В двойном мире превращенной формы вначале все меняется местами, а затем связи, существовавшие раньше, удивительным образом запутываются. Как в рассмотренном случае с «мертвыми душами» несуществующие превращаются в недееспособных, хотя получают реальную оплату. Это уже является парадоксом, так как недееспособность — в сущности, отсутствие способности к труду (а их зачислять в штат как раз нельзя). Будучи реальными потребителями (ибо они получают настоящую заработную плату), они не являются реальными производителями. Но если они не производят материальную продукцию, как они могут получать деньги в качестве рабочих? Символические работники выполняют символический труд, но получают несимволические деньги. Наилучшим исполнителем символического труда выступают, пожалуй, бюрократы. Целый день они перебирают бумаги, совершая с ними ритуальные действия, которые чаще всего лишены реального содержания, но зато оплачиваются и открывают доступ к неограниченным социальным привилегиям. Раньше мастерами-иллюзионистами слыли шаманы, колдуны, 53 Явлинский Г. Итоги 1997 года: «Яблоко» не разделяет оптимизма правительства. — http://www.yabloko.ru/Press/98021 l.html. 54 Дашковская О. Время и кадровая политика. — http://archive.lseptember.rU/upr/2001/47/3.htm. 8Б жрецы, составлявшие особую социальную прослойку. До недавнего времени считалось, что это чисто паразитический класс (сегодня таковым мы называем бюрократов). Но приходит время и обнаруживается, что и они выполняют какую-то важную функцию в обществе. В принципе бюрократом может стать любой, даже не занимая руководящей должности, не находясь «на службе в канцелярии»: достаточно содержание работы подменить формой. Когда буква, а не дух закона становится
главным мотивом деятельности, а формальные отношения возводятся в культ, то налицо отчужденная (превращенная) форма деятельности, которая сродни идолопоклонству. Ведь и в последнем случае люди поклоняются не самому Богу как духовной субстанции, требующей нравственного подвига, а всего лишь замещающему его символическому предмету — идолу, для которого важнее формально-ритуальные процедуры.
Любое превращение средства в цель чревато бюрократизацией и отчуждением. Для чего создаются уставы, своды законов, правила внутреннего распорядка, дисциплинарные системы, кодексы служебных обязанностей и другая атрибутика формальных отношений в организации? Для упорядочения поведения людей, их передвижения в лабиринте современного производства или служебной иерархии. Они призваны рационализировать человеческую деятельность, сделать так, чтобы наши взаимодействия друг с другом не приводили к путанице, столкновению, конфликтам. Правила дорожного движения нужны для предотвращения транспортных происшествий, технологические стандарты — для соблюдения научных требований и предотвращения брака на производстве, распорядок, дисциплинарные меры, служебный устав — для пресечения девиантного поведения, нарушения очереди, внеуставных отношений и т.д. Формальные правила — это наши слуги, они выступают дополнительным, но не главным элементом. Главное — производство материальных и духовных ценностей. Но когда рабочий вместо того, чтобы выпускать программирующие устройства или просто дужки для замков, бегает по инстанциям, что-то пробивая, что-то доказывая, о чем-то отчитываясь, происходит подмена главного второстепенным, содержания — формой. Чиновник, гоняя человека по кабинетам, перестает быть частью обслуживающего механизма. Кстати, наше слово «министр» происходит от латинского minister — слуга, помощник, прислужник. Слуги превращаются в господ, т.е. хозяев положения. Всячески создается видимость, что их дела — самое важное, а изготовление автомобиля, лечение больных — второстепенное. 37 Превращению слуг в господ, дополнительной деятельности в основную способствует тот социальный механизм, который мы отчасти уже рассмотрели. Управленцы — это чаще всего солидарная и сплоченная социальная группа, ее контрдействия эффективнее критики или выпадов подчиненных. В их руках ключевые посты власти, асимметричная система найма и увольнения, фактическая неподконтрольность деятельности, концентрация средств материального вознаграждения (фонд заработной платы, премии и т.д.), эффективная система дисциплинарных санкций и т.д. Всего этого лишены исполнители, их условия существования как социальной группы находятся в распоряжении «власть имущих». Благодаря такому механизму в
отсутствие рыночной конкуренции между предприятиями бюрократия способна свою работу делать главным для всех, превращать вспомогательные средства (документооборот, канцелярию) в цель существования организации. Механизм превращения бюрократии, т.