Рассматривая исторический путь мировой социологии, можно обнаружить, что в ней всегда сосуществовали, мирно уживаясь, соперничая, противоборствуя или дополняя друг друга, не одна, а множество перспектив. Политическая арифметика, социальный дарвинизм, географическая школа и позитивизм в XIX в. соседствовали с неокантианской традицией понимания социальных наук, феноменологией и понимающей социологией. В XX в. появилось еще больше разнообразных теоретических взглядов и парадигм. Оказалось, что в рамках социологии могут прекрасно сосуществовать самые разные модели социального мира — некоторые из них лишь на короткое время способны захватить монопольные позиции, стать образцом для подражания. Однако среди множества разных взглядов на мир следует выбрать два самых главных, которые отражают противоположные принципы социологического видения мира. Используя язык начертательной геометрии, можно сказать, что мы имеем дело с двумя перспективами — прямой и обратной. Эта наука, проникшая также и в искусство, понадобилась нам не только как педагогический прием, при помощи которого более ясно и наглядно можно выразить суть вопроса. Но обо всем по порядку. РСПЕКТИВА (от франц. perspective или лат. perspicere — смот-ь сквозь, проникать взором) — это: 1) система изображения дметного мира на плоскости в соответствии со зрительным вос-|ятием предметов человеком, геометрический способ изображе-художественного пространства; 2) вид в даль, на далеко нахо-диеся предметы; 3) будущее, виды на будущее. 364 В начале XX в. выдающийся русский философ и религиозный мыслитель П. Флоренский писал, что две системы перспективы — обратная и прямая — это «два отношения к жизни — внутреннее и внешнее... два типа культуры». Но перспектива — это также разное отношение художника к пространству — (подразумевается, физическому). А почему бы вместо физического не рассмотреть социальное пространство и не поискать разное отношение к нему, сформировавшееся в мировой социологии, — сциентистское и гуманистическое? Но вначале о художественном изображении мира. Люди издревле учились отображать объекты окружающего их трехмерного мира на двухмерную плоскость картины. Но сделать это можно разными путями. Прежде всего заметим, что реальный существующий мир и видимый нами мир — не одно и то же. Эти два мира могут быть представлены двумя противоположными геометрическими образами, названными перспективами. Прямая перспектива предполагает, что удаляющиеся предметы уменьшаются в размерах: так, рельсы железной дороги кажутся нам сходящимися на горизонте. Напротив, обратная перспектива требует увеличения предметов при их удалении, объединения нескольких точек зрения. На принципах прямой перспективы главным образом построено все светское искусство начиная с эпохи Возрождения (когда, собственно, и были разработаны геометрические принципы учения о перспективе) и заканчивая современной живописью. Обратная перспектива является основой христианского искусства, преимущественно православного, и нашла яркое воплощение в иконописи. Икона — это окно в священный (сакральный) мир, и мир этот распахивается перед человеком, взирающим на икону, раздается вширь — простирается. Обратная перспектива — это пространство не от мира сего, которое обладает свойствами, отличными от свойств земного пространства, не доступными телесному зрению и не объяснимыми логикой здешнего мира24. Как свидетельствует история живописи, прямая перспектива была известна уже в Древней Греции с V в. н.э., но начиная примерно с X—XI вв. в византийском искусстве утверждаются приемы обратной перспективы. На Руси она утвердилась на рубеже XIV—XV вв. и с тех пор стала одним из условий высокой, т.е. духовной, художественности. Линейная и прямая перспективы объединились в единое выражение — прямолинейная. Нередко она служит символом не только реалистического, но еще и прямолинейного взгляда на мир. Учение о линейной перспективе зародилось в XIII в., и это явилось событием, сыгравшим весьма заметную роль в судьбе европейской культуры. Первым художником, воплотившим в своем творчестве представление о перспективе, создавшим в изображении на плоскости иллюзию трехмерного пространства, был итальянец Джотто (1267—1332). Открытие способа изображения трехмерного пространства на плоскости при помощи линейной (прямой) перспективы знаменует наступление новой эры в европейском искусстве — реализма. Западная цивилизация многим обязана