Во второй половине XIX века достижения экспериментальной психологии и физиологии открыли перспективу постановки исследования духовных процессов на твердую почву функциональной зависимости психических явлений от физиологических, то есть проверяемых количественных характеристик. Под воздействием объективных методов и контролируемого эксперимента психология обретает статус самостоятельной научной дисциплины. В силу того, что эта методика заимствовалась из более развитой в то время физиологии высшей нервной деятельности, формирование концептуально-объяснительно го аппарата психологии приняло физиологическую окраску. В ее основе лежит физиологический редукционизм как стремление свести психику к мозговым процессам: для каждой психологической функции пытались отыскать непосредственную физиологическую основу в мозговых процессах. Эта коррелятивная связь имеет характер соответствия, когда с изменением одного ряда процессов имеет место изменения другого и наоборот1. Эксперименты в области психики человека убедительно раскрыли зависимость психической деятельности от процессов, которые происходят в нервной системе и человеческом организме в целом. Лабораторные опыты (Г. Фихнер) открыли характер психической реальности как взаимодействие физических стимулов и сенсорных реакций. Органы ощущений при этом воспринимают прежде всего самих себя (И. Мюллер) — свои имманентно энергию и состояние. Психическая жизнь — ощущения — предстала как физиологические процессы, которые можно измерять (стимул — реакция) 1 В естествознании подобные связи раскрываются простым наблюдением внешних по отношению к субъекту явлений, предполагающим его проверку (верификацию). Последняя заключается в объективном (опытном) подтверждении полученных данных с помощью средств, которые позволяют корректировать иллюзии восприятия. В психологии линия физиологического редукционизма получила развитие в бихевиоризме (альтернативе гештальтпсихологии), определившем облик американской психологии (психологизации социологии). Его кредо выражает формула «стимул — реакция», согласно которой предметом психологии является поведение как наблюдаемая совокупность реакций на набор фиксируемых стимулов. Такой подход объявлял собственно психологические понятия (сознание, эмоции, воля и т. п.) лишенными всякого научного содержания. При данном стимуле (ситуации) мы может наперед сказать, какая будет реакция (поведение) и наоборот. (См. об этом: Э. Торндайк, Джон Б. Уотсон. Бихевиоризм. — М.. 1998). 249
экспериментальными методами. Психолога интересуют измеряемые параметры психической деятельности человека при решении задач, определяемых алгоритмом жизни, труда и т. п. Такое познание способствует основанному на физиологической активности центральной нервной системы приспособлению обладающего психическими функциями организма к окружающей среде. Данный теоретико-прикладной характер экспериментальной психологии обусловливал ее актуальность, привлекательность и востребованность. Однако Дильтей рассматривает объяснительную психологию как экспериментально-естественнонаучную дисциплину, основанную на детерминизме. Она продолжает традиции наук о природе: стремится вскрыть причинную связь психических феноменов (стимул — реакция) и подвести их под законы. Разум устанавливает, а опыт проверяет. Дильтей рассматриваете установку о связи психических явлений с нервными процессами как неправомерное утверждение о том, что духовные (психические) явления суть лишь побочные явления физических процессов (4, 7). В ней он усматривает скрытый материализм. Последний (как и идеализм) для него выступает как разлагающий фактор для науки. Описательная (понимающая) психология. Описательная психология — это дисциплина, изучающая переживаемые (а не выводимые) человеком душевные состояния: она описывает и анализирует связи, которые даны нам изначально и всегда в виде самой жизни, растворенной в психических состояниях — актах сознания и воли (4, 17; 18). Через переживание (вчувство-вание) этих состояний мы можем достигнуть полного их понимания и постижения1. Концептуально, по Дильтею, в основе «наук о духе» (история, общество) лежат связи душевной жизни как первоначальное данное (4, 8): душевная жизнь — некоторый композиту*! (4, 89) — есть связь чувств, воли, 1 Такой подход был направлен против физиоло газации психики: вместо поисков объяснения психического «внизу» — к физиологической основе, совершатся антиредукционистское движение «сверху» — с позиции целостности и самостоятельности психической жизни. На этой основе формируется концепция гештальтпсихологаи в немецкоязычной школе психологии, развивающая в 20-30 годы идею понимания на базе экспериментально-теоретического изучения восприятия и мышления. Ее представители (В. Кё'лер, М. Вертгаймер, К. Коффка, Хр. фон Эренфедьсон и др.) исходят из установки, что в психических процессах важную роль играют структурированные целые — гештальты (структура, конфигурация), то есть целое как результат взаимодействия частей (отдельных членов группы). В результате целостность предстает как относительная самостоятельность явлений. Основной тезис гештальтпсихоло-гии заключается в том, что явления психики не строятся путем синтеза свойств элементов, существующих до этого независимо. С самого начала явление представляет собой структурировано-организованную целостность (свойство аккорда в музыке) — гештальт. С его помошью в гештальтпсихологии объясняют функционирование психики как движение по некоторой последовательности структур: целостность должна не только объединять исследуемый объект, но и задавать схему его расчленения, которая при сохранении целого обеспечивает возможность его анализа (используя понятия «поле», «схватывание», «озарение», «инсайт»). 250