е. ее эволюцию в превращенную форму человеческих отношений, прекрасно описал известный американский социолог Роберт Мертон55. Господство формальных правил неизбежно приводит к тому, что роль, место и объем доверительно-личных отношений сокращаются и подменяются отношениями «через правила». Роль формально-уставных отношений, напротив, возрастает. К ним привыкают, им подчиняются и, наконец, не обращают внимания, воспринимая их как что-то само собой разумеющееся. Формальные правила, внедрение которых поначалу вызывало психологическое неприятие (реакция на новизну), со временем становятся делом привычным. Они рутинизируются, а значит, нарушаются. Для пресечения нарушений вновь нужны формальные правила и запреты. И это может продолжаться до бесконечности. Эскалация формальных правил в организации — неустранимое следствие их рутипизации. Канцелярия не устает издавать новые правила и распоряжения, ей всегда хватает дел. Чем сильнее рутинизация и шире эскалация, тем важнее труд бюрократа, тем больше он «раздувает щеки», тем более безапелляционны его суждения. Никто не успевает заметить, как формальные правила приобрели самостоятельную ценность: без них невозможно обойтись, по ним привыкли жить в такой степени, что если их убрать, начнется хаос: производство замрет, выпуск автомобилей прекратится, ученые и врачи останутся не у дел. Это и есть час торжества для бюрократа. Вначале он загнал людей в клетку формальных требований, а затем доказал им, что без этой клетки они не могут существовать. Страж закона превратился в тюремщика, слуга — в господина, средства — в цель существования. В превращенном мире главным действующим лицом является не рабочий или научный сотрудник, даже не директор, а вахтер. 55 Merlon R. Bureaucratic structure and personality // Social forces. 1940. Vol. 18, № 4. P. 560-568. 88 В качестве превращенной формы труда может выступать на вид совсем далекое от нее явление общественная работа. Понятие «общественная работа» известно с давних пор. Оно относится, видимо, к тому древнейшему периоду человеческой истории, когда зарождалось государство. Так, в Китае еще в V—IV вв. до н.э. практиковалось использование подневольных людей, обязанных безвозмездно трудиться в пользу государства на «общественных работах», например на строительстве городских стен. Эти работы отличались, как правило, тяжелым характером. Здесь использовались осужденные56. К разряду общественных работ не могли быть отнесены работы в государственном секторе, допустим, в государственных ремесленных мастерских или в хозяйствах по выращиванию быков и лошадей. Общественными работниками не являлась также прислуга в правительственных учреждениях. Общественными назы вали работы, которые не приносят дохода частному лицу, польза должна быть общественной. В Китае специальное ведомство общественных работ следило за строительством и ремонтом дорог, мостов, каналов, городских стен, храмов, гробниц и т.д. Все это требовало значительного числа работников, поэтому наряду с подневольными здесь трудились и свободные земледельцы, либо исполнявшие ежегодную трудовую повинность, либо просто должники. И прежде, и сейчас общественные работы считаются дополнительными тяготами, отвлекающими людей от их основной работы. Они рассматриваются как наказание за какую-то провинность, как непрестижная, ненужная работа. В одном из древнеассирийских писем писцы города Кальзу сообщали царю, что из-за необходимости выполнять государственные повинности, например, строительство и ремонт ирригационных сооружений, они вынуждены прервать более важное и постоянное свое занятие — наблюдение за небесными светилами и обучение юношества57. Иначе говоря, на рутинные исполнительские работы отвлекались высококвалифицированные специалисты, выполняющие важные хозяйственные функции. Так обстояло дело и в нашей стране в советское время, когда докторов и кандидатов наук посылали на уборку свеклы. Сегодня под общественной работой мы понимаем неоплачиваемую добровольную деятельность людей в рабочее и во внерабочее время, не связанную непосредственно с должностными обязанностями. Раньше, как правило, работники участвовали в культурно-массовой работе: распространение билетов на культурные мероприятия, подготовка стенгазет, праздничных вечеров и утренников, участие в работе выборных органов, субботниках, демонстрациях, шефская работа в колхозе и т.п. По своему социальному и экономическому наполнению общественная работа выступает остаточной формой закабаления, выполнением непрестижных видов деятельности. Только на первый взгляд это добровольная деятельность, в действительности речь идет о разновидности принудительного тру- 57 ' роблемь1 социальных отношений и форм зависимости на Древнем Востоке. М., 1984. С. 228. Там же. С. 10. 89 да. Вынужденность (скрытая внутри этого явления) общественной работы проясняется в тех санкциях — неодобрение, остракизм, порицание и т.п., — которые ждали провинившегося. Ее бесплатность — также лишь видимость. Общественная работа оплачивается не прямо, а косвенно. Это могло быть повышение в должности (недаром большая часть нынешних руководителей прошла через «горнило» общественной работы), дефицитные билеты, товары, квартиры, путевки в первую очередь, загранкомандировки, премии и т.д. Увлекшись общественной деятельностью, активисты настолько погружаются в нее, что постепенно теряют квалификацию и вкус к основной работе (по существу, она для них становится дополнительным занятием). По всем меркам общественная работа подпадает под характеристики социальной превращенной формы труда. Об этом свидетельствует тот факт, что во многих советских коллективах искусственно придумывали себе занятия. Поток формальных мероприятий рос, как снежный ком. Придуманная для улучшения психологического климата, межличностных отношений, коллективистских связей (совместные поездки за город, походы в театр и т.д.), общественная работа потеряла первоначальный смысл. Часто она расстраивала коллектив, вызывала раздражение одних и зависть других. Активисты формировали замкнутую касту, ограничивая другим доступ к социальным благам. Заорганизованность и формализм здесь те же, что и в бюрократии.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «БЮРОКРАТИЯ В ПРЕВРАЩЕННОМ МИРЕ» з дисципліни «Фундаментальна соціологія»