античной науке, в том числе появлением геометрической оптики. Греческие математики Евклид и Птолемей установили, что световые лучи сходятся на поверхности глаза в форме Икона — это образ. Прямая и обратная перспектива // http://www.orthodoxworld.ru/russian/icona/2/ index.htm 365 конуса и, следовательно, изображение предметов на бумаге должно подчиняться строгим геометрическим законам. Роджер Бэкон, францисканский монах XIII в., ничего не знавший о линейной перспективе, прекрасно понимал дидактические возможности изобразительного искусства, использующего законы геометрии, в области популяризации догматов церкви. Группу художников-новаторов во главе с великим художником эпохи Возрождения Джотто он наставлял использовать геометрическую оптику при изображении на полотнах библейских сюжетов с наибольшей для зрителя достоверностью. Он предлагал изучать «Начала» Евклида так же тщательно, как и труды отцов церкви. Уже в XIV в. человечество стало свидетелем беспримерного внедрения математики во все области жизнедеятельности общества. Открытие преимуществ сходящихся линий сетки на художественном полотне совпало по времени с появлением системы долгот и широт для изображения земной поверхности, а следовательно, и развитием картографии. Высокий уровень навигационной техники предопределил мощную морскую экспансию европейцев в XV—XVI вв. и серию великих географических открытий. Были разработаны новые методы прокладывания торговых путей на картах Средиземного моря, что резко сокращало риск убытков. Появились механические часы, а с ними и упорядоченный трудовой день, не зависевший более от капризов солнца. Зародилась новая система земледелия: зерно стали засевать на геометрически правильных участках, что способствовало увеличению урожая. Открытие линейной перспективы в живописи предваряет изобретение через несколько лет печатного станка в Европе. Союз перспективного изображения и печатного слова привел к подлинной революции в области массовой коммуникации. Трудно переоценить значение иллюстрированных учебных пособий в развитии европейской культуры XVI в. Отныне значительно больше людей смогли обучаться основам науки и искусства. Поэтому не удивительно, что в течение какой-то сотни лет Европа дала миру таких гигантов, как Галилей (не случайно он был родом из Флоренции), Кеплер, Декарт, Ньютон и Линней25. Ни в Китае, ни в странах ислама в то время искусство и наука не знали линейной перспективы, там не было и мощного взлета научно-технического прогресса. Художественные полотна, подчиненные прямой перспективе, служат дидактическим средством, раскрывающим связь между искусством и законами природы, с математической точностью объясняющим устройство мироздания. Художники Возрождения даже Бога считали великим геометром, который сотворил мироздание по точным математическим законам. Точно так же икона — дидактический текст, раскрывающий связь человека с Богом. Геометрические термины сегодня приобрели широкий смысл, они употребляются в переносном значении для того, чтобы обозначить, например, две перспективы бытия (земное и небесное), материальное и духовное, рациональное и чувственное начала, примитивный и утонченный взгляд на вещи и т.д. В своей статье, посвященной философии перспективы, Роберт Браунинг26 говорит о двух параллельно разворачивающихся перспективах развития че- Эджертон С. Линейная перспектива и западное сознание // Культуры — диалог народов мира. 1983. Браунинг Р. Две молодости. Духовная математика: к философии перспективы // http://www.ug.ru/ 97.30/tl5_l.htm № 4. С. 104-141. 366 ловека в его земном существовании — прямой и обратной. Прямая перспектива — изображение видимой, плотской (во плоти) жизни; обратная перспектива — обозначение невидимой, небесной жизни человека. В сказке «Царевна-Лягушка» видимое существование — это образ лягушки, невидимый — образ прекрасной Василисы Премудрой, который принимает лягушка после перевоплощения. Интересно, что все свои чудеса лягушка творит в образе красной девицы, который суть ее ипостась в обратной перспективе ее развития. Это прекрасная иллюстрация мысли о человеке как сущности, параллельно разворачивающейся как в прямой, так и обратной перспективе. Волшебное зеркальце из сказки «Аленький цветочек», глядя в которое, любая женщина вновь видит себя молодой девушкой-красавицей, — из того же смыслового ряда. О реальности обратной перспективы свидетельствует также часто присутствующий