Альфред Шюц (1899—1959), немецко-американский социолог, предположил, что с точки зрения любого из нас, взятого за начало, всех других людей можно расположить вокруг удаляющимися кругами, отстоящими на определенное расстояние — социальную дистанцию (рис. 22). Чем дальше размещается круг, тем больше дистанция. Те, кто расположен ко мне ближе всех, — это мои товарищи (сообщники) — люди, с которыми я действительно нахожусь в тесном взаимодействии, что называется, лицом к лицу. Второй круг — мои современники — люди, живущие в то же время, что и я, и с кем я могу устанавливать потенциальные взаимоотношения. С товарищами и современниками у меня складываются разные отношения. Это и понятно. О вторых я знаю понаслышке, т.е. весьма абстрактно, а о первых — из своего личного опыта. К моим современникам относятся все, кто живет на этой планете в одно со мной время, в одну эпоху. К ним относят люди самых разных возрастов, рас, национальностей, вероисповеданий, профессий и т.д. Старые и молодые, негры и белые, шахтеры и преподаватели, русские и американцы — все они и многие другие относятся мною в разряд современников. А кого я зачисляю в круг своих товарищей? Прежде всего это мои школьные и дворовые друзья, университетские товарищи, коллеги по работе, соседи. Иными словами, небольшой круг людей, кого я лично знаю и с кем часто, активно и содержательно общаюсь. Чем дальше отстоит от меня круг, тем более обобщенным и размытым становится мое представление о людях. Из книг, радио- и телепередач я имею более или менее полное представление о том, кто такие шведы или китайцы. Как они выглядят, как одеваются, где живут, каков их образ жизни. О бушменах из Калахари, живущих на юге Африки, я видел пару раз телепередачу и в целом представляю, как они выглядят и чем питаются. Я много наслышан и о других народах. Однако из 3—5 тыс. народов и племен, особенно обитающих в забытых джунглях Амазонки или на островах Новой Гвинеи, я мало о ком знаю. Мой запас знаний ограничен. Он еще меньше у тех, кто не читает книг, не смотрит телевизор и не слушает радио. В дореволюционной России типичный крестьянин редко когда выезжал за околицу своей деревни, полагая, что мир на этом кончается. То же самое можно сказать о сегодняшних примитивных племенах или изолированных от общества малых народах. Они знают соседей, но не имеют ни малейшего представления, как широк, разнообразен и многочислен круг их современников. Можно сказать, что к современникам у меня лишь мысленное отношение. Иное дело друзья и товарищи, с которыми меня связывают вполне реальные отношения. С одними установились личные и доверительные связи, 240
Рис. 22. Социальные круги А. Шюца с другими — чисто деловые, формальные. С одними я готов провести весь отпуск, а общение с другими я выдерживаю не более двух-трех минут. Два типа близости — духовная и физическая — поделены между товарищами и современниками неодинаково. С товарищами у меня и духовная и физическая близость. А с современниками только духовная, поскольку живут они очень далеко. Так что первые мне ближе, роднее, интереснее. Да как может быть иначе?! Что я знаю о живущих за тысячи километров аборигенах Австралии? Почти ничего. Но с моими товарищами у меня общие интересы, общий круг знакомых, часто общие беды и радости. У нас тесные эмоциональные, духовные, деловые и прочие связи. Я о них знаю почти все или достаточно много. В городской толпе мы на какое-то время оказываемся физически близкими к огромному количеству людей, с которыми, однако, не чувствуем почти никакой духовной связи. Оказывается, в плотном пространстве города физическая близость существует одновременно с духовной отдаленностью. Скажу больше: чем активнее контакты с духовно чуждыми тебе людьми, тем больше нервной энергии затрачивается. Продавцы, кассиры, бухгалтеры и представители других профессий, вынужденные за день пропускать через себя толпы незнакомых людей, подтвердят эту мысль. Вечером они, особенно новички в такой профессии, приходят просто-таки опустошенными. Получается интересная закономерность. Чем более узким становится круг людей, тем более глубокие и полные у меня о них сведения. И наоборот, чем шире круг людей, тем более размытыми и поверхностными становятся мои знания о них. Духовная или нравственная близость заключается в нашей способности (и готовности) испытывать чувство товарищества: воспринимать других людей как самого себя — со всеми их недостатками, ошибками, чудачествами и, конечно, достоинствами. Основной принцип товарищества — обязательство помогать ему, даже в ущерб себе, всегда, когда эта помощь требуется. 241 Чувство товарищества обычно требует способности и готовности поставить себя на место другого человека, посмотреть на вещи его глазами. Сюда добавим способность к сочувствию — умению радоваться удачам других и печалиться их бедами. Сочувствие и сопереживание — вернейший признак духовной близости между людьми.
Кроме моих современников существуют также мои предки и мои потомки. Они отличаются от современников тем, что мое общение с ними неполно, односторонне, и ему суждено остаться таким, возможно, навсегда. Предки могут передать мне послания (мы склонны называть такие послания традицией, сохраненной исторической памятью), но я не могу на них ответить. С потомками, считает известный британский социолог Зигмунд Бауман15, все обстоит иначе. Вместе с моими современниками я оставляю им не только послание, а по существу все культурное наследие, созданное моими предшественниками, но сохраненное и преумноженное моими современниками: дворцы, дома, дороги, вокзалы, каналы, книги, картины, научные теории, легенды, компьютерные программы и т.д.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «ТОВАРИЩИ И СОВРЕМЕННИКИ» з дисципліни «Фундаментальна соціологія»