свободы, мотивов, представлений, зависимости (4, 12). Данный психический (переживаемый) комплекс является первичным и различие его членов — дело уже последующего. Душевные связи в виде самой жизни даны изначально, а не выводятся посредством гипотез, умозаключений и философских конструкций. Связи эти составляют подпочвенный слой процесса познания: непосредственное их переживание «лежит в основе всякого постижения фактов духовного, исторического и общественного порядка» (4, 17). Познание связей происходит с помощью внутреннего восприятия (интроспекции), опыта в нас самих (а не чувственного раздражения) — интуитивного понимания (4, 19). Психическое мышление (анализ) расчленяет и различает структуру душевной жизни (чувствования, веления и представления), которая нам дается в отношениях как связь живая, историческая (4, 67). «Всякая связь, видимая нашим восприятием и устанавливаемая нашим мышлением, вытекает из собственной внутренней жизненности» (4, 73). Целесообразность, господствующая в душевной жизни, есть присущее последней свойство связи ее составных частей (4, 93). Пережитые же в чувстве жизненные отношения составляют ценности жизни (4, 94). В процессе понимания и постижения душевной жизни участвует не только интеллектуальная деятельность, но и вся тотальность нашей духовной жизни. В ней общественная жизнь развертывается как жизнь духа и лишь проецируется во внедуховную жизнь индивидов — субъектов исторического процесса. Индивидуальность есть образ самого мира, поэтому закономерности отдельной души принимают форму закономерностей социальной жизни. Таким образом, структура общества определяется психической структурой индивидуума, а не наоборот. Отсюда вытекает, что индивидуальная психическая (духовная) жизнь, продолжающая себя в сообществах, выступает как единица измерения социальной (исторической) реальности. Из «человеческой жизни» вытекают все общественные процессы, поэтому психические явления не даны «извне», и мы непосредственно их не усматриваем. Они вытекают «изнутри» — мы сами переживаем и понимаем психическое состояние (экзистенциальная интуиция). Данные феномены и выступают основой социальной жизни. Обращение к переживанию и пониманию означает поворот к внутреннему самоуглублению и субъективному видению человеком социального мира: он является потоком психических переживаний. Психическая жизнь (инстинкты, желания, интересы, эмоции, воля и т. п.) человека как субъекта истории, вызывает изменения в природном (экономическом) мире через физические действия, которые наполнены мотивами, смыслами и целями^. Тем самым психическая жизнь предстает как психический феномен в своих внутренних связях, что и составляет предмет наук о духе (исторических). Субъективность, непредсказуемость, иррациональность человеческих (душевных) состояний обусловливает потребность в иной (нетрадиционной) методологии и методике, которые позволили бы получать общезначимое знание исторической жизненной связи. 1 Данное положение "понимающей психологии» Дильтея, станет лейтмотивом веберовской «понимающей социологии». 251
Дильтей разрабатывает концепцию описательной (понимающей) психологии, которая являлась своеобразным поиском «третьего пути» между индуктивно-гипотетической (естествознание) и дедуктивно-абстракт ной (метафизика) методологиями. Он ориентировался на «расколдовывание» содержательных смыслов «другого» (человека, обществ, культуры). В силу этого «понимающая» психология выступала как идеографическая (идеализирующая) наука, устанавливающая смысл единичного (конкретного), особенного в исторической реальности1. Изучение природы человека как носителя психики необходимо начинать с познания экзистенциально-феноменологических основ, требующих погружения в них, вчувствования (впитывания) непосредственного опыта до достижения момента, когда какие-то «вещи» приходят в голову (интуитивно).После этого требуется еще дополнительная работа по доводке идей до уровня, на котором они могут быть проверены экспериментальным путем. Однако прямая экспериментальная проверка (в естественнонаучном понимании) психологических феноменов трудно осуществима. Поэтому исследования в области психологии не могут избежать субъективности исследователя. Следовательно, надо прекратить войну с ней: уникальные возможности субъективности должны стать специфическим инструментом исследования в виде вынесения экспертных заключений. Исследователь передает свои суждения (отстранение) на рассмотрение другим исследователям (экспертам) в лице квалифицированных ученых2, В силу того, что психические структуры у людей сходны, на основе идентификации открывается возможность понимания внутреннего мира людей с помощью со-чувствия, со-переживания индивидуальных и коллективных жизненных связей. Решение проблемы общезначимости при субъективном характере переживаний обусловливало обращение к вопросам взаимодействия (интеграции), языкового общения (коммуникации), исторического и логического аспектов понимания, выходящих за пределы психического познания. Понять автора — значит понять другое (чужое) сознание и его мир, в актах которого растворены исторические события. Аналогия психической жизни индивидуума (отдельной личности) с историческим процессом означает, что этот процесс в определенном аспекте совпадет с биографией. Через повторное переживание состояний индивидуальности и своеобразия внутреннего опыта «другого» (изучаемого исторического события) мы может достигнуть их полного понимания и постижения (3, 22). При этом неопределенность границ способствует вечной актуальности книжно-письменной интерпретации. Таким образом, перенос акцента с объяснения (науки о природе) па понимание (науки о духе) способствовал развитию и обогащению методов познания социальной жизни: текстологии (контент-анализ), автобиогра- ' Она претендовала на альтернативную роль по отношению к номотетической науке, отыскивающей обшие законы, допускающие формализацию и с помошью генерализирующих методов подводящие единичное под общую закономерность. 5 Данная логика получения общезначимого — истинного значения — будет развита в учении «идеального типа» М. Вебера. 252
фии (биографический), тестирования (опрос). В результате генерализирующие опытно-экспериментальные, статистические, историко-сравпитель-пые методы дополняются потенциалом косвенного познания общего через исследования единичного.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Объяснительная психология» з дисципліни «Історія і теорія соціології»