в русских сказках эпизод с купанием Иванушки-дурака в кипящем молоке и превращением его в прекрасного молодца Ивана-царевича. Прямая перспектива, или «земная жизнь», — это зона старости и смерти, обратная перспектива, или «небесная жизнь в земной», — область вечной молодости и бессмертия. Обратная перспектива — это попытка иначе взглянуть на знакомый мир, рассмотреть материальное с духовной высоты. Вся евангельская этика — это мир обратной, или перевернутой, перспективы. Смысл заповедей блаженств («блаженны нищие, плачущие, жаждущие, алчущие, ненавидимые и гонимые...») сводится к утверждению того, что блажен тот, кто так или иначе несчастлив. Аксиология Евангелия выглядит перевернутой по сравнению с предпочтениями «мира». В центре христианской проповеди — распятый Христос. То, чем дорожит мир, и то, чего он боится, меняются местами: крест становится не позором и проклятием, а победой27. Выигравший в земном мире становится проигравшим в небесном мире. У П. Флоренского есть размышление о внутренней связи монашества (которое понимается как «смерть для мира» ради оживления сердца во Христе) — с системой живописной перспективы: «Умереть для мира — это значит коренным образом уничтожить внутренний водоворот, силою которого все явления в мире мы соотносим с самими собою и разбираемся в них, отправляясь от этого центра перспективы, а не объективно, то есть в отношении к истинному центру бытия, и не видим их в Боге. В своем восприятии мы всякий раз извращаем порядок мироздания и насилуем бытие, делая из себя искусственное средоточие мира и не считаясь с истинной соотнесенностью всех явлений к этому средоточию. Мало того, даже его, этот абсолютный устой мира, мы опираем на себя, как спутник и служебное обстоятельство нашего Я. Назвать ли этот способ действования по-профессорски "синтетическим единством трансцендентальной апперцепции" или по-русски — "коренной греховностью нашего существа" — суть дела не меняется. Но чтобы этого не было, надо видеть Бога. Но "никто не может видеть Бога и не умереть". Чтобы увидеть Его — надо вырваться из своей самости, ибо до тех пор мы будем видеть лишь искаженные образы... Речь идет об онтологии»28. Кураев А. Традиция, Догмат, Обряд // http://www.kuraev.ru/tdol4.html Флоренский Павел, священник. О надгробном слове о. Алексия Мечева // Отец Алексий Мечев. Воспоминания. Проповеди. Письма. Париж, 1970. С. 364. 367
Представление церкви и монахов о мире иное, чем его представление о самом себе. Икона есть свидетельство об этом ином видении, поэтому она не может быть просто картиной. Как справедливо отметил Л. Успенский, «если бы, изображая человеческий облик воплощенного Слова, икона показывала бы нам одну лишь историческую реальность, как это делает, например, фотография, то это значило бы, что Церковь видит Христа глазами неверующей толпы, которая Его окружала»29. Поскольку же церковь видит и Христа, и человека иначе, чем мир безверия, — она иначе и воплощает опыт своего переживания Предания в живописи. Икона, считает диакон А. Кураев, — поистине монашеское искусство. Как монах есть прежде всего «инок» — человек, живущий иначе, чем среднестатистический человек, так и икона являет нам мир, иначе увиденный. Задача иконы — явить нам человека как истинный образ Божий. Задача подвижника — явить этот же образ в себе самом. Это сходство задач обусловило тесные связи между иконописью и монашеским подвигом. Причем первоначально монахи подражали живописцам, позднее служение иконописца стало уподобляться деланию монаха30. В христианстве иная шкала ценностей. Ее можно назвать и двойной: то, что христианин обязан делать по отношению к другим, он не имеет права делать по отношению к себе самому. Я обязан прощать ближнему — но я не могу прощать самого себя. Это обратная по отношению к прямолинейной перспектива бытия. Обобщая сказанное, можно заключить, что в культуре существуют две перспективы отображения трехмерного мира на двухмерную плоскость — фотография и икона. Западноевропеская живопись, подчиняющаяся законам прямой перспективы, отображает мир фотографически — это законы математизированной науки. Христианство и православное искусство воплощают свои нравственные ценности в обратной перспективе, явленным образом которых служит икона. Это законы духовного мира.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «ПРЯМАЯ И ОБРАТНАЯ ПЕРСПЕКТИВА В ИСКУССТВЕ» з дисципліни «Фундаментальна соціологія»
