.J , 1965; см. так же Хилл Р. Современные теории в исследовании семьи. Социальные иссле дования. М , 1970 35 Цит.. Handbook of Marriage and the Family. Sussman M., StemmetzS. N Y.-London, 1987 P. 81. 36 Handbook of Marriage and the Family. P. 88. 37 Герменевтика — искусство интерпретации: этнометодология — страте гия изучения привычного, как будто это совершенно чужой, незнакомый мир. Этнометодолог не может уподобляться путешественнику, тычащему пальцем в разные предметы и получающему на вопрос «Что это?» один и тот же ответ, °значаюший на туземном языке «палец». 3S Me La in R. & Weigert A. Toward a Phenomenological Sociology of Family. Contemporary theories about the Family. Vol 2. Ed. W Burr a. o. New York, 1979. 43 отклика в 80-е годы, и только на исходе 90-х гг. можно сказать, что дело сдвинулось с мертвой точки и расцвет анализа истории жизни семей, современного семейного фольклора, разного рода семейных архивов и т, д. предвещает в будущем появление новой фамилистической социологии, не замутненной пятнами домашней премудрости. Таким образом, микросоциология семьи не редуцируется к количественному подходу, не предлагает лишь описания статистических, документальных данных и объясняет не только «эмпирические факты», полученные в исследованиях, а и соотносит в рамках теории исследовательскую информацию с гипотетически-интуитивной. В пределах ее предмета нет «низших» или "высших» теорий, нет обобщений сугубо «эмпирических» либо «теоретических», в ней конструируются и средства (инструменты, методы) исследования, и теории исследуемых объектов. Внимание к процедурам конструирования познавательных средств и объяснительных приемов позволяет произвести «очищение» концептуального аппарата от всего наносного, предвзятого, обиходного. Если измеряемые признаки фамилистических явлений образуются в ходе операционализации терминов, то ступени объяснения семейных явлений соответствуют уровню объекта изучения. Одно дело — объяснение внутрисемейных взаимоотношений, ведущих к устойчивости или распаду семьи, и другое дело — объяснение роста разводимости, включающее внутрисемейную дезорганизацию как звено в цепи объяснений, учитывающих рост профессиональной занятости женщин, изменение жилищного законодательства и другие обстоятельства. Микромир семьи специфичен, обладает параметрами, которые неуместны или незначимы в макромире социальных институтов. Частный мир семьи, становящийся доступным, увы, взглядам посторонних, особенно представителей разного рода служб и организаций, т. е. делающийся все менее приватным, все более открытым внешнему миру, нуждается в своего рода приватизации, если не желает раствориться вовне. Именно это качество внутрисемейных отношений, называемое иногда «интимностью»39, и характеризует специфику объекта микросоциологии семьи, той его части, которая больше относится не к инструментальным аспектам, а к социально-символическим значениям семейности. Микромир семьи основан на непосредственных контактах, в каждой ситуации наблюдается уникальное своеобразие участников. Мир близких людей построен на первичности отношений в отличие от кон- 39 Голод С, Социально-психологические и нравственные ценности семьи. Молодая семья. Ред.-сост. А. И. Антонов. М., 1977. С 52. 44 тактов на улице, транспорте, где вторичное общение ограничивается интеракциями ролей, взаимодействием функций или функционеров. Проникновение в приватную микросреду, так сказать без приглашения, осуждается, официальные лица несут за это ответственность. Социологи в соответствии с профессиональной этикой не могут не учитывать того, что многие социокультурные нормы как бы отменяются в лоне семьи и дома и что тут возникают правила для своих и чужих, социально контролируемые40. В культуре особая роль гостя, сопровождаемая повышенным вниманием к нему со стороны домочадцев; почетное место, отводимое посетителю, является обшекультурным поощрением главы семьи, остающимся хозяином дома независимо от высоты социального положения гостя. Однако защита культурой приватной жизни не смогла противостоять вмешательству государства и социальных институтов в семью. Собственно говоря, микроисследование семьи не может проходить мимо подобного вмешательства, хотя иногда само социологическое изучение приватного семейного «климата» рассматривается, увы, как форма вторжения. Следует отметить, что аморальным является не научное исследование микромира семьи, а такое практическое использование знаний, которое может привести к манипулированию поведением семей. Социолог обязан постоянно помнить о приватности микромира семьи, поэтому важно различать «инструментальную» социологию, сосредоточенную на «механизме» возникновения результатов действий и «понимающую» социологию семьи, стремящуюся действительно объяснить особый мир приватного с помощью специальных методов. Научное познание условно, конвенционально, относительно. Инструменты исследования влияют на получаемые результаты, сам по себе объект изучения — абстракция, наделяемая свойством реального, объективного существования. Социология семьи не изучает отдельные единичные роды, рождения, браки, разводы. Она исследует динамику этих событий, соотнесенных с параметрами времени, пространства и совокупности событий. В зеркале социологии отражаются процессы рождаемости, детности, брачности и т. д., тенденции их изменений, факторы направленности этих процессов, соотношение семейных и одиночно-холостяцких элементов современного образа жизни. При этом различение макро- и микрообъекта исследования весьма относительно. Например, «причины» семейных изменений можно исследовать лишь в рамках методологически сложно структурированной процедуры социологического объяснения. С. 57. Рапопорт С. О системе норм семейного поведения. Молодая семья. 