В современной социологии подразделения военнослужащих срочной службы определяются как многоуровневые статусные системы организованного насилия, ибо армия в любом государстве — институт общества, который (наряду с полицией) обладает законным правом применять насилие по отношению к тому, кого общество считает врагом. К сожалению, при известных условиях насилие меняет свой вектор и становится не внешним, а внутренним фактором развития института. Областью, куда прорывается насилие, выступают социальные отношения, а пораженный новой болезнью организм именуется дедовщиной. Если армия представляет собой систему структурированного коллективного насилия в своей легитимной форме, то дедовщина выступает нелегитимной формой коллективного насилия. В первом случае насилие направлено вовне общества и помогает ему выжить, во втором оно ориентировано внутрь и может привести к его гибели (рис. 55).
Рис. 55. Два вектора коллективного насилия Таким образом, дедовщина и война симметричны относительно насилия, но их векторы противоположно направлены и имеют разную модальность, поскольку одна приносит огромный вред обществу, а другая — пользу. Война и дедовщина — это как мир и антимир. Война направлена против «чужих», G67 а дедовщина — против «своих». В том и другом случае организующим центром выступают офицеры: на войне они организуют солдат на битву против врага, а при дедовщине не мешают либо потворствуют насилию одних солдат (старослужащих) над другими (новобранцами). Вовсе не случайно отслужившие в армии молодые люди и военные эксперты единодушны в суждении: если бы ротные офицеры захотели, то могли бы прекратить любые проявления дедовщины. Симметричность и взаимосвязь двух явлений — войны и дедовщины — показывают исторические факты. Во время войны — всемерного напряжения физических и духовных сил народа — дедовщина отсутствует. Принято считать, что в армии над людьми издеваются от безделья, поэтому насилие старослужащих в отношении ново бранцев в наибольшей мере проявляется в мирные дни и почти угасает в военные. Социальная диффузия лежит в основе трагедии, случившейся в военном подразделении, дислоцировавшемся на мысе Желтом (Камчатская обл.), когда в период смены личного состава в апреле 1999 г. был изнасилован и насмерть замучен боец молодого пополнения В. Войтенко. «Что же заставило вполне обычных, нормальных во всех отношениях молодых людей потерять человеческий облик?» — задался вопросом журналист аналитического еженедельника «Новая Камчатская правда» В. Яковлев. Однозначно ответить на этот вопрос невозможно. Один из обвиняемых прямодушно ответил: «Просто там было очень скучно». Дедовщина как социальный феномен неоднородна не только с точки зрения социально-классового и этнического состава участников (хотя в последнее время в армию идут преимущественно представители социально незащищенных слоев и лица славянской национальности), но также по интенсивности проявления неуставных, в том числе насильственных, отношений в воинских частях. В своем исследовании И. Попов14 выделяет три формы или, лучше сказать, степени дедовщины: 1. Дедовщина, не связанная с унижением человеческого достоинства, состоит в том, что новобранцы выполняют некоторые виды работ, рассчитанные на весь личный состав. Старослужащие, уставшие от рутинной работы, перекладывают ее на плечи новобранцев. «Деды» могут приказать сбегать в столовую за хлебцем и сахарком или чистить картошку, разгребать снег. Такого рода «ненасильственное дедовство» выглядит как слегка испорченная модель наставничества: младших по званию учат уму-разуму, заставляют (без рукоприкладства) подкачать мускулы в спортгородке, следят за внешним видом (пришит ли чистый подворотничок, начищены ли сапоги и т.п.). Такая дедовщина даже полезна, и многие отслужившие небезосновательно полагают, что на ней держится вся армия. Толковый лейтенант умеет поддерживать в коллективе первый тип неуставных отношений, пресекая попытки издевательств. 2. «Дедовские игры» — промежуточный вид между «полезной дедовщиной» и откровенным насилием. «Деды» используют систему насилия и доминирования ради собственного удовольствия и развлечения. Они, к примеру, могут 14 Попов И. «Дедушки» и «салабоны» // Аргументы и факты. 1994. № 31. 668
заставить новобранцев «сдавать вождение». Молодой солдат ползает на карачках, двигая перед собой тазик с водой и «бибикая», а «деды» сверху подают команды: «Налево!», «Газу прибавь!», «Задний ход!» У связистов свой фирменный «стиль» — заставляют новобранца встать на табуретку и шваброй отгонять помехи от антенны радиоприемников; иногда предлагается задуть лампочку, но самым любимым игрищем является дем-бельский поезд, когда старослужащий лежит на своей кровати, которую слегка покачивают два-три «салабона», а вокруг носятся солдатики с ветками в руках (за окошком деревья проплывают). Наконец, подходит «проводник» со стаканом в руках: «Чайку не желаете?»
3. Самый жестокий вид неуставных отношений — диктатура «дедов». Это систематические избиения, террор, изощренные издевательства, часто замаскированные под тренировки молодых (длительное ползание в противогазе; отжимания до потери сознания), глумление над человеческим достоинством, принуждение к полному обслуживанию «элиты» (стирка портянок и т.п.) и даже несение за «дедов» боевого дежурства. Такого рода диктатура распространена в строительных войсках, авторотах, Морфлоте, мотострелковых войсках и у пограничников.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «КОНТИНУУМ ИНТЕНСИВНОСТИ ДЕДОВСТВА» з дисципліни «Фундаментальна соціологія»