45 Детальный анализ микро- и макропеременных взаимно дополняет друг друга в единой системе объяснения, логически непротиворечиво фиксирующей связи между субъективной и объективной реальностью семьи. Наличие множества минитеорий семьи предполагает поэтому в учебных пособиях изложение не одной, а нескольких теорий той же, к примеру, нуклеаризации, дабы убеждение в правильности какой-либо точки зрения строилось не на вере, а на сопоставлении «аргументов и фактов». Итак, различия макросоциологии и микросоциологии семьи относительны, и, как бы они ни объяснялись, в исследованиях эти отличия дополняют друг друга. Если предметом анализа становятся приватные семейные интеракции, то результаты их ведут к коллективным, макросоциологическим нормам поведения. Одновременно статистические тенденции семейных макропроцессов находят объяснение лишь в сопоставлении с феноменами микроориентаций, установок, мотивов семьи, семейного МЫ. Это нераздельное сочетание макро- и микроуровней объекта изучения свидетельствует о том, что семья не является простым промежуточным элементом в обществе, проводником общественных влияний. Само общество, если видеть посредническую роль семьи, всего лишь поле пересеченна миллионов семейных воль. Хорошо сказал об этом известный французский социолог Луи Руссель: «...существует вымышленное противопоставление тех, кто считает, что отношения между супругами отражают только влияния общественных структур, тем, кто полагает, что все определяется частными интеракциями. Тогда бы не было противопоставления макросоциологии и микросоциологии. Это два пути, ведущие к одному и тому же перекрестку: анализ взаимодействия обнаруживает «правила игры», находящиеся вне семьи, тогда как изучение общественных норм и регуляторов поведения приводит к способам их микровосприятия и осуществления в семейной жизнедеятельности»41. Тем не менее, различение макро- и микрообъектов при социологическом изучении семьи облегчает применение феноменологического подхода и, привлекая внимание к символике семейности, вскрывает типичные интерпретации семейных событий, проникающие из повседневности в научные объяснения и в обоснования тех или иных методов исследований. Другими словами, соблюдение современных требований и канонов социологического анализа предохраняет, по мнению П. Бергера и Т. Лукмана, от искажающих воздействий «как социологизма, так и психологизма»42, а эта «двойная угроза» в сфере фамилис- 41 RousseS L. La familie incertame. Pans, 1989. 42 Бергер П.,Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995. С. 299. 46 тики весьма ощутима. Социологизаторы ныне уповают на социальный perpetuum mobile, который якобы спасет от кризисных тенденций, а психологизаторы43, размывая границы семьи до «влечения сердец», убеждают себя в сверхценности многообразных форм «осколочной семейности». Есть еще одно преимущество рассмотрения семьи как под микроскопом — углубление в диспозиционную регуляцию44 семейного поведения очерчивает диапазон взаимовлияний природного и социального. Например, анализ рождаемости на макроуровне по схеме «стимул — реакция», минуя репродуктивное поведение, как правило, ведет к инстинктивизму, когда высокая или низкая рождаемость связывается с отсутствием либо наличием «инстинкта размножения». Обиходная интерпретация репродуктивных мотивов как «естественно природных», т. е. неизменных, вечных и т. п., исключает ведущую роль социального. Микроскопическое исследование скрупулезно в том смысле, что четко устанавливает взаимосвязи репродуктивного, контрацептивного и сексуального видов поведения и показывает, что биологически возможное для индивида и пары (плодовитость)45 оказывается социально неприемлемым для личности и семьи. Реализация плодовитости поэтому всегда неполная, т. к. сокращение числа детей вплоть до бездетности не таит угроз телесному самосохранению индивида. Добровольная и безопасная для личности бездетность, раскрываемая на микроуровне, создает (исследуемую на макроуровне) возможность конструирования доселе неведомой человечеству социальной реальности — нового феномена массовой бездетности. Социальная организация семьи как нечто целостное может пониматься подобно микромиру, отражающему макромир социума. В человеческом опыте постоянным является взаимопроникновение этих миров, и социологу, чтобы разобраться во всем этом, надо держать в уме двойственное проявление феномена, именуемого семьей. Однако не все так просто с этой двойственностью.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «ПРОБЛЕМЫ КОНСТРУИРОВАНИЯ СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ ТЕОРИЙ СЕМЬИ» з дисципліни «Мікросоціологія сім'ї»
